Илья Старинов - Записки диверсанта

— Мало взрывчатки? Постарайтесь достать еще, Вольф! — говорил Павлов, называя меня, подобно Кличу, испанским псевдонимом. — Требуйте у Москвы! В конце концов, под Теруэлем и на Эбро как‑то выходили из положения? А дома и стены помогают!

Командующий обещал сделать все возможное, чтобы оперативно–инженерная группа получала необходимое обеспечение. Однако командовать фронтом Павлову оставалось недолго: 1 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны сместил командование Западного фронта: Павлова, Климовских, Клича, на ряд других военачальников возложив на них вину за неудачное начало войны с агрессором. Они были расстреляны. Во временное командование войсками фронта вступил генерал–лейтенант А. И. Еременко, место Климовских занял генерал–майор Г. К. Баландин.

Смена командования нередко вызывает трудности в управлении войсками. Возникли они и у Еременко с Баландиным. И все же войска Западного фронта, усиленные за счет армий Резервного, хотя и вынуждены были по прежнему отступать, но дрались, дрались отчаянно, и сопротивление их постепенно нарастало.

Что же делали в те жаркие и кровавые июльские дни саперы оперативно–инженерной группы?

Мы заблаговременно минировали и своевременно разрушали мосты на железных и автомобильных дорогах, а также подрывали рельсы и асфальтобетонное покрытие шоссейных дорог, минировали предполагаемые места обхода врагом разрушенных участков пути, минировали после отхода наших войск сами магистрали, устраивали завалы перед фашистскими мотоциклистами–разведчиками, перед вражеской мотопехотой и танками. Работать приходилось под непрерывным воздействием вражеской авиации, нередко под ружейно–пулеметным огнем, отряды несли потери, и все же их действия превзошли наши ожидания: люди проявляли огромное мужество, замечательную выдержку, не терялись в самых сложных, даже критических ситуациях. Беспокоили нас тогда не люди, а мины. Состоявшие на вооружении Красной Армии противотанковые мины. При столкновении с танковыми соединениями вермахта очень скоро выяснилось, что эти мины не обладают достаточной мощностью: взрываясь под гусеницами вражеских машин, перебивают всего два–три трака. Фашистские танкисты, если им не мешает огонь артиллерии, за какие‑нибудь полчаса устраняют неисправность и вновь идут в бой.

Стараясь усилить действие противотанковых мин, саперы оперативно–инженерной группы сдваивали их. Но и тогда мины повреждали лишь ходовую часть вражеской машины. Вывести танк из строя полностью, уничтожить экипаж танка мины все‑таки не могли. Да и устанавливались они саперами группы в небольшом количестве, главным образом при усилении полевой обороны собственных войск. Для минирования магистралей и предполагаемых мест обхода разрушенных участков магистралей требовались мины намного более мощные и не обычные, а замедленного действия. Ведь противотанковые мины на магистралях мы устанавливали лишь после отхода своих арьергардов, а за нашими арьергардами торопились фашистские авангарды, и саперы несли потери, а мины враг легко обнаруживал, уничтожал или объезжал.

Увы, мин замедленного действия, изготовленных промышленным способом, в войсках не имелось. Пришлось вспомнить Испанию, испанских друзей, Мастеров изготовлять мины и гранаты из консервных банок, чайных жестянок, дырявых бензиновых бачков и прочего хлама, выброшенного на свалку, вспомнить наши фугасы на дорогах под Кордовой и Гранадой. Собрав командиров отрядов, я показал, как нужно делать мины замедленного действия из подручных материалов. За дело взялись сразу. Общевойсковые командиры отнеслись к нашему замыслу скептически, не верили, что самоделки принесут пользу, однако неверие очень скоро сменилось похвалами и благодарностями.

Вспоминал я Испанию и испанский опыт, конечно, не только потому, что войскам не хватало мин замедленного действия. События показали: враг вторгается на территорию нашей Родины главным образом в полосе железнодорожных и шоссейных дорог, он не контролирует и не может контролировать огромные массивы лесов, полей и болот по сторонам этих магистралей. Таким образом, возникала возможность, как в Испании, перенести действие минеров в тыл врага!

Работая в полосе обороны 20–й армии, я поделился своими мыслями с начальником штаба армии генералом Н. В. Корнеевым. Прирожденный разведчик, Корнеев сразу загорелся идеей отправки во вражеский тыл минеров–добровольцев. Через несколько дней мы послали за линию фронта группу бойцов, возглавленную сержантом Кошелем. Добровольцам предстояло заминировать восстановленный врагом участок автомагистрали Минск — Москва в нескольких километрах восточное Коханова. Группа Кошеля благополучно достигла указанного участка, поставила мины, убедилась, что они сработали, подорвав несколько грузовиков с военным имуществом и солдатами, благополучно вышла к нашим окопам в районе деревни Русский Селец.

Сержант и его товарищи рассказывали о пережитом и увиденном возбужденно, с удивлением: одно дело, представлять действие мин мысленно, и совсем другое — наблюдать, как мины уничтожают противника в его собственном тылу, когда он совершенно беспомощен.

Вылазка группы Кошеля подтвердила предположение об уязвимости фашистских коммуникаций, и мы не преминули бы послать во вражеский тыл новые группы саперов, однако технические возможности оперативно–инженерной группы иссякали, у нас не оставалось больше замыкателей замедленного действия, на исходе была взрывчатка, да и ход событий требовал иных, более масштабных решений для нарушения работы вражеского тыла. Однако принять эти решения самостоятельно никто из нас, конечно, не мог.

Глава 3.

«Разрубить гадину!»

Однажды приехав в штаб Западного фронта, я увидел Ворошилова. Сопровождаемый незнакомым генералом и двумя полковниками, маршал шел к палаткам политуправления. Заметив меня, остановился, дал знак подойти, спросил, чем занимаюсь. Выслушав ответ, поинтересовался, готовлю ли я партизан.

— Партизан?.. Никак нет, товарищ маршал. Собственно…

— Хорошо, хорошо. Я вас вызову и подключу к этому делу. Вы свободны.

Встреча взволновала. Выходит, меня помнят, а подготовка партизан началась! Все‑таки понадобились партизаны!

В тот день я еще не знал о Директиве ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня, указывающей руководителям. партийных и советских организаций прифронтовых областей на необходимость развертывания в тылу. врага партизанской борьбы. О призыве партии разжигать партизанскую войну я услышал лишь через три дня из выступления по радио И. В. Сталина. Тогда и догадался, что Ворошилов заговорил со мной неспроста. Правда, все помыслы и все время занимало устройство заграждений перед наступающим врагом, но слова маршала не забывались. В десятых же числах июля, когда ситуация изменилась, темп наступления врага замедлился, а возможности оперативно–инженерной группы оказались на исходе, я стал чаще вспоминать обещание Ворошилова и беспокоиться, почему он не вызывает…

Ранним утром 11 июля мы с Семенихиным проверяли работу подразделений оперативно–инженерной группы, готовивших к разрушению автомагистраль Минск — Москва на участке между Красным и Гусином. Всходило солнце, на сыром бетоне лежали длинные синие тени придорожных елей и сосен, темнел гравий обочин, ревели орудия на недалекой линии фронта и вот–вот должны были показаться первые «юнкерсы», «хейнкели» и «фоккеры». Возле участка, где работали саперы, грудились люди. Кто стоит, кто сидит на краю кювета… Оставив пикап, пошли к саперам. Чубатый командир отделения доложил, что ведет подкоп под бетонное покрытие магистрали. Рядом с командиром отделения, напряженно ожидая, когда тот закончит рапорт, стоял высокий капитан–артиллерист. Едва командир отделения умолк, капитан вскинул руку к фуражке:

— Разрешите обратиться, товарищ полковник? Это был Васильев. Он начал войну под Алитусом, западнее Вильнюса. На третий день боев дивизион Васильева очутился в окружении. Пытаясь прорваться сквозь фашистские заслоны, расстрелял боезапас, но потерпел неудачу. Васильев приказал снять с пушек замки, повел бойцов на восток по лесам и бездорожью, в обход движущихся по магистралям вражеских колонн и захваченных гитлеровцами деревень и городов. В Налибокской пуще и под Бегомлем от дивизиона отстали, потерялись пятьдесят пять человек. Остальные поклялась друг другу или погибнуть, или пробиться к своим. Четверо были убиты, пятеро ранены и оставлены в глухих деревнях на попечение жителей, а тридцать шесть во главе с капитаном Васильевым пробились.

Я оглядел людей. Их было не меньше сотни!

— Остальные в пути пристали! — объяснил Васильев.