Андрей Ефремов - Военные пацаны (сборник)

Затем студент продолжил:

– Профессор, существует ли тьма?

– Конечно, существует, и вы это знаете сами, – ответил профессор.

Студент возразил:

– И здесь вы, прошу прощения, не правы: тьмы также нет в природе. Тьма в действительности есть полное отсутствие света. Мы можем изучать свет, но не тьму. Мы можем использовать призму Ньютона для того, чтобы разложить свет на его составляющие и измерить длину каждой волны. Но тьму нельзя измерить. Луч света может осветить тьму. К тому же без света ничего живого не существовало бы. Кстати, вы, профессор, этому нас и учили: белый цвет состоит из семи цветов радуги, но даже малой составляющей черного цвета там нет. Но как можно определить уровень темноты? Мы измеряем только количество света, не так ли? Тьма – это слово, которое лишь описывает состояние, когда нет света, и ничем эта тьма не измеряется.

Студент был настроен по‑боевому и никак не желал уняться:

– Скажите, пожалуйста, так существует ли зло, о котором вы говорили?

Профессор, уже неуверенно, ответил:

– Конечно, я же объяснил это, если вы, молодой человек, внимательно меня слушали. Мы видим зло каждый день. Оно проявляется в жестокости человека к человеку, во множестве преступлений, совершаемых повсеместно, в великих и малых войнах. Так что зло все‑таки существует.

На это студент вновь возразил:

– И зла тоже нет, точнее, оно не существует само по себе. Зло есть лишь отсутствие Бога, подобно тому, как тьма и холод – отсутствие света и тепла. Это – всего лишь слово, используемое человеком, чтобы описать отсутствие Бога. Не Бог создал зло. Зло – это результат того, что случается с человеком, в сердце которого нет Бога. Это как холод, наступающий при отсутствии тепла, или тьма – при отсутствии света. Бог, причем всегда, наказывает зло.

Профессор замолчал и сел на свое место… Вот такая история, мужики.

– А ты, Герасимыч, действительно в воскресно-приходской учился?! – Влад так увлекся очаровательным рассказом, что даже забыл про свой тесак, глаза округлились.

– Да вы что, мужики, я ж простой парень, – Герасимыч прищурился. – В обычной советской школе учился, потом в училище…

– А откуда ты все эти вешши знаешь?

– Дык ить умные книги читать надо, мужики. Имя у студента было Альберт Эйнштейн. По молодости это с ним случилось, а он тоже Библию частенько почитывал и другие книги. Чего и вам рекомендую. Может, поумнеете.

– А будет такое время, когда зла на земле не станет?

– Конечно. Даже не сомневайтесь.

– И когда же?

– Когда все до последнего уверуют в Христа!..

Бог наказывает зло.

Рассказывали, что жил один офицер, который всегда был против того, чтобы добивать раненых. Было у него два друга, которые после горячего боя, ослепленные чувством мести и ненавистью, имели привычку жестоко добивать раненых бандитов. Он всегда им говорил: зачем вы это делаете? Ведь это не по‑божески, Бог вас накажет за беспричинную жестокость, сами же потом жалеть об этом будете. Нельзя на раненых руки поднимать, они же не могут защищаться, а вы не имеете права судить.

И действительно, по прошествии некоторого времени, даже и года не прошло, осознавая своей совестью и всей своей душой, что они совершили преступление против Бога, оба других офицера попросту сошли с ума. Никто из людей их не осудил и не наказал: это война, а война – зло. Вроде бы и правильно – зло необходимо наказывать, но всему должна быть мера.

Был еще случай – с человеком с другой стороны, полевым командиром. Похваляясь перед своими собратьями, показывая свою доблесть, перед видеокамерой он отрезал головы пленным солдатам, после чего закапывал их. Прошло какое‑то время, горячка прошла, и в его жизни стали наблюдаться тяжелые проблемы: без видимой причины умерла мать, затем внезапно тяжело заболела и умерла жена, за ней последовали дети. Человек все‑таки осознал, что его наказывает Бог за то зло, которое он совершил, и начались душевные муки. Но что‑то исправить уже было поздно, и для того чтобы окончательно не сойти с ума, он стал откапывать тела этих солдат и передавать российским властям. Выяснилось, что он хорошо помнит каждый случай, и даже каждое место… От себя не уйти.

Чудеса в решете

Не знаешь, кто кинул камень, кто грушу.

Про интересные случаи можно рассказывать долго и нудно. Можно, но не нужно. Ограничимся малым.

…Степь. Ночь. Блокпост. Страшно…

Однажды Рома и Сергеич оказались в одной смене. Сергеич – внутри блока при радиостанции, Рома – на одном из периметров. Сергеич уже стал клевать носом, как вдруг по вертушке раздался звонок:

– Сергеич, передай‑таки в штаб: на северо-западе, где‑то в двадцати километрах, наблюдаю три… не-ет! Четыре… не-ет… пять энлэо! – Голос у Ромы возбужденный, даже кажется, несколько испуганный.

– Ты это про чшто? – Старшина спросонья ничего не может понять. – Тревога, что ли?!

– Передай, говорю: «наблюдаем восемь неопознанных летающих объектов!»

Дежурный по связи начинает лихорадочно перебирать шифровальные бумажки. Такого кода нигде не находит – и окончательно просыпается. Пробудившись, хватает автомат и бежит к Роме:

– Ты про чшто это? По-русски скажи! – Но определив направление взгляда застывшего соляным столбом постового, действительно обнаруживает на горизонте шары НЛО. – Ого!

Висят себе, светятся и не двигаются. Вдруг один из объектов прекратил светиться, неподалеку возник другой.

– Видал, видал?! Переместился!

– Резко‑то как! Ты заметил?

Сергеич для верности вооружает глаз биноклем и убеждается, что это не обман зрения.

– Однако надо передать!

– Надо бы…

Связист бегом возвращается к рации, шуршит бумажками и сообщает куда следует о необычном явлении в степи:

– «Вышка» (наблюдаю), «девять-двенадцать» (северо-запад), «два-ноль косых» (два км), «восемь» (восемь) неопознанных летающих объектов!

Динамик выдает до обиды лаконичный и равнодушный ответ: «Понял». Наверняка динамик ничего не понял, потому как голос был шибко сонный.

А Сергеич даже запись в журнале сделал и время для Истории поставил.

Опять стоят, любуются свидетельством непознанного.

– Слышь, Антоху подыми, пусть посмотрит, интересно же.

…А мне в это время сон снится, будто я с супругой своей Элеонорой Поликарповной… Ну, неважно. Главное – вовремя подняли, как раз до нужника приспичило. Ну и возвращаюсь я так равнодушно, вполне облегченный, и уже мимо них прошмыгнуть пытаюсь, но старшина притормаживает: любит он притормаживать.

– Глянь, Антоха, – пальцем тычет. – Висят!

Посмотрел, зевнул:

– Висят, – соглашаюсь, – спать хочу, мужики…

– Так НЛО же!

– Бесово отродье… Где?! – Еще раз глянул, уже более внимательно. – Так это ж мины.

– Какие мины?

– Из миномета которые, осветительные которые, на парашютиках которые… Вы что, на мне издеваетесь?

За спиной слышу:

– Сергеич, тебе заняться больше нечем?..

– Товарышч майор, – спрашивает Сергеич у командира, – разрешите, мы с Антохой на озеро сходим, уточшку стрельнем?

Шеф, даже не глядя в нашу сторону, бросил:

– Сходите. – По виду непонятно, врубился он в вопрос или нет: как в гипнотическом трансе наблюдает за поплавком.

Рядом, в нирване, его зам, и тоже с удочкой. По речке проплыла черепаха, но рыбаки и глазом не ведут.

Проходя мимо «УАЗа», емко инструктируем Рому с водителем:

– Вы это, братцы, не отвлекайтесь, берегите командиров.

– А сами‑то куда?

– На озеро, здесь рядом.

– А где здесь озеро? – спрашивает местный водитель. – Рисовый чек озером называете?

– Где утка и умников рядом нет, там и озеро!

В степи леса не имеется, но на противоположном берегу виден кустарник, на фоне кустарника – гуси! Огромная стая непуганых, вероятнее всего, диких гусей!

– Сергеич, ты левых бери, я – правых. – Низко пригнувшись, осторожно, чтоб не спугнуть, приближаемся к воде. – …Ты – левых, я – правых…

– А вдруг домашние?

– Да откуда здесь домашние?

– Вот ни хрена себе, дома бы так близко не подпустили!

Неожиданно впереди, метрах в пяти от нас, по бережку прошлась полоса фонтанчиков, до слуха дошла автоматная очередь. Стая с шумом поднялась, поверхность воды покрылась рябью.

– Что это было? – Оба лежим в канаве-арыке. – Откуда?

Ответ не понадобился – из кустов видны яркие вспышки, но фонтанчиков не видать. Очевидно, пули поверху пошли.

В ответ стали методично – короткими очередями – обрабатывать кустарник. Не знаю, сколько времени на это ушло, но шуму прибавилось – это командиры с бойцами на огонек подоспели: стали густо поливать в сторону направления наших выстрелов.

Некоторое время все лежали молча, в тишине.

– А что, собственно, случилось? – спрашивает кто‑то из прибывших.