Александр Марков - В Багдаде неспокойно

После слов заместителя посла сразу возник вопрос — все собираются ехать или кто-то склонен остаться? Если кто-то останется, то придется оставаться и всем остальным, если уезжать — то тоже всем. Оказалось, что еще не все телевизионные группы, находящиеся в Багдаде, приехали в посольство, а без них этот вопрос решать было нельзя.

Ждать посла пришлось часа полтора.

«Вот он, посол», — понял Сергей, когда в комнату вошел мужчина ростом под два метра и весом никак не меньше ста двадцати килограммов. И еще Сергей подумал, что послу очень плохо приходится на улице в жару. Он и в этой комнате с кондиционером, то и дело подносил платок ко лбу и стирал выступающий пот.

У телевизора выключили звук.

— Существует последняя возможность эвакуации через территорию Ирана, — начал посол. — Иракские власти дают нам коридор. Есть договоренность с Ираном. Я предлагаю вам всем эвакуироваться из города. Еще раз напоминаю, что это, вероятно, последняя возможность. Мы готовы взять всех вас в кортеж. Когда он уедет, то здесь вы останетесь одни на свой страх и риск.

Короткая речь звучала очень зловеще. Впору было проводить голосование — кто согласен ехать, а кто выступает против этого решения. Но и без этого, Сергей знал, что большая часть журналистов готова отравиться в Иран вместе с посольским кортежем, а те, кто остался в меньшинстве, должны были такому решению подчиниться. Оставаться в Багдаде было слишком опасно. Но если уж уезжать, так всем вместе, так что все равно пришлось бы ждать тех, кто пока в посольство отчего-то не приехал.

— Ну почему они не приехали? — возмущался посол. — Я же всех просил.

В итоге всем пришлось оставаться на ночь в посольстве. Ждали остальных журналистов и первый налет на Багдад.

Сергей поймал себя на мысли, что постоянно смотрит на часы и считает — сколько осталось до полуночи. Очень мало. С наступлением нового дня начнется американская операция «Шок и трепет». Вряд ли Багдад будут бомбить в первые же минуты, поскольку самолеты не курсируют в районе границы, ожидая, когда им отдадут приказ сбросить бомбы на иракскую столицу. Они стоят на палубах авианосцев в Персидском заливе и ждут приказа.

Обстановка в комнате была очень напряженной. Никто не спал, все смотрели телевизор, как будто хотели найти тот канал, где транслировали картинку с видеокамеры, установленной на американском бомбардировщике. Это дало бы возможность вычислить, когда им ждать беду. Правда, такой картинки нигде не было.

Громов за этот долгий день устал. Ему хотелось немного отдохнуть, но он все-таки боролся со сном. Еще он догадывался, что обитатели города, те, кто не уехал, тоже не спят, подходят к окнам, слушают — не раздастся ли рев приближающихся самолетов. До двух часов ночи стояла тишина, а потом ее разорвал вой воздушной тревоги. Выходило, что бомбардировщики поднялись в воздух почти сразу же, как истек срок ультиматума. У пилотов, точно свербело в одном месте. Они никак не могли спокойно провести эту ночь. Им просто жизненно необходимо было обрушить на головы багдадцев тонны смерти.

— Все в бомбоубежище, — закричал, вбегая в комнату, заместитель посла.

Сергей подумал, что увидит бетонный подвал, но бомбоубежище оказалось сварной трубой диаметром метра в два с половиной, закопанной в землю рядом с административным зданием. В него вела металлическая лестница.

— Бомбоубежище оборудовано автономными системами жизнеобеспечения, — пояснил заместитель посла.

Похоже, что здесь был только генератор, очень слабый, потому что его мощности хватало лишь на то, чтобы едва поддерживать жизнь в нескольких лампочках. Они светили очень тускло.

Надеюсь, вентиляция здесь работает, подумал Сергей, а то мы просто задохнемся.

Он чувствовал — как постепенно поднимается температура воздуха, становится жарко и душно. Ему здесь было очень неуютно. Он ведь понимал, что это бомбоубежище не выдержит прямого попадание. Пусть даже бомба, которую на них сбросят, взорвется на поверхности — этого будет достаточно, чтобы всех их тут завалило на веки вечные. Сергей Кожугедович Шойгу и его спасатели находятся за тридевять земель и не смогут сюда прилететь, а местным — будет не до русских. У них и своих проблем окажется по горло. Схожие мысли Сергей читал и в глазах своих коллег. Еще не факт, что лучше здесь во время бомбежки находиться. От осколков оно убережет, но Сергей уже начинал испытывать приступы клаустрофобии.

Бомбоубежище рассчитывали так, чтобы в нем хватило места на всех сотрудников посольства и членов их семей. Сергей сел на лавку, что шла вдоль стен. Лавка была очень жесткой. Посидишь на такой часок-другой наживешь себе громадный синяк. Сергей не знал, отчего лавки в бомбоубежище не сделали поудобнее. Очевидно, ее проектировали те же, кто занимался оснащением отечественных самолетов или автобусов ПАЗ, то есть потомки спартанцев, для которых слово «комфорт» было сродни ругательству.

Дверь в бомбоубежище не стали закрывать наглухо. Если бомба взорвется поблизости — закрытую дверь запросто может заклинить в проеме. Открыть ее будет очень трудно, без автогена тогда не обойтись. А в бомбоубежище, конечно, не было ни его, ни того, что могло бы его заменить.

В щель тянуло свежим воздухом. Эта труба, закопанная в землю, была очень плохим склепом и очень плохой братской могилой.

Жаль, что здесь не установили телевизор, подумал Громов. Они ведь тогда в прямом эфире смогли бы наблюдать за тем, как бомбят Багдад. Западные телекомпании любят показывать такие кадры.

Поначалу все молчали, пытались расслышать звуки выстрелов, вой сирены, отголоски боев, что развернулись в небе над Багдадом, но постепенно так сидеть всем надоело, да и любопытство пересиливало чувство тревоги.

Громов уже и не помнил, кто первым предложил выбраться наружу — посмотреть, что там творится. Это было сущим безумием. Он вспомнил сербов, которые не то, что по бомбоубежищам во время натовских авианалетов не сидели, а напротив собирались в это время в центре Белграда, да еще вешали на груди картонки, на которых рисовали мишени.

— Только не все сразу, — попросил посол.

Он был вынужден согласиться с этим предложением. Не станешь же силой удерживать в подземелье сумасшедших журналистов? Хорошо еще, что никто из его подчиненных такие идеи не высказывал.

На поверхность отправились первыми те, кто сидел поближе к выходу. Они вернулись спустя минут десять, которые показались Сергею слишком долгими. Он уловил запах табака, и ему самому захотелось курить. Он стал ощупывать карманы в поисках сигарет, но все никак не мог их найти. Видимо, они лежали в сумке.

— Сигареты у меня есть, — сказал ему на ухо Игорь, — можешь не искать.

— Как там? — послышалось из подземелья.

— Спокойно. Город, похоже, вообще не бомбят.

— Не бомбят? А что мы тогда тут делаем?

— Воздушная тревога еще не отменена, — напомнил посол.

— Пошли, — Игорь толкнул Сергея, кивая на выход. Он решил воспользоваться тем, что остальные журналисты были заняты разговором.

— Пошли, — согласился Громов.

Он невольно втягивал голову в плечи, отчего-то думая, что вокруг должны свистеть осколки авиабомб, но на поверхности было на удивление тихо. Даже вой сирены прекратился. Громов вдохнул свежий воздух, показавшийся ему очень чистым и вкусным по сравнению с тем, каким он дышал в подземелье. Выпрямившись в полный рост, он взял сигарету, которую протянул ему Игорь, закурил.

Небо было черным. Сергей все смотрел в ту сторону, откуда должны были появиться самолеты. Он глазам своим не поверил, когда различил две светящиеся точки, подумал, что у него глаза слезятся, и это отблески звезд, а не огоньки, сверкающие под крыльями самолетов. Не трудно догадаться, что это за самолеты. Уж точно не пассажирские лайнеры, которые решили сесть в аэропорте Багдада. Там давно уже никто из них не садился. Сергей смотрел на самолеты заворожено, боялся потерять из виду, словно от этого что-то зависело. Небо пронзили линии трассирующих пуль, но все никак не могли нащупать юркие самолеты. Огненные линии поднимались из района правительственных зданий. Оттуда, где стоял «Талялям». Неужели министр информации стрелял по самолетам из своего пент-хауса, как на охоте за опасными хищниками? Самолеты долетели до окраин Багдада и стали разворачиваться, так и не сбросив бомбы. А может, сегодня ночью это и не входило в их планы?

Сергей докурил сигарету, бросил ее под ноги и затоптал. Спускаться в бомбоубежище не хотелось, но надо было дать возможность подышать свежим воздухом и остальным.

Воздушная тревога длилась еще два часа. В четыре утра — все закончилось. Можно было без каких-либо опасений выбираться из укрытия.

Посол связался с местными властями, но теперь коридор, который прежде предоставлялся дипломатической колонне, иракцы уже не могли обеспечить. Они не могли дать гарантий, что колонну не обстреляют с американских самолетов. Таким образом, всякая возможность выбора исчезла, и всем пока пришлось остаться в городе.