Эмманюэль Роблес - Однажды весной в Италии
15
Кто мог бы предположить, что под фермой и под бугром, поросшим виноградником, находится целая вереница небольших подземных помещений, образующих бывший некрополь древней цивилизации, о которой Лука и его брат Паскуале даже понятия не имели? Здесь обычно хранили бочки и жбаны с вином, закрытые не пробками, а слоем масла и картонной крышкой. В некоторых погребах еще стояли саркофаги, вмурованные в стены и украшенные хорошо сохранившимися барельефами. Самый примечательный из них изображал женщину, сидящую на возвышении и принимающую в дар пальмовые листья и цветы. Подопечные Луки и Паскуале (два англичанина, американец и голландец), скрывавшиеся здесь, встретили Сент-Роза сердечно. Эти пятеро жили в подземелье без дневного света — его заменяли им керосиновые лампы, — спали они на походных койках. Столами и стульями им служили ящики. Лука ждал еще двух пилотов, после чего предполагалось известить проводников.
Англичане были единственными уцелевшими членами экипажа «Веллингтона», подбитого над Адриатикой после выполнения задания на Далматинском побережье. Они были захвачены в плен немецким катером в момент, когда, совершив побег из поезда, который вез их в Германию, на надувной лодке отчаливали от берега. Американец, пилот «Мустанга», был сбит над Анконой. Он выбросился с парашютом и приземлился в горах, его подобрали местные крестьяне. Что касается голландца, то это был не летчик, а офицер-механик с английской плавучей базы, наткнувшейся на мину во время боев за Анцио. Из воды его вытащили немцы и лечили ему ожоги в военном госпитале, а однажды ночью, во время воздушного налета, он сбежал.
Несмотря на глубину подземелья, всякий шум в этом убежище был запрещен. Запрещалось также приближаться к некоторым проломам, сообщавшимся с поверхностью. Ведь немцы использовали ищеек с отличным нюхом и жестоко преследовали проводников, помогавших переходить границу. При малейшем подозрении эсэсовцы и полиция запирали подозреваемых вместе с семьями и скотом в их доме, подкладывали взрывчатку, и все взлетало на воздух. На склонах за Сульмоной обугленные развалины напоминали о беспощадной жестокости этих репрессий. Окрестности были разорены карательными отрядами, преследующими партизан. Каратели пускались на всевозможные хитрости и, в частности, минировали тропы, по которым, как они подозревали, пробирались беглецы. Однако чаще мины уничтожали скот или же убивали мирных пастухов.
В течение долгих часов ожидания Сент-Роз играл в шахматы с пилотом «Мустанга». Шахматные фигурки были выточены из белого дерева и пробковых пластинок. Пилота звали Рой Фрейзер. Он руководил спортивной школой в Филадельфии и был худощав и гибок, как балетный танцор. Этот задумчивый человек приспособился к жизни в древних подземельях, привык к тишине склепов и мерцающему свету ламп, от которого скульптурные процессии, украшавшие саркофаги, казалось, приходили в движение. Его сбивали уже вторично, но в первый раз ему в пылающем самолете удалось сесть на территории союзников. Он убеждал Сент-Роза в том, что жизнь отнюдь не веселое приключение, а осуществление неумолимой судьбы. Он сомневался также, что человек способен к совершенствованию, но главным для него было «выкладываться» до конца. Он говорил, что скоро погибнет, но говорил об этом как-то очень застенчиво, словно о помолвке с чересчур молоденькой девушкой.
С наступлением ночи затворники выходили на часок во двор под охраной Луки и Паскуале и в сопровождении двух собак. Все молча наслаждались свежим воздухом. В такие минуты Сент-Роза особенно упорно обуревали воспоминания о Мари, будто она действительно стала для него главным смыслом существования. Он вспоминал минуту расставания с нею в церкви и другую, когда он оказался один на виа Мадзини, чувствуя, будто железный крюк вонзается в его сердце. Ферму окружали горные вершины, они подступали так близко, что небо казалось беззвездным. Скоро Сент-Розу придется пробираться там, среди нагромождения скал и снегов, но каждый его шаг будет шагом, ведущим к Мари.
Иной раз ему приходила на память Сандра. Однажды она сказала: «Вы, значит, ничего не поняли?» — и этот вопрос сейчас буравил его мозг. В первую ночь, которую Сент-Роз провел в этих подземельях — правда, представления о дне и ночи здесь путались, — он показал своим товарищам несколько хитроумных карточных фокусов. Но когда захотел продемонстрировать самый сложный — тот, который тогда вечером в палаццо вызвал такое раздражение у Сандры, — у него ничего не получилось. При каждой попытке карта, которую надо было вытащить, ускользала. А когда за дело взялся Фрейзер, ему все удалось без всякого усилия, да еще три раза подряд.
— Вы удачливей, чем я, — сказал ему Сент-Роз несколько уязвленно.
— Вовсе нет, — ответил маленький американец, глядя ему в глаза. — Дело в том, что этот фокус требует полной сосредоточенности, а вас что-то беспокоит.
Сент-Роз чувствовал, что внутри у Фрейзера словно ледяная глыба, и этот странный холод заставлял его содрогаться.
Девятого апреля прибыли наконец те два человека, которых ждали. Это были пилоты, уцелевшие после гибели подбитой вблизи Перузы «Летающей крепости». Они оказались весельчаками и сразу потребовали вина, чтобы отпраздновать столь знаменательный день. Поскольку девятое апреля совпало с Пасхой, Сент-Роз спросил, какое же событие они все-таки собираются отмечать.
— Да то, что мы попали в рай!
При этом они показали на стоявшие вокруг бочки, жбаны, бутылки.
Один из них, родом из Сент-Луиса, штат Миссури, начал петь ковбойские песни. Его как следует напоили, чтобы он замолчал. Другому, таксисту из Детройта, после обильного возлияния пришла в голову идея — открыть саркофаги и вытащить оттуда ценные предметы. Не так-то просто оказалось убедить парня в том, что его давным-давно опередили и что найдет он только кости, не представляющие особого интереса. Он продолжал упорствовать и в конце концов раздобыл себе череп, который решил привезти в качестве сувенира своей молодой жене.
Сент-Роз сказал ему, что это, быть может, череп Нерона.
— What’s Neron?[22]
— Тогдашний Гитлер!
— Very exciting![23]
— И вот все, что от него осталось!
— Las, poor Yorick[24], — тихо прошептал Фрейзер.
Десятого апреля Паскуале зашел предупредить, что для побега все готово и к полуночи придут проводники. Ночью они и явились, но странно — собаки на них не залаяли. Проводников было трое, старшему на вид лет сорок. На них были вельветовые коричневые или черные пиджаки и брюки, башмаки с железными подковками и кепки с наушниками. Самый молодой нес на ремне бурдюк из козьей шкуры, в котором, видимо, хранилась водка. Никто из них вроде бы не был вооружен. Их одежда пахла хлевом. Они оглядели всех своими узкими глазами с доброжелательной и спокойной серьезностью. Пожалуй, несколько удивились, а потом посмеялись, увидев череп, который держал под мышкой парень из Детройта. Старший проводник дал необходимые инструкции, и Фрейзер кое-как перевел сказанное на английский язык.
Но до выхода оставалось еще немного времени. Ночь была тихой. Холод напоминал, что рядом заснеженные громады гор, словно шапкой покрытые туманом.
Сент-Розу вспоминались все виденные им лица, все события, случившиеся с тех пор, как ветреным зимним днем он выпрыгнул из пылающего самолета на морское побережье Италии. Ему было грустно и тревожно, словно весной 1944 года в Риме, двадцати восьми лет от роду, он приблизился к разгадке своего существования. И, прощаясь с Лукой и его братом, он чувствовал, что прощается с молодостью, от которой отныне осталась лишь горстка снега в расщелине скалы.
Этого лейтенанта авиации с серебряными нашивками летчика на кителе я отлично знал: Сент-Роз! Жак Сент-Роз!
— А я-то считал, что тебя нет в живых! Откуда ты взялся, Лазарь!
Мне говорили, что он погиб в море на борту своего самолета, возвращаясь с задания над территорией Италии. Сент-Роз коротко рассказал мне, как ему удалось уцелеть.
— Вот так история! А если я напишу об этом?
— Да брось ты!..
— Давай выпьем по рюмочке!
— Спасибо. Я тороплюсь. Мне бы пригодился твой джип.
— Дать тебе «Леди Памелу»? Да ты в уме ли?!
— Мне нужно немедленно.
— С ней надо обращаться осторожно, когда переключаешь скорость, я один только с этим справляюсь.
— Тогда подвези меня.
Когда мы вышли из бара, Жак рассказал мне, что на рассвете в группе из пятнадцати «В-26» он бомбил сортировочную станцию недалеко от немецких позиций. Его пулеметчику прямо в лицо попал осколок снаряда. Раздробило челюсть, задело глаз. Последовал приказ сесть на ближайшей посадочной площадке неподалеку от Рима, доставить раненого в госпиталь, а затем присоединиться к эскадрилье в Сардинии. Он только сейчас из госпиталя и ищет, на чем бы ему добраться до своих.
