Лев Канторович - Внук Цезаря
Курсант поднял кожаное кольцо и подал начальнику. Снова щенок в испуге отскочил, когда кольцо оказалось на его шее. Освободившись, он снова вцепился в тряпку. Так повторялось раз десять.
Потом тряпку взял курсант. Юкон немного не доверял ему, но скоро увлекся игрой. Курсант тоже раза три проделал маневр с кольцом.
После этого люди ушли.
На следующий день игра повторилась. Только теперь тряпку все время держал курсант.
Юкон совсем привык к нему. Но кожаное кольцо упрямо сбрасывал, сразу прекращая возню с тряпкой.
— Какой упорный, стервец, — сказал про него начальник.
Через несколько дней щенок так увлекся игрой, что не обратил внимания на надоевшее кольцо. Минуты три он прыгал с кожей на шее. Кольцо случайно свалилось, когда он нагнул голову.
День за днем продолжалась игра с тряпкой и кольцом.
Кольцо меньше раздражало Юкона. Он позволял надеть его на себя и, кидаясь на тряпку, не вспоминал о нем, пока не кончалась игра. Курсант туже затянул ремень, и Юкон не мог сам сбросить кольцо.
Однажды человек ушел и оставил Юкона с ремнем на шее. Вернулся он через час. Все это время щенок скулил, метался по комнате и тряс головой, стараясь сбросить кольцо. Он пробовал схватить его зубами, но никак не мог достать. Кольцо держалось крепко. Юкону показалось, будто кожа душит его и въедается в шею.
Потом Юкон каждый день ходил с кольцом на шее. Во время игры курсант незаметно надевал кольцо и снимал только через несколько часов.
Постепенно Юкон перестал бояться. Ему уже не казалось, что ремень давит горло. И он не пытался освободиться.
А еще через несколько дней щенок просто позволил надеть на себя кольцо. Он больше не придавал этому ремню никакого значения.
Кольцо надевали на него утром и снимали вечером.
Однажды с курсантом опять пришел начальник.
На этот раз курсант принес длинный кусок веревки.
— Привяжите к ошейнику, — сказал начальник.
Курсант привязал один конец веревки к кожаному кольцу на шее Юкона. Второй конец он передал начальнику.
Начальник пошел, держа веревку. Юкон сидел в углу и, подняв уши, с интересом смотрел на людей. Вдруг его сильно дернуло за шею. Он вскочил и хотел отбежать, но веревка потянула его к начальнику. Юкон заворчал и уперся лапами в землю. Кольцо вдавилось в шею. Веревка безжалостно тащила вперед.
Начальник повернулся в сторону. Юкон снова попробовал отбежать, и снова веревка заставила его следовать за человеком.
— Подтяните потуже ошейник, — сказал начальник и остановился.
Юкон рванулся, веревка не пустила его, и он стал, растопырив лапы и кося глазами на начальника.
Курсант нагнулся над ним и, ослабив веревку, затянул кожаное кольцо.
— Ошейник в порядке, товарищ начальник, — сказал он, выпрямляясь.
— Ошейник.
Несколько раз повторяли люди это новое слово. Что такое ошейник? Несомненно — это важное слово.
Опять пошел начальник, и опять Юкона потащило у его ног. Ноги ходили кругами, и Юкон ходил кругами.
Он не мог больше ходить куда хотел.
Глава девятая
ХОЗЯИН
— Павел Сизых!
— Я, товарищ начальник.
— Что вы, Павел Сизых, делали до армии?
— Был пастухом, товарищ начальник. Овец пас. И коров.
— Вас откомандировали к нам в питомник… или…?
— Нет, я сам попросился… Как только я узнал про собак, про питомник, про дрессировку, я сразу подал рапорт начальнику заставы. Тогда меня послали сюда.
— Почему же вам так захотелось?
— Животных я очень люблю, товарищ начальник. Я с ними свыкся с самого детства…
Начальник перестал просматривать бумаги и поднял голову. Перед ним стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу, молодой красноармеец. У него было круглое лицо в мелких веснушках, светлые, как солома, волосы и большие голубые глаза.
Парень волновался. Руки он держал по швам, стоял навытяжку — смирно, но все время шевелил пальцами и судорожно теребил края гимнастерки.
Под взглядом начальника он смутился еще больше. Густая краска залила его и без того красное лицо. Выражение у него было такое, будто он сейчас заплачет.
Начальник снова начал просматривать бумаги.
— Так вот что… Павел Сизых: те три месяца, что вы пробыли в питомнике, вы работали хорошо. Я даю вам собаку. Собаку будете воспитывать и учить. Потом с этой собакой вы сами будете работать на границе. Понятно?
— Понятно, товарищ начальник.
— Только вы, Павел Сизых, запомните: вы там пасли овец, возились с собаками, полюбили животных и так далее. Все это прекрасно. Но, воспитывая разыскную собаку, вам придется прежде всего себя воспитывать. Вам придется научиться действовать быстро и решительно. Я слышал, например, как вы говорите с собаками. Очень уж нежно, товарищ Сизых. Прямо сюсюкаете, будто с малыми детьми. Не годится. Нужно приказывать собаке. Отчетливо, ясно, категорически.
— Товарищ начальник, но лаской…
— Ласка… ласка… Я сам говорил вам о ласке. Лаской очень хорошо, Сизых. Но пусть собака чувствует, что вы ласкаете ее за дело, за хорошую работу. Не забывайте — вы должны сделать из собаки работника, а не украшение или забаву. Работника высокой квалификации. Понятно?
— Понятно, товарищ начальник.
— Помните щенка, которого вы приучали к ошейнику? Крупного, черного.
— Помню, товарищ начальник. Это от Хильды который…
— Вот именно. Щенка прикомандировываю к вам. Вернее, вас прикомандировываю к щенку. Завтра будет приказ по питомнику. Кличка щенка — Юкон. Повторите.
— Юкон, товарищ начальник.
— С сегодняшнего дня за Юкона отвечаете вы, Павел Сизых. Можете идти.
Выйдя в коридор, Сизых слышал, как начальник пел басом:
…Как по лужку, по лужку,По знакомой доле…
Сизых пошел по двору к вольерам щенков.
Черный красавец стал в своей загородке на задние лапы и махал хвостом.
Теперь жизнь Павла будет связана с Юконом.
Павел открыл дверцу, вошел в вольер, заботливо поправил подстилку и передвинул в угол миску с едой.
Юкон, наклонив голову, следил за ним. Он хорошо помнил этого добродушного и ласкового красноармейца.
Когда Павел нагнулся, чтобы собрать солому, Юкон подошел к нему и лизнул в шею у самого воротника гимнастерки.
Сизых засмеялся.
— Эх, ты, собачка…
Но вдруг выпрямился и крикнул резко, почти злобно:
— Юкон! Сидеть!
Юкон удивленно поднял уши.
— Сидеть!
Юкон сел, нерешительно переступая лапами.
— Так. Хорошо, — сурово похвалил Павел, вышел из вольера и закрыл дверцу на задвижку.
Юкон долго сидел неподвижно.
Глава десятая
КОНЧИЛАСЬ ЮНОСТЬ
Прошло восемнадцать месяцев со дня рождения черного щенка Юкона.
Прошли весна, лето, осень, зима, и снова весна и лето.
Юкон стал взрослой собакой. Ростом он был шестьдесят пять сантиметров. Черная шерсть на спине сверкала синеватым отливом. Прямой пушистый хвост слегка загибался на конце.
За полтора года в питомнике Юкон очень многому научился. Он умел: ходить у левой ноги своего проводника, садиться, ложиться и вставать по его команде, подавать голос, перепрыгивать через барьер, находить и носить апорт, давать выборку вещей и людей, а также многое другое, полагающееся собаке при обучении.
Потом на плацу питомника он научился догонять человека в брезентовом костюме, отыскивать его след и ловить человека, прыгая на спину, сбивая с ног ударом лап под колени или хватая зубами за руку, если этот человек поднимал револьвер.
Последние три месяца Юкон работал не на плацу, а в поле или роще около питомника. След, который он разыскивал, проходил по дорогам, полям и болотам или пересекал железнодорожные пути, ручьи и реки. Человек, которого он преследовал, иногда ехал верхом или в телеге. Юкона пускали по следу через два или три часа после того, как след был проложен.
Юкон ничего не боялся.
В него стреляли холостыми патронами из револьверов и винтовок с оглушительным грохотом и вонючим дымом, палили из пугачей.
Он стал злым и решительным.
С Юконом всегда был Павел Сизых — его проводник.
Юкон сильно привязался к нему. Он знал все привычки хозяина, все его настроения, интонации.
Люди говорили, что «Юкон изумительно восприимчив» и что «общее послушание у Юкона на отлично».
Павел Сизых тоже изменился за это время.
Он возмужал и окреп. Все время проводя с Юконом, он развил в себе способность понимать и чувствовать собаку.
Лаской и поощрениями он заставлял собаку беспрекословно слушаться. Он никогда не ругал зря Юкона, но никогда зря и не хвалил.
Вначале все это было очень трудно. Часто хотелось простить щенку мелкие проступки, особенно когда щенок, сам понимая вину, с трогательной хитростью ластился к проводнику.
