Михаил Поликарпов - Русские волки

Они шли во мраке по разведанной тропе, стараясь ступать бесшумно. Плотно пригнанная аммуниция не выдавала их предательским лязгом. Взмокнув от пота и напряжения, они несли на себе смертельный груз. В любой миг мрак ночи могла разорвать вспышка взрыва противопехотной мины, и боец повалится в снег с ногой, превращенной в лохмотья кровавого мяса с торчащими обломками костей. Тебя может уже рассматривает в прибор ночного видения мусульманский передовой дозор. Пальцы врагов уже лежат на спусковых крючках винтовок с прицелами, в окулярах которых ночь кажется облитой ярким светом луны, и твой силуэт так четко вписывается в перекрестье прицела… Фактор внезапности может быть утерян, и вся группа движется в ловушку, и петля эта все туже затягивается с каждым шагом бойца.

Севернее дороги, на пригорке русские установили свой 82-миллиметровый миномет. Командовавший расчетом Монархист был внешне спокоен, не выражая никаких эмоций.

Бог хранил русских. Они вышли к дороге, к подножию Славкова-Брдо. И с рассветом «Царские волки» бросились в атаку, открыв огонь из всех стволов. Гранатомет послал пару фугасных «комет» в сторону мусульман, их разрывам вторили тромблоны. Действуя парами, где попеременно один делает рывок, а второй его прикрывает, русские карабкались на высоту. Они стали забрасывать траншеи гранатами. Автоматные очереди секли сучья деревьев, не давая бойцам противника высунуться из окопов.

«Волки» вытеснили мусульман из окопов, и теперь те отошли к домам и стали огрызаться автоматными очередями.

Если из окопов «турок» выбили, застав врасплох, то лобовой штурм хутора мог привести к большим потерям. Перебегая от окопа к окопу Женька-Одесса получил пулю в мякоть ноги. Пулеметные очереди стали вжимать русских в землю.

Петр Малышев по радиостанции вызвал и стал корректировать огонь миномета, крича Монархисту в рацию:

— Водка! Я — Ракия! Прием!

— Я — Водка! Ракия, прием!

— Перенести огонь из миномета на сто метров на юг!

— Я — Ракия! Недолет. Еще на пятьдесят метров на юг!

Игорь нащупал мусульман и мины стали ложиться в цель. Над хутором взметнулись дымные фонтаны разрывов. Полетели брызги черепицы, вспыхнул один дом, другой. После ряда удачных попаданий по хутору «турки» стали отступать, накрываемые огнем стрелкового оружия и миномета.

Перенеся огонь миномета еще дальше, «волки» заняли хутор. Оттуда были видны несколько убегающих бойцов. Одного из них сняла очередь, но другие были уже далековато. И Петр Малышев, захваченный бешеным азартом боя, опять вызвал Монархиста.

— Попал!!! — закричал он в микрофон после очередного взрыва мины.

— Куда?

— В муслика!

Убегавший мусульманский боец был накрыт прямым попаданием мины. Еще один был поражен осколками следующего взрыва.

Высота была взята и линия фронта отодвинута дальше, на запад. Мусульмане впоследствии объявили, что в ходе этого боя потеряли только убитыми девять своих бойцов, стандартно сообщив также об очень больших потерях «четников». Реально же русские потеряли только одного добровольца раненым.

После этого боя «волки» позволили себе немного расслабиться. Раненый Женя был отправлен в госпиталь, где и провалялся несколько дней. Когда эта стерильная тишина и тоска осточертела, он упросил сербов отвести его в Прибой, к своим, благо рана была несерьезная. Сербы просьбу раненого русского уважили, дали «Ситроен» с водителем.

Но когда машина петляла по дороге у окраины Прибоя, вдали послышались громкие хлопки. И по мере того, как база отряда становилась все ближе, они становились все громче. Женя пригласил водителя зайти на чашку кофе.

Оказалось, что наши ребята хорошо «приняли на грудь» и теперь развлекались, швыряя гранаты в ближайший огород. (Так был израсходован целый ящик.) И первый, кого они встретили, был пьяный Рыжий, приветствовавший Одессу с крыльца жестом окосевшего Цезаря:

— А-а-а Папа приехал! (Женя был его крестным отцом.)

В этот момент грохот взрыва сотряс округу, и серб, поспешно отказавшись от кофе, счел за благо поскорее отсюда уехать.

Отсутствие активных боевых действий провоцировало русских на самостоятельные действия и развлечения. Три дня спустя Хозяин. — так звали добровольца, ранее воевавшего в Карабахе, а потом в составе первого «разлива» — и Малышев в пьяном виде гуляли по нейтральной полосе, не обращая внимания на интенсивный огонь, который вел по ним противник. Пули их, как заговоренных, не брали. Ушли они оттуда невредимыми, заставив мусульман извести на них массу дефицитных тогда патронов.

На войне человек подвергается чудовищным испытаниям на прочность. Напряжение все время накапливается в тебе, и время от времени его, этот зловещий сгусток, нужно сбросить. Всегда лучше приоткрыть клапан, чем ждать пока котел взорвется. Легко быть трезвенником в спокойной, уютной жизни, и то мало кому это удается. А вот когда каждый день может стать для тебя последним, твою жизнь может оборвать один из бесчисленных кусочков металла (летящих пока мимо) и мир взовется в ослепительной вспышке боли — здесь дело совсем иное.

10 марта 1993 года отряд потерял Дмитрия Чекалина.

В тот день под Прибоем три сербские бригады, перейдя в наступление, провели успешную атаку на мусульманские позиции у горы Бани-Брдо. «Царские волки» действовали в составе Второй Маевицкой бригады. К исходу дня было захвачено шесть высот и четыре села. Сбитый с позиций противник бежал, оставив на поле боя тела пятнадцати убитых. Потери сербов составили двое убитых и четверо тяжелораненых.

В тот день, в бою за село Преловина, у холма, известного как высота «541», закончился земной путь Дмитрия. В скоротечной, горячечной схватке он слишком далеко вырвался вперед и оказался на пути отступающего мусульманского подразделения.

Его изорванное осколками тело нашли потом. На пальце руки — кольцо от гранаты. Как обручение со Смертью. Мы не знаем, какими были последние секунды жизни этого двадцатидвухлетнего воина. Может быть, Дмитрий бросал гранату, и чужая пуля, попав в нее, заставила сдетонировать запал. Пуля могла попасть и в бойца — но взрывы висевших на нем гранат скрыли все следы. В гранате случайно мог оказаться диверсионный взрыватель, который срабатывает сразу. А может быть, Чекалин сам бросил себе ее под ноги, не желая познать унижений плена. Ведь рожок его автомата был пуст, а белый масхалат не давал возможности быстро достать новый магазин из «лифчика». И если он сделал себе русское харакири, то именно так поступили тысячи наших соотечественников-воинов в этом кровавом веке.

Может быть, ты видишь нас из мира теней, Дмитрий. Ты стал частью легенды, славный воин и прекрасный человек. Ты презирал смерть и боролся за правду, остро чувствуя несправедливость и не соглашаясь с нею. В семнадцать лет ты бросился в разрушенный подземной бурей Спитак, где среди руин бродили сонмы призраков. А потом дрался за русских в Приднестровье…

Горечь потери омрачила русским победный день. Общая же картина сражения за Преловину и эту высоту такова.

Возле села с севера на юг проходила дорога, которую и надо было поставить под контроль. Она огибала холм, на котором среди садов были разбросаны двухэтажные домики — село Преловина. Там держал оборону «турецкий» взвод. Нейтральная полоса, открытая местность между дорогой и себскими позициями, хорошо простреливалась с занятого мусульманами холма. Дома фактически были превращены в узлы обороны.

Выдвинувшись ночью на позиции, русские в белых масхалатах незаметно для мусульман, двигаясь на юг, прошли открытый участок и залегли в кустарнике около дороги. Кроме стрелкового оружия и большого количества ручных гранат, русские имели гранатомет РБ и два одноразовых — «Золи». Едва рассвело, отряд перешел дорогу и с налету захватил несколько домов. Деревья еще стояли без листвы и не мешали обзору. Применяя гранатометы, ведя огонь из автоматов и забрасывая дома гранатами, добровольцы стали вытеснять «турок» из села. Одна из групп «волков» прошла вдоль дороги, по западной окраине села, поставив мусульман под угрозу окружения и огненного мешка. Тогда-то Дмитрий и вырвался вперед. Наступление «царских волков» прикрывала батарея из двух 82-мм минометов — русского и сербского. Противник быстро пришел в себя и начал яростно огрызаться… Но преимущества укрепленной позиции были уже утеряны, а огненный ливень и неукротимый напор русских заставили мусульман отступить.

Этот бой знаменателен еще тем, что вместе с русскими в бой шел серб-кинооператор, причем шел до конца. Сопровождавший его серб-охранник удерживал оператора от порывов пойти в атаку, в пекло чуть ли не впереди наступавших русских.[41]

Увы, оплаченная такой ценою победа в бою оказалась потерянной. После взятия села добровольцы прождали более двух часов «положайщиков», которые должны были удерживать перенесенную сюда линию фронта. Те же подошли слишком поздно, поэтому дальнейшее наступление потеряло смысл.