Владимир Полуботко - Железные люди

Вполне трезвым и собранным в напряжённый кулак подводникам в эмвэдэшных мундирах объявили, что ОНИ НЕ УЛОЖИЛИСЬ В УСТАНОВЛЕННЫЕ СРОКИ (а это было всего лишь тридцать секунд), УПАЛИ НА ГРУНТ В РАЙОНЕ ДИФФЕРЕНТОВКИ И ПОГИБЛИ. Условно, конечно. Но, если бы то же самое происходило наяву, а не понарошку, то и погибли бы реально.

Усталые и расстроенные моряки вышли из отсека и побрели на обеденный перерыв. Что-то уж очень необыкновенно свирепо их сегодня гоняли. Что это нашло на наше начальство?

А начальство учебного центра вокруг ходит какое-то само не своё — угрюмое и мрачное. И все они там о чём-то перешёптываются между собою, перешёптываются…

Что бы это значило?

После обеда весь экипаж атомной подводной лодки «ДЕРЖАВА» был приглашён в ленинскую комнату. Люди расселись по стульям и в окружении плакатов и политбюровских икон и стали ждать. А чего ждать — непонятно. Но — чего-то.

Наконец к ним явилось важное лицо с важными эмвэдэшными погонами и сообщило голосом, дрожащим от волнения, что в нашей стране случилось большое несчастье… Большое, товарищи, несчастье… случилось…

«Помер ещё один генеральный секретарь КПСС! — не сговариваясь, все как один, дружно и весело подумали моряки. — Ну, теперь они все начнут помирать как мухи!»

(Это они потом, когда обсуждали услышанное, выяснили, что им всем странным образом одновременно пришла в голову одна-единственная мысль: насчёт генсека. Они ошиблись.)

Ответственное, между тем, лицо собралось с силами и выдавило из себя:

— Товарищи! В минувшую ночь затонула атомная подводная лодка «ДЕРЖАВА»!

Все так и обмерли.

Ведь это же их собственная подлодка, которую они ненадолго оставили! Ну только чуть-чуть отлучились с неё, а она тут же и утонула — так, что ли? Да ведь она же — непотопляемая, сверхмощная, она — чудо техники; по данным советской разведки, она превосходит по целому ряду показателей американскую подлодку такого же класса!.. И ведь там остались некоторые члены их экипажа!.. И теперь она — утонула?

— Уже сейчас, ясно, что есть человеческие жертвы… Причины катастрофы — выясняются… Как вы теперь понимаете, на минувшем занятии мы с вами отрабатывали… пытались отработать различные версии того, что там могло случиться… Эксперты и командование пока ни к какому твёрдому выводу не пришли… По некоторым данным — косвенным и прямым — можно предположить, что на подлодке произошло одновременное сочетание нескольких трагических обстоятельств. Возможно, была заклинка горизонтальных рулей. Возможно, появилась пробоина, а отсюда — и затопление некоторых отсеков… Возможно, был ещё и пожар. И ещё что-то и что-то объективное и субъективное… Подлодка лежит на мягком грунте в районе дифферентовки, в бухте Русской… К спасательным работам — уже приступили… Ну, то есть, к поисковым, а не спасательным… Местонахождение лодки почему-то, по неизвестным причинам, не удаётся обнаружить… Но её найдут! Непременно найдут!.. Партия и правительство приложат все усилия для того, чтобы успешно разрешить…

Моряки слушали.

И думали.

Этой злополучной подлодке суждено было утонуть. Но к назначенному времени Судьба переместила моряков в волшебный, спасительный город Обнинск и сказала им: играйте пока в свои военные игры и в перерывах между ними наслаждайтесь Жизнью. Сейчас — не ваш черёд. Я пока других утоплю. Но вы — мои должники, и когда-нибудь я, быть может, дорогую цену возьму с вас за это моё нынешнее одолжение!

Когда? Вот бы знать заранее!

Глава двадцать девятая

Возвращение в Отчизну

— О Цирцея, исполни своё обещанье в отчизну

Нас возвратить; сокрушается сердце по ней…

Записки, полученные от мичманов Мерзлякова и Лесничего, почему-то восприняли не очень-то и всерьёз. Дескать, мы вроде бы как верим, что вы там вроде бы как утонули, но вот то, что вы лежите на дне бухты Русской, а не в открытом океане — в это мы не верим. Этого не может быть, потому что этого не может быть!

Под руководством адмирала Алкфеева стали искать затонувшую подлодку совсем не там, где было указано в записках.

Выполняли преступный приказ очень долго.

Много часов.

И ничего не нашли.

Наконец откуда-то со стороны поступило предложение всё-таки поверить тексту послания, выслушать мичманов Мерзлякова и Лесничего и заглянуть в бухту Русскую и посмотреть, не лежит ли там и впрямь чего-нибудь на дне.

Откровенный предатель сначала было воспротивился, но затем подумал-подумал и вынужден был принять это предложение. Ибо слишком уж явное вредительство Военно-Морскому Флоту могло неблагоприятно отразиться на его продвижении по службе, а в самое ближайшее время его как раз-таки ожидал очень большой скачок вверх по служебной лестнице. Не хотелось рисковать карьерой из-за таких пустяков, как затонувшие где-то там людишки.

Стало быть, адмирал Алкфеев решил всё-таки послать корабли в бухту Русскую.

И послал.

И корабли прибыли на место.

Плавая по поверхности бухты, спасатели на всякий случай тщательно прощупали приборами её дно. Оказывается — что-то там лежало и впрямь! Установили точные координаты покоящегося на грунте огромного металлического предмета, покрытого слоем особой резины, обозначили это место буйками. Стали спускать водолазов.

А тут уже и другие спасательные суда, прибывшие из Петропавловска, подоспели, заполонили всю бухту. Подошёл и огромный крейсер «Адмирал Истомин», сопоставимый по своим размерам только разве что с авианосцами; он стал со стороны открытого океана так, чтобы преграждать своим суперкорпусом доступ не в меру разгулявшимся волнам, норовившим и сюда прорваться.

А водолазы спускались в синюю ледяную воду и с замиранием сердца видели: освещённый солнцем смертельно раненный атомоход и в самом деле находился на указанном приборами месте.

Странное это было зрелище. Вроде бы и понятно, что утонувшие подводные лодки не должны иметь светящихся иллюминаторов, за которыми бы виднелись прильнувшие к стёклам лица. Но одно дело — понимать умом, а другое — сердцем. Поражала страшная простота ситуации: здесь — мы, видимые и свободные, а там — они, невидимые, заживо замурованные в металл.

Началась работа.

В пространстве между прочным корпусом и лёгким на затонувшей подводной лодке были предусмотрительно сделаны такие места, куда, в случае подобной беды, водолазы могли бы подключить спущенные сверху кабели электрические, кабели телефонные, шланги для подачи нового воздуха и выкачивания воздуха старого… Водолазам оставалось только присоединить то, что нужно туда, куда нужно. И тогда на затонувшей подлодке будут:

— освещение,

— отопление,

— работа нужных приборов и агрегатов,

— вентиляция.

Через торпедные аппараты и через другие специально сделанные места на затонувший корабль можно передавать посылки — например с лекарствами, с едою, с одеждою.

Не дураки придумывали эту систему!

Дело оставалось только за малым: взять нужные кабели и нужные шланги.

Стали искать на складах в Петропавловске и Владивостоке.

Искали долго, очень долго. И находили.

Но каждый раз найденное обладало как минимум одним из двух свойств: оно либо предназначалось для подлодки другого проекта и было несовместимо с субмариной этого типа, либо было как раз от этого самого проекта, но — в неисправном состоянии. Так, чтоб сразу и исправно было, и совместимо — такого почему-то не получалось.

Запросили другие флоты. Там тоже стали искать и долго ничего не могли найти.

Но потом полетели радостные шифровки: нашли, нашли! Нужные шланги отыскались почему-то на далёком Чёрном море, на котором нет атомных подлодок, и из Севастополя тотчас же прилетел самолёт. Телефонные кабели объявились в Кронштадте, и их тоже доставили на самолёте. Электрические же кабели прилетели как миленькие с Кольского полуострова.

И все эти предметы оказались при ближайшем рассмотрении либо НЕСОВМЕСТИМЫМИ, либо НЕПРИГОДНЫМИ!

Самолёты летали туда-сюда на тысячи и десятки тысяч километров, но снабженцы так ничего путного найти и не смогли.

И тогда установили с потерпевшими кораблекрушение такую связь: спустили сверху ГИДРОФОН. Это такой громкоговоритель, находящийся в колоколе. Из громкоговорителя, поднесённого прямо к корпусу, мощно звучал человеческий голос, пришедший туда по проводам откуда-то с поверхности моря. Этот голос слышали люди, попавшие в металлическую ловушку. Голос задавал вопросы и подсказывал ответы: если ответ такой, то стукните два раза, а если ответ этакий, то выдавайте, допустим, мелкую дробь. Люди стучали кувалдой по металлу, и колокол всё слышал и передавал по своему кабелю наверх. В особо важных случаях люди на затонувшем корабле могли отвечать азбукой Морзе, что они иногда и делали.