Евгений Жидилов - Мы отстаивали Севастополь
К нашему удивлению и радости, машина уцелела. Вечером ее вытянули из трясины.
Автотранспорт застревает на раскисших дорогах. Выручают лошади. Почти все грузы мы теперь перевозим на них. Подарок Горпищенко, маленькая, но крепкая лошадка, выхоленная связным Федоровым, тоже работает на славу.
Пока немцы нам не особенно досаждают, каждому батальону и дивизиону поочередно представляется двухнедельный отдых в районе Максимовой дачи. Здесь они пополняются личным составом, производят ремонт вооружения и техники. Офицерский состав проходит боевую подготовку в бригадной школе. Начальник школы капитан Минчонок очень гордится своей должностью. Он всегда подтянут, тонкую талию туго перехватывает широкий офицерский ремень с портупеями, сапоги начищены до блеска. Минчонок отличается неумолимой требовательностью, не допускает малейшего отклонения от уставов, добивается от каждого слушателя школы безукоризненной строевой выправки. Иной офицер обижается:
— Что вы нас, на парад готовите?
— На фронт, — коротко парирует капитан. — Дисциплина на передовой нужна не меньше, чем в тылу, особенно тем, кто сам людьми командует.
С юга вереницами летят перелетные птицы. Вот над нашим фронтом, над горой с Итальянским кладбищем, показалась стая журавлей. Немцы начали стрелять по ним трассирующими пулями. Птицы заметались, треугольник разорвался, стая повернула обратно и с криком удалилась в сторону моря. Поднявшись на большую высоту, журавли вновь повернули на прежний курс и пролетели над нами.
— И птицам нет покоя от войны, — вздохнул Федоров.
Воспользовавшись наступившим теплом, мы ставим несколько палаток в районе Максимовой дачи, тщательно [167] их маскируя от наблюдения с воздуха. После сырых душных землянок палатка — настоящий курорт.
Рано утром меня будит пение соловья.
Осторожно выхожу из палатки. Солнце еще не взошло, но уже достаточно светло. Прямо передо мной приоткрыта железная дверь каптажа, вырытого в скале для собирания грунтовых вод. Оттуда доносится размеренный храп обитателей этого импровизированного убежища. Внизу, в балке, дымятся походные кухни, и около них возятся полусонные коки в белых колпаках. За балкой, на горе, большой зеленой шапкой вырисовывается Английское кладбище. В противоположной стороне сквозь густые ветви акаций едва просматриваются контуры двухэтажного серого здания нашего запасного командного пункта.
Удивительно тихое утро. Как будто нет войны. Соловей продолжает петь, никем не встревоженный. Я пристально всматриваюсь в зеленеющие ветви кустов и наконец нахожу маленького певца. Задрав вверх серую головку и закрыв глазки, он с упоением высвистывает звонкие трели.
Но всходит солнце, и перед глазами во всей неприглядности встает картина войны. Видны разрушенные здания, развороченные памятники, сплошные воронки на невспаханной земле. Впрочем, о земле, об ее обработке думают наши люди и в эту тревожную весну. Исполком городского совета выдвинул перед севастопольцами лозунг: «Каждому двору — огородную гряду». Плакаты с этим призывом расклеены на домах в Лабораторной балке, при въезде в город. Население горячо откликнулось на него. Где только можно, разбиваются огороды — в палисадниках, на бульварах, во дворах.
Хозяйственный Будяков тоже бы не прочь завести подсобное хозяйство, но на это нет ни времени, ни свободных рук. Тем не менее в некоторых батальонах и на кухне нашего НП появляются зеленый лук и свежий картофель. Оказалось, что в долине реки Черной матросы нашли целые плантации неубранного осенью 1941 года лука и картофеля. Лук, перезимовав в грунте, уже в марте пошел в перо. Картофель тоже уцелел, и матросы спешили его выкопать, пока он не пророс. Это значительно улучшило питание краснофлотцев. Вдобавок ко всему наши врачи настойчиво потчуют их заваркой из [168] шиповника и хвои, что помогает нам предотвращать цинготные заболевания.
Считаем дни. Идет одиннадцатый месяц войны. А Гитлер хвастался за две — три недели расправиться с Советской страной. Блицкриг растягивается на годы. После разгрома под Москвой немцы всю зиму не пытались предпринять серьезного наступления. По-видимому, накапливают силы на лето. Нам становится известно, что гитлеровцы подтягивают войска к Севастополю. Это и тревожит и радует. Конечно, мало приятного слышать, что на твоем участке численность войск неприятеля непрерывно возрастает. Но вместе с тем мы гордимся этим. Вражеские войска оттягиваются сюда со всех сторон. Значит, будет легче нашим друзьям на других участках огромного фронта, протянувшегося от Заполярья до Черного моря. Значит, не зря мы вот уже полгода отстаиваем окруженный врагами клочок советской земли.
Готовимся к первомайскому празднику. Ехлаков часами просиживает с редактором, обдумывая праздничный номер газеты. Коллективы художественной самодеятельности разучивают новые концертные программы. Вечерами агитаторы проводят с моряками беседы о том, чем страна и ее воины встречают Первомай. Матросы пишут лозунги и плакаты.
Третий батальон отдыхает на Максимовой даче. 30 апреля сюда приезжают гости — комсомольцы-старшеклассники севастопольских школ. Школьники украшают землянки, в которых разместились бойцы. Девушки плетут гирлянды из зелени и цветов. Мальчики привезли с собой провода, лампочки, аккумуляторы и налаживают в землянках электрическое освещение.
Среди краснофлотцев немало жителей Севастополя. Они когда-то занимались в тех самых школах, где сейчас учатся наши юные гости. Ребята упросили комсомольцев Владимира Суховия, Михаила Ходотая, Александра Бара, Михаила Тоболина рассказать о своих боевых делах.
— А мы после всем ребятам расскажем, как воюют выпускники нашей школы! — заявил шустрый вихрастый паренек.
Матросы стесняются, говорят о себе скупо, они убеждены, что ничего особенного не сделали. Но школьники слушают их затаив дыхание и в каждом видят героя. [169]
Вечером ребята присутствуют на комсомольском собрании батальона. Вместе с бойцами они почтили память комсомольца Александра Сладковского, геройски погибшего несколько дней назад. Собрание рассматривает заявления молодых краснофлотцев с просьбой принять их в комсомол. Первым обсуждается заявление Алексея Чайковского. Его просят рассказать свою автобиографию. Она проста, как у большинства наших бойцов. До призыва — рабочий. На флоте с мая 1941 года. Службу начал в учебном отряде. Воевал сначала в 3-м морском полку, а затем в нашей бригаде. Неоднократно участвовал в вылазках в тыл противника. Перенес ранение и контузию. За отвагу в бою получил несколько благодарностей от командования. Чайковского принимают в комсомол единогласно, под дружные аплодисменты. К столу президиума подходят все новые и новые молодые бойцы.
Утром морякам бригады зачитывается первомайский приказ Верховного Главнокомандующего и праздничные приветствия, поступившие со всех концов страны. На переднем крае включены на полную мощность репродукторы: передаются первомайские призывы, обращенные к немецким и румынским солдатам.
По склону высоты скатилось на наши позиции старое автомобильное колесо, пущенное из немецких окопов. К нему привязана фанерка с безграмотной писаниной на русском языке. Фашисты предлагают защитникам Севастополя сдаваться в плен, так как все равно, мол, осажденные в крепости погибнут от голода: «Вы доедайт последняя кошка...» Когда бойцам зачитываем это послание, стоит оглушительный хохот.
По просьбе моряков заставляем пленного немца по громкоговорящей установке зачитать своим собратьям меню нашего праздничного обеда: зеленый борщ со свининой, макароны по-флотски, шампанское...
Если мы в чем и испытываем нехватку, так не в пище, а в боеприпасах. Несмотря на расторопность наших хозяйственников, снарядов и мин мы получаем все меньше и меньше. На каждый день нам планировались лишь доли боекомплекта. Правда, у нас еще имеются некоторые запасы снарядов и мин, и поэтому мы позволяем себе иногда увеличивать норму расхода, но стреляем только по обнаруженным целям и совсем прекратили стрельбу по площадям. [170]
Севастополь в огне
Гроза надвигается
Вот и май наступил. Расщепленные, поломанные, казавшиеся зимой мертвыми, деревья покрылись робкой молодой листвой.
Враг все еще бездействует. Но мы чувствуем, что над нашим фронтом сгущаются тучи. Гроза вот-вот разразится. Кровопролитные бои разгорелись на Керченском полуострове. Фашисты бросили туда огромные силы против нашего десанта и теснят его.
17 мая в Севастополе собрался Военный совет флота с участием командиров соединений и руководителей городских советских и партийных организаций. Вице-адмирал Ф. С. Октябрьский объявил, что советскими войсками оставлена Керчь. Свои соединения, освободившиеся на керченском направлении, враг перебрасывает под Севастополь. Сейчас он сосредоточил против нас до десяти пехотных и двух танковых дивизий. 11-ю армию Манштейна будет поддерживать 8-й воздушный корпус.
