Тест - тест
Теперь требуется особый опыт и хладнокровие. Ими обладает Шилов, потому и позвали.
Воентехник вынул у кого-то изо рта цигарку, затянулся пару раз и, забравшись в танк, осторожно пробрался к рычагам. Включил заднюю скорость, на бортовых фрикционах медленно стронул машину с места и резко подал ее на дорогу...
Все облегченно вздохнули.
Шилов еще километра два вел машину, пока не успокоился окончательно механик-водитель, затем уступил ему место.
Утром началась атака подразделений 293-й стрелковой дивизии. Танкисты бригады поддерживали их огнем. Бой был тяжелым. Гитлеровцы во что бы то ни стало пытались вырваться из окружения, а наши стремились сдавить их вторым кольцом.
Хутор Илларионовский освободили с большими для захватчиков потерями, однако комбат Гладченко из боя возвратился злым.
— Найдите Кузнецову, пусть перевяжет руку, — сказал он кому-то из подвернувшихся танкистов, а сам прилег отдохнуть в штабном фургончике. Здесь его и нашла Маша Кузнецова.
— Товарищ капитан, кто вас так расстроил? — расстегивая санитарную сумку, спросила она с улыбкой.
— Откуда тебе известно, что я расстроен?
— Трубка у вас во рту подрагивает. Давно заметила: трубка дрожит— значит, в душе неспокойно.
Комбат положил на стол свой погасший курительный агрегат, вытянул руку для перевязки.
— Правда, Мария Федоровна, места себе не нахожу. Какие ребята сегодня сложили головы! Такие смельчаки...— покачав головой, тихо сказал капитан.
Маша начала перевязывать рану. И вдруг что-то треснуло над головой, потом грохнуло на пол фургона и завертелось.
Гладченко, мгновенно вскочив с лежанки, крикнул:
— Осторожно, снаряд!..
Но Кузнецова, бросив перевязку, схватила какую-то тряпку и, пользуясь ею, как рукавицей, бросила то, что назвал комбат снарядом, в открытую дверь фургона, крикнув на всякий случай:
— Береги-и-ись!..
Гладченко во все глаза глядел на военфельдшера, покачивал головой от изумления.
— Товарищ капитан, — уже спокойным голосом проговорила Маша, — если снаряд пробил машину и не разорвался, то это не снаряд, а болванка.
Она оказалась права. Позже эту болванку подобрали запасливые ремонтники и заварили ею пробоины в корпусе танка.
13.
С боями продвинулись около четырех километров. Кольцо окружения сужалось ежечасно, и, естественно, сопротивление противника нарастало.
На следующий день, перед возобновлением боевых действий, провели небольшую артподготовку. Затем вперед устремился танковый батальон Федянина. Его танки безостановочно продвинулись около километра, а на левом фланге — еще больше. Однако нашей пехоты нет. Гитлеровцы стали забрасывать семидесятки гранатами. Танкисты старались пулеметным огнем воспрепятствовать им, в этом, но отвлекаться на долгое время нельзя, надо было следить за противотанковыми орудиями противника. А ведь всего лишь немного часов назад на командном пункте командира 293-й стрелковой дивизии, с которой взаимодействовали танкисты, до мельчайших подробностей согласовали все вопросы. И вот — неувязка...
Федянин связался с командиром бригады, доложил обстановку и попросил посодействовать насчет поддержки со стороны стрелковых подразделений.
Не прошло и получаса, как пошла наша пехота. Оказывается, ее задержал массированный огонь из стрелкового оружия, которым встретил противник атакующих. Понадобилось время, чтобы подавить его наиболее опасные огневые точки. Тронулись вперед и танкисты. Особую сноровку и боевое мастерство проявили танкисты роты лейтенанта Виталия Дианова. Их тридцатьчетверки буквально сметали на своем пути все, что противопоставил враг наступательному порыву советских бойцов.
Неожиданно командир батальона заметил, как метрах в пятистах впереди над сугробами молнией блеснула вспышка. Тут же над башней прошелестел снаряд. "В сугробах прячутся", — определил Федянин.
Действительно, вражеские артиллеристы, чтобы не утруждать себя долблением мерзлой земли, упрятали свои орудия в снег, образовав из него небольшие холмы, сливавшиеся с местностью, и обнаружить их было очень трудно.
Комбат выстрелил осколочным снарядом. Когда сугроб развалился, обнажилась пушка. Федянин вогнал в ствол очередной снаряд. Но в этот момент по семидесятое ударило другое вражеское орудие. Механик-водитель простонал... Свалился вниз старший лейтенант. Он пытался подняться, чтобы помочь механику-водителю, но не смог: оказалась перебитой правая нога. Вскоре сюда подъехал на танке лейтенант Сидоренко. Прибежали Побережец и Дианов. Комбата и других членов экипажа, получивших ранение, увезли в медпункт. Здесь Федянин стал умолять бригадного врача Степанова:
— Товарищ военврач, оставьте в медсанвзводе бригады. Не отправляйте в госпиталь.
Как и многим другим раненым, ему очень не хотелось покидать своих боевых друзей. Ведь тут он начал командовать батальоном. Здесь, в этой бригаде, награжден орденом Красного Знамени, принят в члены ВКП(б).
— С таким ранением, Сергей Аркадьевич, даже в госпитале пролежишь не менее полугода, — без всякой врачебной "дипломатии" отрезал Степанов.
Доктор был прав. Забегая вперед, :можно сказать, что лишь в мае 1943 года капитан Федянин (к тому времени он был повышен в звании) посчитал, с его точки зрения, реальным попроситься у госпитального начальства на фронт. На эту его просьбу ему с необидной иронией ответили, что отпустят на фронт тотчас же, как будет сконструирован танк специально для танкиста, умеющего ходить по земле только с тростью. И все-таки Сергей Аркадьевич своего добился. Он сражался с фашистами до победного дня.
В ходе этого же боя был контужен капитан Гладченко. Фугасный снаряд крупного калибра угодил под погон башни его танка, и башня сползла набок. По счастливой случайности, Сергей Кузьмич в это время находился около своей машины. Ударной волной его отбросило на несколько метров, и комбат попал в лазарет бригады.
Оставшиеся машины батальона в бой повел капитан Гоголев.
Танки маневрируют на поле боя, а наши пехотинцы вновь застряли. Гоголев отыскал командира стрелкового батальона. Тяжело раненный, тот 'лежал на дне траншеи. Около него хлопотал санинструктор. Пригнувшись, подбежали комиссар батальона Андрей Пынченко и политрук Иван Косиков.
— Аднрей Федорович! — обратился к комиссару Гоголев. — Требуется ваша помощь. Нет танкам ходу.
— Знаю, знаю, — закивал Пынченко. — Сейчас будем поднимать людей. Надо только преодолеть вот этот участок. Очень уж густо поливают сволочи...
Он повернулся и, пригнув голову, побежал по траншее. Гоголев и Косиков поспешили за ним.
— Баталь-о-о-он!—раздался зычный голос комиссара. — Слушай мою команду! За мной, по-пластунски, впере-е-ед!
Вынув из кобуры пистолет, Пынченко выбрался из траншеи и, вжавшись в перемешанную со снегом землю, пополз. То же самое сделали и Гоголев с Косиковым. Их примеру последовали бойцы. Через несколько минут стрелки поднялись во весь рост и с криком "ура" рывком бросились вперед. Капитан Гоголев, поравнявшись со своим танком, вспрыгнул на него и скрылся в башне.
Продвинулись не более трехсот метров, как по его машине ударил вражеский снаряд. Гоголев откинул крышку люка и в сердцах выругался: от ствола пушки остался один корешок...
— Чем теперь стрелять? — сокрушенно выкрикнул он.
Раздумывать было некогда. Капитан приказал механику-водителю принять правее, чтобы уберечь машину от попаданий в борт, а Ломову не прекращать огня из лобового пулемета. В это время командир взвода лейтенант Григорий Иваньков доложил, что на правом фланге прорвались штурмовые орудия.
Гоголев счел не обязательным свое пребывание в танке, лишенном пушки.
— Бегу к тебе! — передал он по рации Иванькову и соскочив с машины, поливавшей противника пулеметными очередями, короткими перебежками направился на правый фланг батальона.
Здесь наши танкисты увлеклись ведением фронтального огня и не заметили, как вражеские штурмовые орудия, ведя огонь на ходу, рассекли боевой порядок наших танков на правом фланге.
Иваньков, увидев подбегавшего Гоголева, открыл люк башни.
— Передай от моего имени, — крикнул капитан,— чтобы огонь перенесли вправо!
Гоголев стал взбираться на танк, и в ту же минуту по правому борту машины ударил осколочный снаряд. Гоголев исчез...
— Товарищ капитан, где вы? — высунувшись из башни, встревожено воскликнул Иваньков. И тут же увидел замкомбата лежащим метрах в десяти от танка.
Командир взвода вместе с радистом-пулеметчиком Смирновым наскоро перевязали раненого и контуженого капитана и на танке отвезли его в ближайшее укрытие.
Прибывшие военфельдшер Маша Кузнецова и санинструктор Зинаида Мошкина осмотрели пострадавшего.
