Донская рана - Александр Александрович Тамоников
– Да, тут тебе повезло, что ты встретил своих, – согласился лейтенант. – Если бы мы разминулись, ты мог выйти прямиком в лапы к русским. Они напирают со страшной силой, так что весь фронт отступает. Ну, раз ты нас встретил, теперь с тобой ничего страшного не случится. Можешь идти с нами. Мы следуем на хутор Семеновский. Там тоже стоят танкисты. У них ты можешь узнать, где сейчас находится твоя четырнадцатая бригада.
– Да, господин лейтенант, конечно, я пойду с вами! – с радостью воскликнул Шубин, после чего отстал от офицера и присоединился к колонне.
Идти на хутор Семеновский, откуда на них со Степанчуком была организована погоня, он, конечно, не собирался. Дальнейшие действия были Шубину совершенно ясны. Надо постепенно переместиться в хвост колонны, а затем отстать от нее и продолжить путь на восток, к своим. Теперь он точно знал, что советские части находятся неподалеку, и больше немцев впереди нет. Так что встреча с колонной отступающих вражеских войск была для него полезной.
Шубин пристроился в одну из шеренг, где было свободное место, и бодро зашагал вместе с соседями. Его некоторое время расспрашивали о том, кто он, откуда здесь взялся. Но в его ответах не было ничего, что вызвало бы интерес у усталых немецких солдат, и вскоре от него отстали. Зато у самого Шубина вызвал интерес некий скатанный в узел предмет, который шедший рядом с ним солдат нес за спиной.
– Что там у тебя такое, друг? – спросил Шубин. – Может, ты переносной блиндаж несешь?
Пожилой солдат застеснялся, помедлил с ответом, и за него ответил следующий в шеренге:
– Нет, это Франц несет русскую телогрейку. Взял ее где-то в деревне. Он у нас мерзляк, холода боится, вот и носит всюду эту телогрейку.
– Что ж, в России нужно бояться холодов, – авторитетно произнес Шубин. – Я второй год воюю в этой стране и натерпелся от русских морозов. Но теперь мы подходим к Ростову, большому городу, будем его защищать, в нем жить. Я слышал, фюрер приказал превратить Ростов во второй Сталинград, оборонять его до следующего лета. А там, в Ростове, Францу вряд ли потребуется телогрейка.
Теперь он решил напрямую обратиться к владельцу телогрейки. Ведь самому Шубину именно эта одежда и требовалась.
– Слушай, друг, – сказал он. – А не хочешь продать мне свою телогрейку? Я тоже мерзляк, как и ты. А мерзнуть мне, как связисту, приходится много. Часами, бывало, лежишь в снегу, пока протянешь провод. Я заплачу тебе за нее хорошую цену.
Было видно, что предложение заинтересовало боящегося холода Франца. Он спросил:
– А какую цену ты дашь?
– Могу дать пятьдесят марок, – сказал Шубин.
– Нет, пятьдесят мало, – заявил Франц. – Одежда почти новая. Давай семьдесят!
Шубин немного поторговался и в итоге сбил цену до шестидесяти марок. Разведчик тут же достал из вещмешка требуемое количество денег, расплатился, и телогрейка перешла к нему.
Теперь ему точно было больше нечего делать в этой колонне. Шубин внезапно захромал и заявил, что ему сапог натирает ногу, надо переобуться. Он переместился в другой ряд, ближе к хвосту колонны. Переобуваться он не стал, а вместо этого громко объявил, что ему надо отойти по нужде. Он отошел за куст, присел там и замер. Сидя за кустом, он следил, как мимо него проходят последние ряды немцев. Вот прошел последний ряд и скрылся на западе.
Шубин подождал еще минут пять, чтобы убедиться, что у немцев нет арьергарда или просто отставших солдат. А убедившись, что путь свободен, сбросил ненавистную немецкую шинель, выбросил документы на имя ефрейтора Кнехта и надел телогрейку. Она пришлась ему впору. Теперь он уже не выглядел как немецкий солдат и походил на местного жителя. В таком виде можно было предстать перед советскими солдатами и не опасаться, что тебя сгоряча пристрелят. Он разложил по карманам телогрейки свое имущество, взвалил на плечи вещмешок с рацией и зашагал на восток.
Спустя два часа рассвело. И в свете наступившего дня Шубин снова увидел впереди колонну солдат. Только теперь это были советские солдаты, преследовавшие отступавшего противника. Они шли не такими стройными рядами, как немцы, шагали свободней и при этом выглядели веселей. Еще бы! Ведь они шли отвоевывать свою землю и побеждали в борьбе за нее.
Как и у немцев, впереди колонны шел один из ротных командиров, в звании старшего лейтенанта. Увидев идущего навстречу неизвестного, лейтенант насторожился и строго произнес:
– А ну стой! Кто такой?
– Капитан Шубин, фронтовая разведка! – ответил Глеб, остановившись перед лейтенантом. – Выполнял боевое разведзадание командира разведки Южного фронта полковника Уколова. Следую в расположение штаба фронта, чтобы доложить о результатах выполненного задания.
Уверенный тон Шубина, а также его воинское звание произвели впечатление на офицера. Но он не собирался верить этому незнакомцу на слово.
– А чем ты докажешь свои слова? – спросил старший лейтенант. – Чем докажешь, что ты капитан и разведчик?
– Документов у меня с собой, как ты понимаешь, нет, – ответил Шубин. – И о результатах своей разведки я тебе рассказать не могу – это данные для штаба, я о них могу рассказать только своему начальству. Зато я могу сказать, что полковника Уколова звать Иван Трофимович, начальника штаба фронта звать Григорий Иванович Цымбалюк, и с ним познакомился еще в Сталинграде, а командующий Южным фронтом Андрей Иванович Еременко больше всего на свете любит крепкий чай с сахаром. Таких сведений тебе хватит?
Старший лейтенант Ткаченко, с которым Шубин беседовал, конечно, не знал, как зовут начальника штаба фронта, и что любит сам командующий. Но он почувствовал, что этот повстречавшийся ему человек, одетый в телогрейку, говорит правду. Однако внешне лейтенант Ткаченко сохранил суровость.
– Не знаю, капитан ты или нет, но мы тебя должны проверить, – сказал он. – Сейчас тебя доставят во фронтовую контрразведку, и пусть там проверят, кто ты такой.
– Вот это правильное решение, – сказал Шубин.
Он знал, что контрразведкой на Южном фронте командует заместитель Уколова полковник Павел Ильич Серебрянников. И он отлично знает Шубина, знает о его задании.
Старший лейтенант Ткаченко выделил двух солдат, и под их конвоем Глеб пошел дальше в тыл. Спустя час он уже спустился в блиндаж фронтовой контрразведки. И первым, кого он там увидел, был даже
