Э. Гейзевей - Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Посвящаемые предстали перед его величеством, чтобы признаться в совершенных ими преступлениях, и покорно выслушивали его приговор. Они покорно проглатывали отвратительные пилюли и позволяли обмазывать себя жиром и грязью, после чего, следуя приказу Нептуна, по нескольку раз обегали вокруг рубки. А в заключение этих унизительных действий их по приказу Нептуна обливали из шланга забортной водой и только после этой заключительной процедуры провозглашали «заднеракушечниками».
Было конечно же сопряжено с большой опасностью собрать на палубе почти весь экипаж в такое время дня да еще в условиях войны, которая на краткий миг была забыта именно благодаря этому карнавалу, но которая в действительности оставалась совсем рядом. Поэтому вахта, бдительно несущая службу на мостике, не позволяла себе ни на секунду отвлечься от наблюдения за горизонтом, зная, что безопасность их товарищей, искренне предававшихся веселью, целиком зависела от них.
Церемония посещения лодки Нептуном длилась всего лишь пятнадцать минут. Однако команда лодки, как и бесчисленные команды других кораблей и судов как с той, так и с другой стороны, не могли не отдать должного этой установившейся среди моряков традиции встречи с Нептуном. Как и на других кораблях, служба и опасности войны могли подождать или, во всяком случае, поделиться своими приоритетами, поскольку команды всех кораблей мира объединились в следовании этим наследиям морских традиций.
В 13 часов 55 минут 2 декабря «U-124» перехватила сообщение с подлодки Мертена, направленное в штаб флота. В нем говорилось о том, что «Питон», на котором собрались остатки экипажа потопленного «Атлантиса», сам стал жертвой английского крейсера «Дорсетшир», корабля того же класса, что и «Девоншир», который потопил «Атлантис».
Эккерман, который присутствовал при этой трагедии, минутами позже сообщил Деницу некоторые детали этой трагедии. И обе лодки сообщили об отсутствии каких-либо потерь среди патрулирующих в этом районе Атлантики германских подлодок. Подлодки сумели подобрать часть экипажа с потопленного корабля, взяв на буксир шлюпки со спасенными людьми.
Дениц приказал Мору и Клаузену сообщить свои координаты, а также сведения об остатках топлива и продовольствия. Мор ответил: «Нахожусь в квадрате FT-88, 112 тонн».
Рано утром 3 декабря спасательная операция уже шла полным ходом. Рогге, как старший офицер, командовал всей этой операцией.
Дениц, получив все эти сообщения со своих лодок в этом районе, приказал всей капштадтской группе принять участие в спасательной операции.
Следуя в указанный район, Мор заметил одиночное грузовое судно и начал его преследование. Погоня продолжалась до самого вечера, хотя Мор так и не смог до конца определить его принадлежность. На нем не было никакого флага нейтрального государства. С наступлением темноты «U-124» заняла позицию для торпедной атаки.
Когда же судно с наступлением темноты не включило и ходовые огни, Мор торпедировал его.
В него попали сразу три торпеды; одна взорвалась под передней мачтой, одна попала под заднюю, а третья — в машинное отделение, после чего судно быстро отправилось на дно.
На воду с него было спущено несколько спасательных шлюпок. Мор потребовал от одной из них сообщить принадлежность судна. Ему ответил капитан, который с возмущением сообщил, что он потопил американское судно «Сагадохок», направлявшееся из Нью-Йорка в Дурбан с грузом общего характера.
Мор извинился, но в ответ последовало вызывающее молчание. Когда он спросил капитана, не может ли оказать им какую-либо помощь, например провизией или пресной водой, ему ответили, что у них всего достаточно, после чего поставили парус и покинули место гибели своего судна.
— Можете быть уверены, теперь они раззвонят на весь свет о мясниках с германских подлодок, — сказал Кестер, глядя вслед удаляющимся американцам.
Мор ответил на это замечание улыбкой сожаления.
— И никто на свете теперь не сможет убедить их, что мы бы и пальцем их не тронули, если бы они включили ходовые огни.
— Конечно, если оно плавает повсюду, маскируясь под англичан, то должно быть готово отправиться на дно, как одно из них.
Мор приказал снова лечь на курс для встречи с подводной лодкой «U-А» и поисков спасшихся с потопленного «Питона», однако, прибыв в указанный район встречи, никого здесь не обнаружил. Он прочесывал море квадрат за квадратом, выстреливая время от времени сигнальные ракеты, пока не стало ясно, что кто-то серьезно ошибся, определяя место потопления «Питона».
Он обратился к Деницу с просьбой о получении уточненных координат через какую-либо подлодку, принимающую участие в спасательной операции. Дениц передал его просьбу Эккерману и Мертену.
Вскоре Эккерман сообщил ему свои координаты, и стало ясно, что две лодки прошли всего лишь в 9 милях друг от друга в 7 часов прошлым утром. Мор вернулся, направляясь в сторону лодки Эккермана, который начал посылать свои сигналы с достаточно короткими интервалами.
После полудня того же дня «U-124» снова прошла мимо места, где она потопила «Сагадохок», которое все еще было покрыто обломками и пятнами масла. Были замечены 6 бочек масла для коробок передач и подняты на борт лодки, а вместе с ними и 18 канистр с машинным маслом. Старший механик с благодарностью принял их.
Некоторое количество масла, загруженного в Лорьяне, оказалось непригодным для использования, что создавало серьезную опасность возникновения определенных проблем с машинами во время патрулирования. Предполагалось, что это было актом саботажа. Так что находка этих бочек с маслом оказалась настоящим подарком самого царя Нептуна.
Но ситуация сложилась малорадостная. Мор хорошо осознавал, что потопление американского судна — достаточно серьезное нарушение международного права, и знал, что Дениц будет крайне этим раздражен. Встречи же с адмиралом, когда тот находится в состоянии раздражения, предпочел бы избежать даже самый бесстрашный из его подводников. Так что Мору, образно выражаясь, предстояло заплатить за смазочное масло, в котором так нуждалась его лодка, дорогую цену, и это не очень-то его радовало.
Море вокруг них было буквально завалено плавающими автомобильными покрышками. Пару таких покрышек поместили на мостике, объявив трофеями.
Наряду с покрышками в море плавали тысячи детских башмаков. Кто-то из команды выловил пару таких башмаков, после чего воскликнул:
— Эй, посмотрите-ка! Я нашел отличную пару обуви. Думаю, она вполне подойдет моему малышу!
Но наиболее долговечным сувениром, оставшимся от этого неудачливого американского судна, оказалось его название. Когда кто-то из команды, находясь в отпуске, встречал своего соратника, причем не важно, где это происходило, оба начинали приветствовать друг друга возгласами: «Сагадохок, Сагадохок!», что напоминало крики футбольных болельщиков.
Все еще думая о предстоящей встрече с адмиралом, Мор пожал плечами, глядя на все это, и спустился внутрь лодки. «Конечно, Большой Лев просто растерзает меня, когда вернемся в базу», — подумал он. Серьезность наказания была частью той большой игры, которая называлась войной, когда подчиненный ослушивался приказа начальника, тем более такого ранга. И командиры подлодок не являлись исключением. Мор вспомнил, как Франц Лемп провел весь отпуск при штабе, где его заставили изучать силуэты иностранных судов и кораблей из-за продемонстрированного им плохого знания последних, приведшего к крупной ошибке. «Но сейчас не следует чрезмерно беспокоиться из-за этого», — успокоил себя Мор. Сколько еще воды утечет… Несколько позже Бринкер любезно напомнил ему, что, если бы потопили их самих, Мору не привелось бы свидеться с Деницем вообще.
По трансляции, как всегда, запустили регтайм Александера, и лодка возобновила плавание навстречу другим лодкам со спасшимися с «Питона». И, несмотря на нехорошие предчувствия, Мор был спасен от ярости адмирала событием, которое затмило его неблагоразумный поступок, совершенный 3 декабря 1941 года, когда четырьмя днями позже японцы атаковали Перл-Харбор.
Еще не рассвело, когда 5 декабря «U-124» присоединилась к потрепанной маленькой германской эскадре. Другие лодки уже подобрали всех, кого были в состоянии взять на борт, а оставшихся буксировали на спасательных шлюпках. Все встретившиеся лодки были пришвартованы друг к другу и мягко покачивались на легкой зыби, ожидая прибытия Мора, а шлюпки были поставлены между ними.
«U-124» подтянулась к борту «U-68», и Мор в самом хорошем расположении духа, перебравшись через пришвартованную к ее борту шлюпку, взобрался на мостик лодки. Он поприветствовал своих приятелей-офицеров, похлопывая их по спинам с такой непринужденностью, точно они случайно встретились где-нибудь в любимом баре на берегу. Одним из офицеров, которых он так фамильярно поприветствовал, был капитан 1-го ранга Рогге, не одобривший эту непринужденность Мора. Его неприятие такой фамильярности можно было понять, поскольку он пребывал в глубоком расстройстве из-за потери своего корабля, и к тому же всякий лишний час пребывания в этой точке рандеву вселял беспокойство в каждого из них, так как увеличивал опасность обнаружения противником.
