Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
Ганс Кругер не раз хвалил Приходько, Каминского, Марциняка за ловкость, понимание ситуации, вызванной войной, и отправлял их реализовывать «сэкономленное» сырье. Разумеется, реализовывали на рынке и деньги делили с «добродушным» шефом.
Гитлеровцы, к какому бы рангу они ни принадлежали, занимались всевозможными махинациями, спекулировали, грабили при первом удобном случае. Но охотнее всего они брали взятки. Особенно в последнее время, когда вера в победу вермахта покачнулась, они не упускали ни малейшей возможности набить деньгами свои карманы. Непревзойденным взяточником был шеф «Сухорувки» Ганс Кругер.
Этот фашист требовал мзду и за то, что принимал на работу в пекарню, и за несколько дней отпуска. А вдень заработной платы мастера собирали для него «дань». Делать это приходилось также Каминскому, Приходько и Марциняку. Когда же они начали выполнять наши поручения, отпала потребность собирать деньги для Кругера, — их обеспечивала партизанская касса. Если же учесть, что выручка за «сэкономленное» сырье целиком попадала к шефу, то станет понятным, почему таким ласковым был с ними Кругер. Отпускал каждого, когда нужно, с работы, подписывал удостоверения, пропуска и другие документы, при необходимости посылал даже в командировки — словом, не мешал им заниматься своим делом.
Вот почему, когда мне необходимо было сменить документы и куда-нибудь пристроиться, я вспомнил о «Сухорувке».
Ян Каминский взялся уладить это дело.
— Специальность пекаря мне подходит, — сказал я. — Только, наверное, не стоит заносить мою фамилию в списки штатов, так будет безопаснее.
— Как раз наоборот, — оживился Каминский. — В список мы тебя включим. Шеф не разлучается с этим списком, так как там отмечено, от кого и сколько он получает в дни зарплаты. Да и всякое может случиться. Один пекарь, подвыпив, попал в фельджандармерию. Ночного пропуска не имел, вот и просидел ночь напролет за решеткой. А утром позвонили на «Сухорувку» — проверили, работает ли у нас такой. Я как раз находился в кабинете Кругера. Он сначала спросил об этом у меня, а потом вытащил бумажку, ту самую, которую мы вручили вместе с «данью». Отыскав фамилию рабочего, шеф отругал дежурного фельдпоста, и тот отпустил задержанного. Понимаешь, какого защитника мы имеем?
— Ладно, вижу, здесь мне можно пристроиться. Но как мы это сделаем, под какой фамилией записаться?
— Я и об этом подумал, Николай. Был у нас один поляк Ян Богинский. Из «Сухорувки» он недавно уволился и выехал в Польшу, а в списке остался. Мы регулярно будем вносить за него деньги для Кругера. Выйдет, что Богинский продолжает работать в пекарне, но будешь этим Богинским — ты. Понял?..
И вот я снова прогуливаюсь по ровенским улицам, но меня уже трудно узнать. На мне добротный коричневый костюм и лакированные туфли. Очки в массивной черной оправе изменили черты моего лица. Вместо тяжелого портфеля в руке — трость. Я уже не езжу на велосипеде, а хожу пешком. В кармане удостоверение о том, что я — Богинский Ян, католик, уроженец Костополя, работаю в Ровно, пекарь, живу и прописан на улице Мыловарной, 19 (на самом деле такого дома на этой улице не было).
Так из Курильчука и Грицюка я превратился в Яна Богинского. Под этой фамилией и действовал вплоть до освобождения города Советской Армией. Да и после освобождения меня еще долго называли то «паном Янеком», то «паном Богинским».
Приходько и Каминский не раз предлагали Кузнецову привлечь к разведывательной работе еще нескольких товарищей из «Сухорувки». Но Кузнецов отвечал: «Пока что в этом нет необходимости».
Но случилось так, что независимо от нас еще один пекарских дел мастер, пятый по счету, стал нашим разведчиком.
Иван Тарасович Приходько давно собирался познакомить Николая Ивановича со своим шефом. Нужно было найти для этого повод. И вот Приходько надумал отметить у себя дома очередной «день рождения». Очередной — потому, что такие праздники устраивались здесь очень часто: дважды в году созывали гостей на детские именины, на день рождения хозяйки, а свой «день ангела» Иван Тарасович отмечал чуть ли не ежемесячно, — к счастью, в церковном календаре святых Иванов хватает. Конечно, все это делалось с определенной целью, — когда нужно было пригласить «знатных» гостей. Финансировались эти «праздники» из разведывательного бюджета.
И вот в «день рождения» тот, ради кого был накрыт стол, не явился: обер-пекарь «Сухорувки» Ганс Кругер срочно уехал в командировку. Решил не приходить сюда и Кузнецов.
Но ведь не пропадать же вкусным блюдам, которые приготовила Софья Иосифовна! И приглашенные гости с аппетитом поглощали жаркое и вареники, запивая все это пивом.
Когда мы с Михаилом Шевчуком и Николаем Струтинским переступили порог дома Приходько, именины были в разгаре. Наше появление, как водится в таких случаях, привлекло внимание гостей. Не успели мы освоиться, как Иван Тарасович и Ян Каминский, выбравшись из-за стола, начали представлять нас веселой компании.
— Это пан Болеслав Янкевич, порядочный человек, известный коммерсант, весьма популярен среди женщин. Они любят не так его, как его барыши, — представил Шевчука Каминский. — А это его коллега пан Богинский, — и, усмехаясь, указал на меня. — Ему меньше везет в коммерсантских делах, чем, скажем, Болеку, однако на женском фронте могут посоревноваться…
— Я с тобой не согласен, — перебил его Приходько. — Сегодня мы веселимся на моих именинах, а в следующее воскресенье, наверно, состоится обручение пана Болеслава. Он тут увивается за моей соседкой Ганкой…
Кто-то из гостей предложил:
— Хватит биографий. Налейте-ка лучше гостям по штрафной.
Компания засуетилась, перед нами появились стопочки.
Пока спорили, кому и чего налить, за что выпить, я осмотрел комнату.
Один из гостей сидел в уголке и сосал самокрутку. Кто-то даже сделал ему замечание:
— Володя, брось дымить. От твоей цигарки хоть топор вешай.
Я заметил, что этот Володя не сводит с меня глаз. И странно — лицо его показалось мне очень знакомым. Кто он и где я видел этого человека?
Чтобы не мучали сомнения, я отозвал Ивана Приходько на кухню и спросил:
— Кто этот Володя?
Иван, прежде чем ответить, любил малость пофилософствовать.
— Будь уверен, в нашей хате только порядочные люди — пекари, вроде меня.
— Нет, ты мне скажи, кто этот парень, откуда он? — не отступал я.
— Да это Володя Цехош! Твой земляк, из-под Ковеля. Парень что надо.
Володя Цехош! Услышав эту фамилию, я обрадовался, но вместе с тем и встревожился. Он мой односельчанин, вроде бы даже какой-то дальний родственник. Мы давно не виделись: еще перед войной он женился и выехал из села. Никто не знал — куда. И вдруг эта неожиданная встреча!
— Он не только мой земляк, но и родственник.
— Так я его сейчас позову. Вы найдете общий язык. Человек он надежный.
В этот момент на кухню зашел Володя Цехош. Он узнал меня и не мог больше ждать.
— Ну, здорово, пан Богинский, пан коммерсант…
— Здорово, Володя.
Мы крепко обнялись и расцеловались.
— Ты только пошутил или, может, в самом деле принял католическую веру? — спросил Володя.
Приходько подмигнул мне: дескать, можно открывать карты. Но я категорически ответил:
— Сегодня я для тебя, как и для всех других гостей, коммерсант Ян Богинский. А завтра узнаешь обо всем.
— Добро!
— Только прошу тебя — никому ни слова, даже жене.
На следующий день, идя к Цехошу, я волновался. Такое чувство я испытывал всегда, когда приходилось привлекать кого-либо к подпольной работе. Как человек воспримет твое предложение, справится ли с ответственными поручениями, осознает ли до конца, на какой риск идет?
Но напрасной была тревога. Володя не задумываясь согласился нам помогать. Немного спустя он стал настоящим бойцом-разведчиком, а его жилище было нашей надежной штаб-квартирой. Выполняли наши поручения Володина жена Анна и дочь Галя.
Так еще один пекарь из «Сухорувки» стал нашим товарищем в борьбе с оккупантами.
КТО ОНА?
В отряд прибыли два советских военнопленных.
— Как вам удалось бежать из плена? — спросил я.
Один из них, Владимир Грязных, рассказал:
— Нам помогла женщина. Она работает официанткой в офицерском казино. Нас часто возили туда на разные черные работы. И вот однажды подошла к нам молодая красивая женщина и предложила свои услуги, если у нас возникнет желание податься к партизанам. Мы ей не поверили, но она при каждой встрече продолжала повторять: «Бегите, ребята! Я устрою все как надо». Официантка дала нам свой адрес, а когда мы пришли, она нас накормила, переодела и посоветовала идти в Цуманские леса. Еще денег дала на дорогу. Вот мы и пришли.
