Михаил Болтунов - Короли диверсий. История диверсионных служб России
Спустя годы и тот, и другой будут рассказывать о своей войне. Совсем не похожей на войну фронтового друга.
Наверное, поэтому так трудно писать о войне. Все написанное фронтовики «пробуют на зуб», сравнивая со своими впечатлениями, переживаниями, мыслями.
Такова уж судьбы нашего Отечества — по злому ли року, по бездарности ли политиков — мы не живем без войны. И вот уже к фронтовикам Великой Отечественной прибавились ветераны-афганцы, а теперь и «чеченцы».
«Вымпел» тоже прошел дорогами той первой чеченской войны. Они входили в Чечню в авангарде. Только одни в составе милицейской «Беги», другие — будучи сотрудниками Управления специальных операций ФСБ (сначала отдел спецопераций, позже — управление).
Доля бойца спецподразделений такова, что война не обходит никого. Все «вымпеловцы», до единого, прошли в свое время Афганистан, теперь Чечню.
И у каждого на этой общей войне была своя война, своя беда…
Война подполковника Владимира Гришина:
— У нас от «Веги» была пробная группа в десять человек. В Грозный мы входили в числе первых в новогоднюю ночь.
Однако Чечня для нас началась раньше. 12 декабря прибыли в Моздок. Цели и задачи не ясны. Вроде как отслеживание банд. Определенную работу делали, пару раз выходили на операции. Под Новый год поступило указание: выходим на операцию в Грозный на два-три дня. 30 декабря большой колонной двинулись. В колонне тысячи полторы машин.
До Грозного шли часов двенадцать-тринадцать. Остановились на окраине, перевели дыхание и пошли в Грозный… «на чистку». Информации ноль. Что там творится, кто чем занимается — непонятно. По карте город разбили по секторам, вроде пришло сообщение: столица пуста, все ее покинули.
На двух штабных бронетранспортерах, один наш, другой Андрея Крестьянинова, будущего Героя России, прошлись по Грозному, считай, торжественным маршем и выехали на окраину в полной уверенности, что город взят.
Никакого сопротивления не встретили.
Отпраздновали Новый год, насколько это возможно было в тех условиях, а 1 января утром опять на зачистку. Опять же на бэтээрах, метров четыреста не дошли до дудаевского дворца, и нас с обеих сторон как «припечатали» свои и чужие. И трудно сказать, кто больше.
Чтобы понять интенсивность боя, приведу пример. С четырех постов вернулось только два наших бронетранспортера. Насчитали до пяти разрывов РПГ по бортам. Наш бэтээр только отъехал, на его место встала армейская бээмпэшка. И тут же удар, и боевая машина — в клочья.
Нас здорово выручил Крестьянинов. Он вышел метров на двести вперед, развернул бронетранспортер и с места не двинулся, пока мы не вылезли оттуда.
Вот так мы оказались в жестоком бою, в незнакомом городе. Куда пробиваться — неясно. Пока собирали колонну, начало смеркаться. Выходить из города нельзя — в темноте свои перебьют. А везде стрельба, трассера, пули летят.
Кто-то добыл информацию, что наши есть на консервном заводе. Стали пробиваться к заводу. Пробились. Действительно, там уже был генерал Воробьев, омоновцы, внутренние войска.
На мой взгляд, консервный завод был не лучшим местом для расположения войск. Укрытий нет, бандиты быстро вычислили скопление бронетехники и стали вести интенсивный минометный огонь.
От мин научились прятаться. В боевых условиях опыт быстро приходит. Хотя гибли и здесь. В первый день мы потеряли первого человека, бойца краснодарского СОБРа.
До 4 января продержались на «консервке». Ходили на чистки, патрулирование. Потом перебрались на молокозавод. Там позиция была уже на порядок лучше: бетонные перекрытия, есть куда технику загнать, самим укрыться, есть где посты выставить. В общем, жить можно. Обустроились.
И началась у нас эпопея с «домом Павлова». Так прозвали этот дом по аналогии со Сталинградом. Было это 6 января, накануне Рождества. У нас группа вошла в этот дом. Здание тактически важное, высотное. Когда мы вошли, там уже сидели армейцы.
Ночь ребята провели нормально, обстрел был плотный, но обошлось без потерь. А утром, когда стали их менять, вместо собровцев пошли омоновцы. Погибли три ярославца и Саша Карагодин, проводник.
Это был безотказный парень, единственный, кто знал Грозный. Он все колонны водил сам, на броне. А тут нарвался на снайпера. Не на боевика с винтовкой Драгунова, а на профессионала, который бьет не в бронежилет, а между, под руку.
А тут еще генерала Воробьева накрыло, и с ним погибли четверо человек.
Вот такие были будни. А обстановка тем временем стала нагнетаться. Чувствовалось растущее напряжение. Еще бы, вроде приехали обеспечивать безопасность следственных действий, а какое там следствие — война…
В это время очень к месту на молокозаводе появился генерал Михаил Константинович Егоров. Надо отдать должное, он сумел найти общий язык с офицерами. Успокоил, сказал, что замена готовится. И, действительно, после 10 января мы свои силы стали оттягивать, через неделю группу вытащили в Моздок.
Война подполковника Николая Путника (фамилия изменена):
— Эта война не принесла никому ничего, кроме страдания, жертв, разрушений, нищеты.
Она вскрыла много проблем и показала отношение государства к людям в погонах. Мое мнение, если уж что-то делать, то надо доводить до конца, а не останавливаться на полпути.
Помнится, в мае 1995 года одна из наших комендатур обратилась к руководству. Чеченский снайпер не давал житья. Были потери, постоянно подстерегал бойцов и вел огонь. «Комендачи» пытались своими силами его выследить и уничтожить. Проводили рейды в том направлении, откуда он стрелял. Находили лежки, устраивали ловушки, подкладывая гранаты с выдернутой чекой.
Все тщетно. Снайпер приходил, обезвреживал гранату… Словом, опытный был человек.
Сложность была еще в том, что комендатуру и снайперские лежки разделяла река. То есть место для ведения огня
выбиралось тщательно, хитро. Быстро подойти к нему невозможно, препятствует река, провод к взрывному устройству протянуть тоже сложно.
Мы выехали с группой сотрудников, осмотрели лежки. Просчитали действия бандита и… провели операцию. Это для неопытных «комендачей» боевик казался экстрапрофессионалом. Но с нами ему трудновато было тягаться. В следующий раз, как только заговорила его бандитская винтовка, раздался взрыв. Как раз под той лежкой, где он находился. Больше снайпер в этих местах не появлялся.
Война Героя России Сергея Шаврина:
— Первую группу бойцов Управления специальных операций в составе 22 человек возглавлял генерал Дмитрий Михайлович Герасимов.
Мы вошли совместно с 45-м полком спецназначения ВДВ и поступили в распоряжение командира корпуса генерал-лейтенанта Льва Рохлина. Это был первый день Нового года.
Откровенно сказать, судьба нас хранила. 31 декабря мы должны были вылететь в Грозный и высадиться на одном из стадионов, на котором в этот день раздавали оружие всем желающим защищать свободную Ичкерию. Представляете наше положение: три вертолета садятся на футбольное поле, а вокруг сотни людей с оружием…
И тем не менее в новогоднюю ночь на бронетранспортерах мы совершили марш в район Толстого-Юрта и вошли в Грозный. Помню, наша колонна двинулась в 0.10 минут первого января.
Выезд был неудачным. Проводник из корпуса по непонятным причинам нажал на газ и скрылся за углом, а мы прошли по улице Хмельницкого, по Первомайской и выкатили почти к центру города.
Поняли, что заехали не туда, стали разворачиваться и на площади Хмельницкого были обстреляны с девятиэтажного здания. Граната попала в последний бэтээр, несколько человек ранено. Но группу вывели без потерь.
С утра пошли снова. Нас — 16 человек, во главе с начальником разведки ВДВ. Вскоре предстали перед генералом Рохлиным, доложили. Мне потом приходилось встречаться с ним не раз, отличный командир, грамотный, боевой.
Задачу комкор на нас возложил непростую: обеспечить безопасность колонных путей, по которым выдвигалась боевая техника и войска.
Это улица Лермонтовская. Там с одной стороны стоят домики, частный сектор, а с другой — высотные здания. Боевики группами по 5–6 человек пробирались в дома и обстреливали колонны.
А улица сплошь забита боевыми машинами, заправщиками, автомобилями с боеприпасами. В общем, что ни выстрел — то попадание и большой ущерб, потери.
Из нашей совместной с десантниками-спецназовцами команды мы сформировали четыре группы и по кварталу очищали от бандитов. Устраивали засады, при обнаружении боевиков вступали в бой.
Открытого боя бандиты боятся, избегают. У них тактика одна: укусить-убежать, укусить-убежать… Скоро они поняли, что там засады, там спецподразделения, там небезопасно. И бандитские набеги прекратились. Несколько кварталов вдоль дороги были свободны.
