Андрей Ефремов - Кавказ в воде

— Да, Вахид, примерно так оно и есть. У нас, когда человек рождается, ислам с молоком матери впитывает, он — с рождения мусульманин. А идейные ваххабиты — это, чаще всего те, которым мозги перекрутили уже в зрелом возрасте, а безыдейные — простые бандиты. — Рамзан с минуту помолчал, затем продолжил: — сейчас у нас такая обстановка: если раньше мы как-то более-менее лояльно относились к своим родственникам-боевикам, то сейчас никакие сомнения нас не колышут, разбираемся с ними без колебаний.

— А ты сам идейный мусульманин?

— В смысле верующий?

— Да. Вера — это как высшее образование: над собой постоянно работать нужно, чтобы грязь к душе не прилипала, соблюдать себя в духовной чистоте. А для этого очищаться нужно через молитву, посещать мечеть. Понимать нужно Бога.

— А «не убий»?

— Так ведь и у вас, христиан, те же самые заповеди. Сам подумай: если к тебе в дом ворвался бандит, ты что будешь делать?

— Защищать свою семью, — уверенно ответил Владислав, — на месте грохну!

— Вот именно, чтобы пружина у небесных часов безотказно работала, нечисть нужно истреблять! — Рамзан даже стукнул кулаком по столу, — ваххабиты — это грязные отступники!

— У каких «часов»? — не понял Влад.

— Представь, Вахид, всё в мире взаимосвязано: если произойдёт сбой на солнце — это отразится на земле, в галактике взорвётся звезда — это отразится и на нашей солнечной системе, если море станет пресным, в нём погибнут рыбы и животные…

— Икры не станет…

— …Прибрежные твари исчезнут. Даже если в полях не будет того же шмеля, у коров станет меньше корма. Это можно продолжать бесконечно. Если начнётся война — будут гибнуть люди.

— А часы?..

— Да, часы… — Рамзан задумался, — в часах есть маятник, его ещё «баланс» называют, он приводит в движение шестерёнки, те двигают стрелки. Для того чтобы маятник двигался, нужна пружинка, и её нужно заводить по меньшей мере раз в сутки. Есть электронные часы с батарейкой, но и она не вечная, на год-два хватает. А пружину небесных часов, образно выражаясь, заводит Бог. И эти часы безотказные, вечные. Благодаря этому механизму в мире и поддерживается равновесие. Но греховный по своей сути человек прилагает все усилия, чтобы эту пружину испортить, с усердием рубит сук на котором сидит.

Владислав крепко задумался.

— Да, баланс… Что-то подобное иногда приходит в голову, особенно после того, как уходят близкие люди и ты ощущаешь себя маленькой беззащитной звездочкой в одной из бурных галактик. А туда же — «человек царь природы». Он даже жить не может столько сколько захочет. И не знает, когда закончится его существование… — И спросил: — «Последние дни» наступают, конец света?

— Этого никто не знает. Но в «последние дни» весь исламский мир вместе с Иисусом Христом встанет на войну с нечистью. Так написано в Коране.

— Но ведь мусульмане говорят, что мир на земле наступит только после полной победы ислама?

Рамзану эта мысль явно не понравилась:

— Ты, Вахид, сам-то понял что брякнул? Я тоже что-то подобное читал про христиан. Ваххабиты, они — отступники, сектанты! Тебе что, тоже мозги промыть успели?

— Понятно, — Влад улыбнулся, — но по тебе не скажешь что ты чистый ангел.

Чеченец засмеялся:

— Это точно! — и непонятно, то ли в шутку, то ли всерьёз, добавил, — ты думаешь, я не помолился, прежде чем к тебе идти?

— Так у вас все менты мусульмане?

— Я бы так не сказал. — Рамзан задумался, — вообще-то не думал об этом. Половина на половину, наверное. Но все называют себя мусульманами.

— А в чём разница между христианством и исламом, как ты считаешь?

— А ни в чём, Вахид: рай, ад, те же заповеди.

— Значит, загробная жизнь, и всё такое прочее.

— Ну, да. У нас интересных случаев очень много было. И причём всяких разных. Вот один из них, довольно забавный. Один мой друг, давно уже работавший водителем скорой помощи, рассказал такое: человек умер, не помню уже, то ли на операционном столе, то ли в палате, и очутился, как он сказал — на огромном зелёном лугу. Тишина, небо чистое, голубенькое. Хорошо так, спокойно, легко. Стоит, озирается, ничего не понять не может. Откуда-то издалека-далёка идёт мужик: обыкновенный такой мужик, вроде как даже обычный работяга, как и сам померший. Приблизился:

— Ты чего тут делаешь?

— Дык ить…

— Нечего тебе тут делать! — развернул за плечи и пинка ему под зад.

Тот очухался, врачи удивились — покойник ожил!!! Я ему не поверил в то время, думал, шутит. Нет, клянётся: хвала Аллаху! — так оно и было.

— У нас такое тоже рассказывали.

— А со мной случай был. Рассказать?

— Валяй.

— В прошлом году в горах на бандитскую засаду нарвались. Перестрелка жёсткая была. В самый разгар боя вроде кто-то назойливо меня за плечо дёргает. Оглянулся — никого. Опять дёргаёт, оглянулся… а за спиной — скала… От большого камня вижу — пуля летит, прямо в голову летит! Да, именно пуля, моя пуля. Облачко пыли и мелких камушков от трещинки медленно так клубятся, рассеиваются, и пулю чётко вижу, как в замедленной киносъёмке. Если бы не обернулся, она бы мне ровненько в затылок угодила, а так рядом с виском прошла!

С этого вечера Владислав стал полностью «своим среди чужих»: Влада приняли в коллектив, где со временем обрёл много хороших друзей. Работать приходилось везде: в горах, в городах, в степи…

Сары-Су[28]

«Вода чиста у истока»

По степи протекает спокойная и тихая узенькая речка, местами её берега живописно обрамляют заросли кустарника и конопли. В этих зарослях в дневное время суток прячутся от жары и парящих в чистом знойном небе орлов тощие зайцы и жирные фазаны. Осторожно, бдительно озираясь по сторонам, подходят на водопой драные лисы и шакалы. Во времена оно, говорят, в огромных количествах здесь водились и сайгаки. Но это было давно.

Есть обрамлённые высоким камышом озёра. Иной раз зеркальная гладь воды покрывается весёленькой искристой рябью — это проплыла черепаха, или какая другая водоплавающая птица, которая, нарушив скучную тишину, шумно села на воду, отчего прибитой волной от бережка может отбиться запутавшаяся в камышах дохлая змея…

При порывах ветра поднимается густая пыль, случайный странник начинает прикрывать ладонью рот и нос, но когда клубы пыли унесутся сухим ветром в другое место, под ногами у отважного путешественника пыли ничуть меньше не становится.

После обильных и долгих грозовых дождей, степные грунтовые дороги превращаются в грязевое месиво, и, в итоге, становятся совершенно непривлекательными для поездки на автотранспорте. Но какая же благодать после ливня! Дышится легко, свободно…

Множество изрезанных водными каналами-арыками сельхозугодий: редкие пашни, частые бахчи, небольшие рисовые чеки… При посевах яровых или озимых двадцать процентов зерна, как правило, списывается на поклёв птиц — оттого и фазаны, надо полагать, такие жирные, упитанные. Для того чтобы эти наглые птицы не портили государственной отчётности по планам заготовок, местные ногайцы с приезжими якутами периодически их отстреливают, чем, вне всяких сомнений, вносят ощутимую лепту в развитие сельского хозяйства республики. К великому сожалению, вредных фазанов от этого меньше не становится: зерно непременно продолжает бесследно исчезать.

Чу! А это кто!?.. Какие-то вооружённые до зубов люди, у которых рисунок одежды полностью сливается с зеленью кустов, навострив самодельные рыболовные удочки как загипнотизированные, не отрывая глаз, наблюдают за недвижными поплавками… Значит, здесь, в степи, есть и блокпосты, в которых водятся вечно голодные российские военные, а в речке — мелкая рыба, богатая фосфором и другими, хорошо усвояемыми молодыми растущими организмами, полезными питательными веществами — она превосходно дополняет скудный рацион питания. Можно было бы порыбачить и с помощью гранаты, но мудрые и осторожные воины не желают привлекать к себе внимания: всюду, как волки, рыщут банды сепаратистов. К слову сказать: волки и шакалы — неотъемлемая часть животного мира ногайской степи. Как ни странно, с бандитами они в этом чудном ареале прекрасно уживаются, друг друга не трогают. Под рыбаков могут косить и коварные члены бандформирований, решивших устроить где-нибудь под мостом засаду.

Говорят, в этих чудных местах существуют и дикие кабаны — но длительными наблюдениями их присутствия не замечено. Возможно, и были когда-то, до войны, но спугнутые великим шумом, мигрировали в горы, где их успешно используют бандгруппы в качестве одноразовых сапёров: разбрасывая на своих тропах пищу с незначительными добавками взрывчатых веществ, приучают их находить мины, установленные неизвестно кем и против кого.