Иван Черных - Ночные бомбардировщики
Владимир до поздней ночи просиживал над учебниками, что-то мастерил, занимался с солдатами, молодыми авиаспециалистами.
И вот теперь его посылали в гарнизон у границы, где тайфуны и цунами устраивают опустошительные набеги, где почти круглый год основными продуктами являются консервы и сушеные овощи. А у нее на руках Аленка...
Поезд вез их через всю матушку-Россию долго и утомительно. Монотонный стук колес и скрип полок под конец стали раздражать, а тут снова рассказы об этих коварных тайфунах. И она стала бояться их, как дети, наслушавшись сказок, боятся нечистой силы.
Потом они плыли на пароходе. Океан был тихим и изумрудно-синим, как на неаполитанских картинах Айвазовского, с ослепительно золотой дорожкой. Вокруг играли дельфины, стаями проносились морские чирки и жирные бакланы. Даже маленькая Аленка смотрела на океан во все глаза, восхищенно и зачарованно.
Еще большее впечатление произвел на них дальний гарнизон. В голубое небо упирались величественные, покрытые у подножия вечнозелеными деревьями сопки. Вершины их были одеты белоснежными пуховыми облаками-шапками. Между сопок тянулась ровная, отшлифованная дождями и ветрами долина. Там приютились серые деревянные домики — жилища военнослужащих и их семей. Осень стояла тихая, солнечная, склоны сопок, лощины и овраги, заросшие бамбуком и аралией, оделись в яркие наряды, и не верилось, что ураганные ветры так часто наведываются сюда, месяцами льют проливные дожди. Об [160] этом напоминали лишь изогнутые, крученые в разные стороны стволы деревьев с короткими, сломанными ветвями, изъеденные сыростью стены построек.
Домик, где поселились Гришуткины, требовал ремонта, но заняться им Владимиру было некогда — целыми днями он пропадал на службе. Техника в наследство досталась ему в запущенном состоянии, и работы было не початый край. К тому же младшие авиаспециалисты прибыли молодые, практических навыков обслуживания техники почти не имели. А кто же еще мог их учить и воспитывать, как не он, капитан Гришуткин?!
Все надо было начинать сначала. Вот и пропадал он на службе до поздней ночи, передавая свой опыт подчиненным.
— Скоро наступит зима, — напоминал он своим помощникам, — поползут с океана туманы, закрутит пурга. А наши летчики должны взлетать и садиться в любую погоду. Потому техника наша должна работать, как часы.
В конце года на отчетно-выборном партийном собрании коммунисты избрали Владимира Ивановича членом партийного бюро. Работы прибавилось.
Однажды Антонина Андреевна не выдержала:
— Тебе больше всех надо, — сказала она раздраженно мужу. — Одни баклуши бьют, а другие за них вкалывают.
— Что бьют баклуши — это наша недоработка, — спокойно возразил Владимир Иванович.
Зима подкралась незаметно. Вначале подули ветры сырые, пронизывающие насквозь, затем хлынул дождь, не прекращавшийся целую неделю. Антонина Андреевна целыми днями вынуждена была сидеть с Аленкой дома и с тоской смотрела в окно на мутные, убегающие в низины ручьи. Мысли ее невольно возвращались в прежний гарнизон, на завод, где она работала. Погода и вынужденная бездеятельность действовали на нее угнетающе, боль в сердце стала ощутимее. Муж успокаивал ее.
— Крепись, — говорил он. — Человек сильнее всякой стихии, не надо свое настроение подстраивать под погоду. И ветер утихнет, и дождь прекратится. Вот, знаешь, раньше антенны наших радиолокационных станций не выдерживали шторма, приходилось иметь запасные и всякий 1раз менять их. Теперь мы такие антенны поставили, что выдержат любой шторм. А человек и подавно выдержит. [161] И Антонина Андреевна крепилась. Крепилась до этого тайфуна...
Ветер бесновался, стучал в стены, в окна, рвал доски и выл от злости. Казалось, домик не выдержит, развалится. У Антонины Андреевны сжималось от ужаса сердце, и она ругала себя за то, что согласилась поехать на край света. «Пусть бы ехали другие, — думала она. — Некоторым здесь нравится, остаются на второй срок. А нам и там было неплохо...»
В вое ветра ей слышалось одно-единственное слово: «Уезжайте». В нем были и призыв, и угроза, и просьба.
«Да, да, — соглашалась она, — надо уезжать. И чем быстрее, тем лучше... Как только прекратится тайфун, сразу пойду к врачу. Соберу справки и... никакие уговоры не удержат меня...»
Проснулся муж, прислушался к шуму за окном.
— Ого! — весело сказал он. — Кажется, тайфунчик к нам пожаловал. Интересно, каким именем его окрестили? Ишь как беснуется!
Он встал и оделся быстро, по-военному.
— Ты что, идти куда собрался? — удивленно спросила Антонина Андреевна.
Муж не ответил, подошел к окну. Уже светало. Серая пелена стремительно неслась мимо и, казалось, ничто не в силах выстоять перед такой лавиной. Было непонятным, как еще держится этот деревянный домик. В такую погоду не то что на объект, к соседу не попадешь. И Владимир Иванович заходил взад-вперед по комнате. Потом присел на кровать, положил руку на плечо жены, словно угадав ее настроение:
— Вот и с тайфуном познакомимся. Посмотрим, сумеет ли он одолеть нашу технику.
Говорил он весело, но Антонина Андреевна все же уловила в его голосе беспокойство.
Видимо, он не полностью уверен в своих антеннах и говорит так, чтобы успокоить ее. И она вспылила:
— Техника тебя волнует, а может быть, этот тайфун быстрее одолеет твоих жену и ребенка.
— Ну что ты, — усмехнулся Владимир Иванович. — Подумаешь, тайфун. Да мы с тобой и Аленкой не такие невзгоды выдержим.
Ты можешь выдерживать, а мы не собираемся. Хватит. Посмотрели океан, остров, а теперь и домой пора. [162]
— Но ты не забывай — я военный.
— Подумаешь — незаменимый человек!
Муж не ответил. Встал и снова заходил по комнате...
Ураган утих на второе утро. Но не утихло на душе у Антонины Андреевны. Когда муж ушел на службу, она одела Аленку и вышла с нею на улицу. Всюду лежал снег, ослепительно белый и пушистый. Небо очистилось от облаков, лишь вершина затухшего вулкана курилась легкой сизовато-пепельной дымкой. Гарнизон ожил, как улей после ненастья: у домов женщины расчищали дорожки, детвора играла в снежки. Лица у всех были радостные, словно вчера и не было никакого тайфуна. Из труб в небо неторопливо струился голубой
дымок. Отовсюду веяло тишиной и спокойствием. Но нетрудно было рассмотреть следы коварного тайфуна. На крышах некоторых домов не хватало досок, толя, черепицы, то там, то здесь валялись ветви деревьев.
«А сколько будет еще таких тайфунов!» — тяжко вздохнула Антонина Андреевна. — «Подумаешь, тайфун, — вспомнились слова мужа. — Да мы с тобой и Аленкой не такие невзгоды выдержим...»
«Может быть, он прав? Слишком поддаюсь я меланхолии? Ведь вон сколько здесь женщин, разве им легче?»
Будто отвечая на ее вопрос, к ней подошла соседка, жена летчика. Поздоровавшись, спросила, не приходил ли Владимир Иванович, не говорил ли: готов аэродром к приему самолетов или нет?
— Муж должен вернуться из командировки, — пояснила она.
— Нет, еще не приходил, — ответила Антонина Андреевна и подумала о том, какую на первый взгляд незаметную, но важную роль играет ее муж в жизни гарнизона. Ее охватило беспокойство: не причинил ли действительно тайфун какого-либо вреда технике, которую муж так старательно готовил?
Владимир Иванович пришел к обеду возбужденный и счастливый. Заглянул в глаза жене, ласково потрепал ее по щеке и сказал с улыбкой:
— Выдержали, мать, тайфун. Выдержали. Все станции работают, как часы. Да и любые невзгоды выдержим. Правда?
— Правда! — радостно воскликнула за мать Аленка и бросилась отцу на шею. [163]
Познание неба
На самолетную стоянку зарулила последняя вернувшаяся из полета машина, и на аэродром легли ранние зимние сумерки. У командно-диспетчерского пункта собрались летчики. Так уж повелось здесь, что нередко они уходят с аэродрома вместе с командиром. А сегодня их собралось особенно много.
Виктор Георгиевич Романов, коренастый полковник, неторопливо спустился с «вышки» и окинул собравшихся испытующим взглядом. «Неужели узнали?» — мелькнула у него мысль.
— Курс на квартиры? — спросил он весело, словно ничего не случилось.
Летчики не спеша пошли за командиром.
— Слышали, уходите от нас? — начал без обиняков разговор майор Соколов, заместитель начальника штаба.
Командир помолчал. Да, только что ему позвонил генерал. А подчиненные уже знают. Не зря говорят, земля слухом полнится. И хотя перевод к новому месту службы был желанным, Виктору Георгиевичу жаль было расставаться с этими, ставшими ему близкими, людьми, с которыми он летал, делил поровну радости и печали. Вот собрались все. Сами, без вызова. А было время...
Он взглянул на шагавших с ним рядом капитанов Кузнецова и Лукина, молодых, подтянутых и стройных, и ему невольно вспомнилась первая встреча и знакомство с «особым» пополнением.
