Сергей Пивень - Засада. Спецназ 1941 года
Майнц довольно много видел настоящих офицеров люфтваффе, чтобы не разглядеть, что поведение майора было несколько иным. Так мог вести себя лишь уверенный в своих силах человек, чувствующий за своей спиной поддержку могущественной структуры, каковой могла быть лишь служба безопасности или же абвер — армейская разведка.
Услышав, как стукнула входная дверь, Майнц усилием воли вернул себя в реальный мир. Бросив взгляд, понял, что идти на доклад ему не потребуется: у дверей стоял майор Реммер собственной персоной. Худощавый и высокий, с резкими чертами лица, он напоминал хищника, готового броситься на свою добычу.
Майнц и Науманн вскочили с кроватей и встали по стойке «смирно». Реммер прошел внутрь, остановился возле стола и взглянул на обоих летчиков. Вначале на Науманна, потом на пилота «Мессершмитта».
— Что-то я не вижу, Майнц, чтобы вы спешили на доклад. — Голос Реммера прозвучал на удивление спокойно. — В чем дело?.. Или вы забыли инструкцию?
Майнц все еще надеялся, что найдет с майором общий язык, поэтому ответил достаточно сухо и смиренно, без надменных интонаций:
— Виноват, господин майор. Больше не повторится…
Реммер метнул на пилота пристальный взгляд, желая, видимо, увидеть на его лице выражение ухмылки, но Майнц держался ровно и был непроницаем.
— Докладывайте, что вы там обнаружили. — Майор дождался, пока летчик развернет на столе карту района, затем добавил: — Прошу говорить конкретнее и не упускать деталей…
Летчик четко и обстоятельно доложил о своем полете, показал на карте обнаруженное им место для нового аэродрома, не забыл упомянуть и про обстрел крестьянской телеги с сеном. Реммер слушал внимательно, не перебивал. Когда Майнц закончил свой доклад, майор неожиданно улыбнулся и, обведя летчиков многозначительным взглядом, заметил:
— Что ж, господа, за время нашей совместной службы вы, вероятно, уже успели усвоить, что я требую от своих подчиненных четкого выполнения своих приказов… Не так ли?
— Так точно, господин майор… — ответил Науманн. Майнц ограничился лишь кивком головы, не понимая, куда клонит Реммер.
— Так вот… — продолжил тот… — Несмотря на некоторые огрехи, считаю, что вы неплохо справились с поставленной задачей. А потому властью, данной мне командованием, я принимаю решение о переводе вас на фронт. Для вас наступило время сразиться с большевиками, показать им силу немецкого оружия и силу своего характера. Я знаю — вы давно ждали такого решения. Не правда ли?
Оба летчика переглянулись друг с другом, все еще не веря тому, что только что сказал майор. Для них это было полной неожиданностью. Еще сегодня утром он гневно распекал их, а теперь вот произнес то, о чем они сами шептались друг с другом с того момента, как неделю назад их перебросили на этот аэродром и приказали бомбить и стрелять по мирным селам и их жителям.
— Это так неожиданно, господин майор!.. — начал Майнц, удивленно уставившись на Реммера. — А как же новый аэродром, что я отыскал сегодня? Все зря?..
— Не волнуйтесь, Майнц, ваша работа не прошла даром. На обнаруженном вами месте будут базироваться новые летчики, а ваша миссия окончена. Поздравляю вас с выполнением задания, господа!.. — Затем, неожиданно повернувшись к Науманну, майор сказал: — Мне нужно поговорить с Майнцем наедине. Оставьте нас…
Когда пилот «Юнкерса» вышел, Реммер, строго взглянув на Майнца, заметил: — Сегодня удачный день, и я не хочу портить его. Вы должны понимать, Майнц, что я не желаю ни вам, ни Науманну зла, я все делаю на благо Германии, и мне не хотелось бы, чтобы ваша дальнейшая карьера была подпорчена из-за какой-то нелепой ошибки, которую вы допустили, устроив попойку. Как я и обещал вам сегодня утром, я изложил об этом случае в рапорте… — Майор постучал пальцем по верхнему нагрудному карману, показывая, что именно там лежит данная бумага… — Однако я решил закрыть глаза на это правонарушение с вашей стороны. — Реммер криво усмехнулся, достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и разорвал его на мелкие кусочки, которые бросил в корзину для мусора, стоящую в углу помещения. — Я прошу вас не забывать об этом, Майнц… Никогда не забывать. Думаю, понятно и то, что о нашем разговоре тоже никто не должен знать. — После короткой паузы добавил: — И еще: завтра мы снимаемся с места, так что прошу начать подготовку к перебазированию прямо сейчас.
Едва за Реммером захлопнулась дверь, как в помещение буквально влетел Науманн.
— Что он тебе сказал? — спросил он, сгорая от любопытства. — Майор сегодня сам не свой, его как будто подменили!..
Майнц тоже ничего не мог понять — Реммер повел себя более чем странно. Ясно было одно: поведение майора было продиктовано какой-то причиной, которая была им неизвестна. Поэтому ответил приятелю просто:
— Сказал, чтобы мы готовили самолеты к перебазированию. Завтра мы улетаем отсюда…
8
Вернувшись в свою палатку, где находился его командный пункт, Реммер вызвал к себе начальника охраны аэродрома Штольца. Рослый гауптман предстал перед майором сосредоточенным и мрачным, поднял руку, как положено, гаркнул «Хайль Гитлер» и замолчал, ожидая приказа. Реммер не торопился, опустив голову, рассматривал на столе бумаги, сортировал их в две стопки, и лишь когда окончил это делать, оторвал голову от стола и посмотрел на вошедшего гауптмана.
— Наше местопребывание тут подходит к концу, Штольц. — Голос Реммера звучал напряженно. — Вернее сказать, наша миссия оканчивается здесь, чтобы продолжиться в другом месте. — Майор взял в руки карандаш, встал из-за стола и прошел к стене палатки, на которой висела карта, испещренная красными и синими пометками, жестом подозвал к себе Штольца и обвел карандашом нужное место. — Вот здесь Майнц нашел новый аэродром, и именно туда вы должны будете выдвинуться со своими солдатами. Но сначала необходимо съездить в Белосток и получить соответствующие распоряжения от командования. Выдвигаемся завтра, а сегодня оставшуюся часть дня посвятите подготовке. Нужно засветло слить с бочек горючее и заправить им самолеты, что останется — сжечь. Я свяжусь с технической службой — после нашего ухода пусть разберут все строения, уберут вышку и увезут пустые бочки. Выполняйте…
Штольц вышел, и Реммер остался один. Пройдя в угол палатки, он одернул ширму, за которой показалась неубранная кровать. Постель была смята и выглядела довольно грязно. Не утруждая себя возможностью раздеться, майор повалился на кровать, понимая, что сегодняшняя ночь будет для него на этом месте последней. Что ж, в конце концов, это должно было когда-нибудь закончиться. Когда две недели назад его вызвал к себе генерал Бреме и приказал выдвинуться на этот импровизированный аэродром, куда он назначается начальником, Реммер и представить себе не мог, чем ему предстоит заниматься. Бреме тогда не удосужился ничего ему объяснить, сославшись на секретность, но, надо отдать ему должное, предупредил — задание будет необычным. Правда открылась внезапно: на аэродроме было всего два самолета — истребитель и бомбардировщик, летчики которых должны были бомбить и обстреливать близлежащие села и убивать мирных жителей. Это больше походило не на военные действия, а на карательные операции, но Реммеру было не привыкать — в далеком тридцать четвертом, после «ночи длинных ножей»[2], он вместе с другими тогда молодыми офицерами люфтваффе принимал участие в уничтожении оставшихся штурмовиков Рема — некогда всесильного главы СА. Возможно, как догадывался майор, тот его карательный опыт сыграл немаловажную роль в принятии командованием решения о назначении его на эту должность, в которой он пребывал до сегодняшнего дня. Все разрешилось утром, когда Майнц улетел на своем самолете искать новый аэродром. Радист принес Реммеру сообщение от генерала Бреме: как только такой аэродром будет найден, он, майор Реммер, должен прибыть в Белосток с личным составом, за исключением летчиков, которые на своих самолетах должны были перелететь ближе к линии фронта в распоряжение командующего авиацией группы армий «Центр». При этом Бреме сделал оговорку: если Реммер посчитает подготовку пилотов к реальным боевым действиям вполне достаточной. Если же нет, пилоты должны будут перебазироваться на новое место и продолжить заниматься тем, чем они занимались последнюю неделю. Майор сразу прикинул: в этом случае за летчиками последует и он сам, а этого ему вовсе не хотелось. Хотелось иного: сидеть в кабинете и спокойно заниматься штабной работой, что он в последнее время и делал. К тому же он достоверно знал, что у одного из летчиков — пилота «Мессершмитта» Майнца в родственниках ходит сам замкомандующего люфтваффе Мильх — правая рука Германа Геринга. Ссориться с Майнцом было себе дороже. Выпорхнув из-под его опеки, этот юнец мог начать мстить, что означало верный конец карьеры. Пусть уж лучше эти молодые летчики будут делать то, о чем они так долго мечтали, — биться с русскими в небе, возможно, там и погибнут, но отвечать за это будет уже не он, майор Реммер, а кто-то другой. В конечном итоге, успокаивал он себя, каждый человек печется в первую очередь о своем личном интересе, а уж потом — об интересах остальных, будь то другие люди или же государство. Так было всегда, так будет и впредь.
