Алексей Гребиняк - Угол атаки
– Вечер добрый, товарищ майор, – поздоровался он. – Ну и фрукт вы сегодня пригнали… Мы его еле в ангар закатили!
– Привет, Леш. Пилотов куда девали? – сухо спросил Хваленский.
– Да увезли уже куда-то…
– Жаль… – вздохнул летчик.
– Товарищ майор, у вьетнамцев там что-то с тягачом. Минут пять ждать придется еще, наверное. Может, я за вас до ангара досижу, как тягач придет?
По правилам, при буксировке самолета в кабине должен был находиться пилот или техник, который в случае необходимости нажимал на тормоз. Обычно после приземления это делали сами летчики, но сейчас майору хотелось только одного – остаться одному и поразмышлять. Поэтому он с готовностью выбрался из кабины.
Когда летчик спустился на землю, техник увидел, что тот улыбается. Все на аэродроме уже успели забыть, когда майор в последний раз был веселым, и потому Леша был несказанно удивлен.
А Хваленский, хлопнув его по плечу, неспешно зашагал вдоль взлетной полосы. Он шел по траве и смотрел на звезды, глубоко вдыхая свежий ночной воздух и чувствуя, как легко становится на душе. Черная злоба, снедавшая его с того памятного мартовского дня, когда погиб Ашот, постепенно исчезала. И уходило чувство вины за то, что не смог спасти его.
Огненной полоской вдруг чиркнул по небу падающий метеорит, и майор, остановившись, мысленно пожелал погибшему Чапаю легкого лежанья. Постояв немного, пошел назад.
На полпути его встретил Володя. Капитан уже успел сменить летный комбинезон на повседневные брюки и рубашку и теперь неторопливо брел вдоль полосы, засунув руки в карманы и насвистывая что-то разудалое. Заметив командира, он умолк и приосанился.
– Товарищ майор…
– Вольно, – усмехнулся Хваленский. – Как, пришел уже в себя?
– Да, – улыбнулся летчик. – Здорово мы все-таки этих янки посадили…
– Это точно, – кивнул майор. – А куда самолет их поставили? Посмотреть бы потом вблизи…
– В третьем ангаре стоит. Пойдемте посмотрим? Я там только что был…
– Да не, потом… Как тебе самолет?
– Ничего так машина! – одобрительно покачал головой капитан. – Кабина удобная, просторная, обзор такой хороший – нам и не снился… Бомб, правда, нет – он пустой прилетел.
– Ну и хрен бы с ним, – пожал плечами Хваленский и, взглянув на небо, с наслаждением зевнул. – Главное, что прилетел… Ладно, поехали-ка в лагерь. Устал я что-то…
Они неспешным шагом направились к стоянке возле КДП, где майор утром оставил свой джип. Помолчав, Володя сказал:
– Я вот все думаю… Если бы американец вдруг начал там ерепениться и маневрировать, как бы мы его загоняли на нашу базу? С тем «Фантомом» попроще было… он хоть днем летел, да и не так быстро. И нас четверо тогда было…
– Если честно, я и сам не знаю, что бы мы сделали, – признался майор. – Но, думаю, выкрутились бы. Не впервой.
Володя кивнул в знак согласия. Когда офицеры подошли к стоянке и майор принялся стаскивать с себя летный комбинезон, он задумчиво спросил:
– Интересно, еще что-нибудь в этом духе нам подкинут?
– Ага. «Бэ-пятьдесят два» пригнать попросят… – буркнул майор, швырнув комбинезон в кузов джипа.
Володя вначале недоуменно воззрился на командира, а потом они оба расхохотались. Принудить к посадке стратегический бомбардировщик, способный зараз превратить несколько квадратных километров в испещренную кратерами пустыню, – это была бы просто сказка!
– За тот «Фантом» – благодарность от командования, – сквозь смех говорил Маргелов, – за сегодняшнего меньше медали не дадут, а за «Б-52», наверное, сразу Героя получим…
– А что, мысль! – утирал слезы Хваленский. – Только ты никому ни-ни, а то и правда прикажут… Лучше сами как-нибудь попробуем, в порядке самодеятельности. Ладно, поехали в лагерь… шутник!
Уже в хижине Хваленский разложил на столе нехитрую снедь и плеснул в стаканы немного водки:
– За наше безнадежное дело, Володь…
Выпили. Посидели. Налили еще.
– Готовься принимать дела, – сказал Хваленский. – Завтра моя командировка заканчивается. Поеду в Союз…
– Понимаю, Михаил Антонович, – капитан посмотрел на командира. – А я, пожалуй, останусь потом… на сверхсрочную…
– Если не секрет – зачем? – спросил майор. – Ладно я… Я свои счеты с янки сводил. А тебя-то что держит?
– А у меня свои счеты, – угрюмо ответил Володя. – Помните, меня тогда «охотники» подловили, когда я с курсантом летал? Да мне до конца дней это сниться будет! – стукнул он вдруг кулаком по столу. – Ржут, фотографируют меня на свой фотоаппарат из кабины, а я зубами скриплю и от ракет уворачиваюсь… Суки!
Про Лилю он не упомянул.
Майор кивнул.
– И Ашота с Васей я им не прощу… – глухо произнес Володя. – И курсантов своих, которые в боях погибли. Я все помню… Да и скучно там, в Союзе, – добавил он после недолгого молчания.
– Почему скучно? Служить будешь, летать…
– Тут хоть летаем вволю. А там будем на партсобраниях мозги сушить. Да и опять же – здесь спецзадания, а там скукота… Не хочу.
– Вот оно что, – протянул Хваленский и подлил себе водки. – На адреналин ты подсел, Володь… Опасно так воевать.
– Я знаю, – ответил капитан.
Повисло молчание. Хваленский, глядя в окно, разминал пальцами оказавшееся на столе рисовое зернышко; Маргелов смотрел в пол, и на скулах его играли желваки.
– Ладно, Володь, не бери в голову… – извиняющимся тоном произнес наконец майор. – Все. Забудь этот разговор. Не будем больше о грустном…
– Хорошо, – тихо ответил Володя.
– Осторожней будь, – не приказал – попросил Хваленский. – Мне повезло. Повезет ли тебе, если собьют, – никто не знает…
– Угу…
За окном занимался рассвет, а офицеры молча сидели и размышляли – каждый о своем. Протарахтел над лагерем «кукурузник» с техниками, потом вернулись вьетнамские перехватчики, но летчики даже не пошевелились.
Глава 12
Постскриптум
Джонсона вытащили из джунглей ранним утром, когда один из спасательных вертолетов смог отыскать его по сигналу радиомаяка. Капитана подняли на борт и привели в чувство, после чего командир спасателей крикнул ему на ухо:
– Вас должно быть двое! Где второй летчик? Мы не можем засечь его маяк!
– Его убили «чарли»… – процедил сквозь зубы летчик. – Я был вынужден оставить его.
Весь оставшийся полет его ни о чем не расспрашивали. Вернувшись на базу, Джонсон рассказал, как их сбила вьетнамская ракета, и показал место на карте. Аэрофотосъемка вскоре подтвердила наличие большой воронки и выжженной земли, но обломков почти не было.
– Их, наверное, вывезли вьетнамцы, – со вздохом предположил кто-то в штабе. – Как с той машиной… помните?
Все согласились, что так оно, скорее всего, и было.
– А как вы потеряли своего штурмана? – спросил один из офицеров.
– Мы успешно катапультировались, но он потом подвернул ногу, выбираясь из кабины. Я начал оказывать ему первую помощь, а потом пришли «чарли», и мы с ним попытались скрыться. Косоглазые шли за нами по пятам. Потом Виктора ранили в спину – снайпер, наверное. Он упал ничком, я наклонился, чтобы проверить пульс, и тут на поляну стали выбегать вьетконги. Мне показалось, что пульса у него уже нет, и я побежал дальше.
– Сочувствую… – вздохнул штабник-майор, но в глазах его явственно читалось презрение.
Эскадрилья Джонсона вскоре будет расформирована, а три уцелевших самолета перебазируют обратно в Штаты. «Ф-111» подвергнутся серьезнейшей доработке и вновь появятся над Вьетнамом лишь в 1972 году. Но они уже никогда не будут столь же неуязвимы, как раньше, – вьетнамские зенитчики сумеют сбить еще несколько машин.
После возвращения в Америку у Джонсона найдут какую-то болезнь, и он вскоре по-тихому уйдет в отставку. Бывший капитан сделается удачливым бизнесменом; судя по тому, что его сестре вскоре сделают операцию, деньги за самолет он все-таки получит. Сполна ли – неизвестно. Жена его так и не узнает об интрижке мужа с тайской девушкой, и это навсегда останется тайной Роберта Джонсона. И, разумеется, тайной Главного разведывательного управления (ГРУ) СССР, в архивах которого осядет досье на капитана…
Лейтенант Уотсон будет признан пропавшим без вести. По отрывочным сведениям, штурман согласился сотрудничать с советскими специалистами и вскоре был тайно вывезен в СССР, где его следы затерялись.
В Союз будет вскоре доставлен и трофейный «Ф-111», который советские авиаконструкторы подвергнут детальному изучению. Самолет впоследствии будет некоторое время стоять на одном дальневосточном аэродроме, а потом бесследно исчезнет, как и захваченный «Фантом». Знания, полученные при изучении трофея, пригодятся нашим при создании фронтового бомбардировщика «Су-24». Он, правда, ни в коей мере не будет являться копией «Аардварка», как это станут утверждать заграничные источники.
Майор Хваленский в конце апреля 1968 года отбудет в Союз и вернется в Кубинку. В 1970 году он переведется в Туркмению, где в пустыне Каракумы будет создан специальный учебный центр для подготовки летчиков. Там, в обстановке, приближенной к боевой, инструктора станут готовить летчиков-истребителей. До 1978 года Хваленский будет учить молодых летчиков премудростям воздушного боя, а потом окончит школу летчиков-испытателей в подмосковном Жуковском и станет работать в конструкторском бюро Микояна и Гуревича, где создавались истребители «МиГ». В числе прочих он будет испытывать самолеты «МиГ-23» и «МиГ-29». В отставку летчик уйдет полковником, незадолго до смерти Брежнева.
