Вацлав Подзимек - Стальная рапсодия
Об оставшихся двух девушках заботились мои солдаты.
— Ну и как наш дом? — спросил я Итку.
— Прекрасная спальня и уютная кухня, — расставила она все по своим местам.
— Ты была внутри? — продолжал я.
— Да. Пока я осматривала дом снаружи, ко мне подошел эдакий симпатяга средних лет, с седыми волосами, и поинтересовался предметом моих поисков. Когда он услышал, что я приехала к тебе, то повел меня показывать квартиру.
— Симпатяг у нас хоть отбавляй, но среди них нет ни одного седого, — сухо констатировал я.
Но она настаивала на своем.
Наконец я вспомнил одного… с сединой.
— Ты не знаешь его имени?
— Знаю! Он же представился мне. Это майор Кноблох.
Тут я увидел, что Незбеда пытается заказать для всех присутствующих коньяк. Мне вовремя удалось убедить официантку, что это лишь неудачная шутка: откуда солдату взять столько денег? Официантка понимающе кивнула…
Кофе был выпит, по счету — уплачено, и я дал команду к отходу. Приказ касался всех, кроме Малечека, крутившегося возле тетушки. Солдаты немного задержались, так как каждый пытался вручить двум девушкам свой адрес. К третьей — свидетельнице — они не отважились подойти…
— Сами доберутся без всяких проблем, — уверенный тоном проговорил Влчек.
— Я их привел, я и уведу, — не согласился я.
— Хорошо, тогда до твоего возвращения я позабочусь о твоей невесте, — предложил он.
Я смерил поручика подозрительным взглядом, но тот уже взял свидетельницу за руку. Мне ничего не оставалось сделать, как согласиться.
Глава 30
Я повел строй и все время подгонял ребят. Им приходилось изрядно напрягаться, чтобы поспевать за мной. После свадебного обеда это было не совсем приятно. Из строя послышалось замечание, что наше возвращение в казарму очень напоминает кросс. А кто-то из солдат тихо, но намеренно отчетливо высказал недоумение по поводу необходимости нестись что есть мочи только потому, что командир спешит к девушке. Довольно логично.
Сам я был настолько далеко от реальности и логики, что даже не посчитал нужным прекратить разговорчики.
— Ну вот и все, — сказал я, когда мы оказались в расположении роты. — Разойдись! — скомандовал я и добавил, что, по-моему, свадьба удалась на славу.
— У вас самое приятное еще впереди, — простодушно откликнулся Незбеда. — Желаем всего наилучшего!
Вокруг захихикали, а меня бросило в жар. Впрочем, мне надо уже было бежать.
И я побежал. Вот уж действительно это был кросс. Настоящий. Люди, попадавшиеся на моем пути, заранее уступали дорогу, а потом, останавливались и, наверное, недоуменно смотрели мне в спину. Одна старушка даже запричитала вслед:
— Как их, бедненьких, гоняют в этой армии! Даже в субботний вечер не оставляют в покое!
Поручик Влчек прохаживался с девушками по площади. При моем появлении он глянул на часы и восторженно покачал головой. Видимо, я перекрыл все нормативы бега, а поручик всегда был неравнодушен к любым рекордам.
— Как насчет того, чтобы посидеть где-нибудь за стаканчиком винца? — предложил он.
— Да ведь мы только что из-за стола, — отрезал я тоном, не допускающим продолжения дискуссии на эту тему. — Мы с Иткой пойдем прогуляться.
Мне показалось, что мое решение совсем не огорчило ни поручика, ни его спутницу.
— Я очень вам благодарна. За все, — улыбнулась Итка Влчеку и подала ему свою маленькую руку.
Влчек ответил легким рукопожатием, затем растерянно осмотрелся и, извинившись перед девушками, отвел меня в сторону.
— Я рассказал ей о братишке, — прошептал он.
— Кому? — удивился я.
— Кому-кому… Свидетельнице. Она ответила, что всю жизнь мечтала иметь брата.
— А что ты хотел бы с ней подружиться, тоже сказал?
Похоже, я несколько охладил пыл своего собеседника.
— Я поговорю с ней об этом при первой же возможности, — уже менее решительно сказал он.
Чтобы возможность эта появилась у него как можно скорее, я взял Итку за руку, и мы медленно направились вниз по площади.
— Итушка, я так рад, — выдавил я заикаясь (видимо, сказывалась недавняя пробежка).
Она ничего не ответила.
Мы долго шли, взявшись за руки, потом я подумал, что, как это ни тяжело, все равно надо возвращаться на грешную землю.
— Думаю, тебе стоит поехать самым последним поездом. Чтобы… ну, чтобы нам подольше остаться вместе, — произнес я несмело.
— Поеду первым, — ответила она и, поймав мой недоуменный взгляд, уточнила: — В понедельник.
Я ощутил прилив радости, правда, вскоре началась обратная реакция, стоило мне только вспомнить о предстоящем ночлеге.
— В понедельник, говоришь? — для верности переспросил я.
— В понедельник. Если ты не возражаешь, — добавила она, словно вопрос жилья для нее не существовал.
Меня же он волновал, и чем дальше — тем больше.
— Прости, Итушка, — прошептал я после недолгого размышления, — нам придется вернуться. Я тут забыл кое о чем.
Она не возражала, и через несколько минут мы вернулись к тому месту, где провели большую часть нынешнего дня. Итку я оставил на улице, а сам вошел в кафе.
Администратора я нашел в темной комнате без окон, судя по всему, служившей канцелярией. Она что-то подсчитывала и мою просьбу о комнате на две ночи восприняла не иначе как помеху в серьезной работе.
— Для вас, товарищ поручик, когда угодно. Кроме нынешней субботы и воскресенья. На эти дни все четыре комнаты уже заняты. Тут перед вами было еще человек десять. И всем пришлось отказать. Послушайте, — вдруг оторвалась она от бумаг, — почему эти девчонки так липнут к военной форме? Когда я читаю в газете объявление пятидесятилетней женщины, которая говорит, что она ищет себе спутника на остаток жизни, и добавляет, что военная форма будет приветствоваться, мне ясно, что речь идет о материальной стороне дела. А вот когда молодые девушки согласны таскаться за вами по захолустьям… Этого я понять не могу…
— С милым рай и в шалаше, — отшутился я и присел на единственный в комнате стул, тут же, впрочем, пожалев о содеянном. Администратор согнала с лица улыбку и, выпрямившись за столом, произнесла громко и отчетливо:
— Я, кажется, сказала вам, что свободных комнат у меня нет.
— Придется пойти в «Слунце», — решился я на последний шаг.
В лице администратора появилось нечто иезуитское.
— Не стоит, — спокойно парировала она. — Только что мне звонили оттуда и спрашивали, нет ли у меня свободных мест. Там тоже все забито.
Рассчитывать на улучшение ситуации было бесполезно. Я покинул поле боя. Единственно возможное решение вырисовывалось более чем ясно: если кто и может нас спасти, так только мой сосед Прушек и его койка в общежитии.
— Все в порядке, — сказал я терпеливо ожидавшей моего возвращения Итке. Она, наверное, уже поняла, что главное — это терпение… Если, конечно, вообще решила связать свою жизнь с моей.
Я взял ее под руку, и мы направились в сторону рощи. Как раз в том направлении, где находилось мое общежитие.
— Я смотрю, тебя ничем не удивишь, — произнесла Итка, прерывая затянувшееся молчание. — Ни тем, что я приехала, ни тем, что буду работать здесь, ни даже тем, что я видела нашу будущую квартиру. Я уже не говорю о своем решении выйти за тебя замуж… что может оказаться самой большой ошибкой…
— Почему не удивишь? Я, кстати, еще не пришел в себя от удивления. — Я не сводил с нее взгляда, но думал только об одном: как пробраться в общежитие.
— Не очень-то ты похож на счастливого человека.
В это время мы уже подходили к общежитию. В моей комнате горел свет. Значит, Прушек дома. Это открытие значительно улучшило мое настроение.
Я снова оценивающе посмотрел ла окно. Жили мы на первом этаже и часто выражали по этому поводу недовольство, так как любой шум с улицы мгновенно проникал в нашу комнату. Только сейчас я по-настоящему оценил удобство проживания на первом этаже. «Итка проберется через окно!» — решил я. Правда, придется убедить Прушека отправиться к своей Баре, что он, наверное, и собирается сделать. И еще уговорить его не возвращаться до завтрашнего обеда, что наверняка не входит в его планы. Но ведь настоящая дружба проверяется именно в экстремальных условиях. Короче говоря — в нынешних. Так что пусть уж Прушек проявит себя. Не могу же я вести Итку мимо старого Яндачека! Этот дед способен даже ночью доложить командиру полка о девице в комнате поручика Гоушки. — Мне нужно заскочить в общежитие, — сказал я, — и утрясти кое-какие вопросы со своим соседом.
— Целый день тебя тянет куда-нибудь заскочить, — проронила Итка, но идти со мной не попросилась.
В комнате Прушек, поругиваясь, повязывал галстук.
— Ярослав, у меня проблема, — начал я издалека.
— Рад за тебя, — прозвучало в ответ. — У меня их по меньшей мере шестьдесят.
