Борис Комар - Поворотный круг
Так вот — Курыш. Что он говорил, заглядывая в глаза Клоцу? Ага, о Паулюсе. Фон Паулюсе!..
Анатолий переждал, пока эти двое отойдут немного подальше, и шепнул своим дружкам:
— Курыш будет здесь… — Анатолий показал свой кулак. — Остальное — полдела.
Ребята догадались: Анатолий что-то придумал, избавятся они от Курыша.
Борис вылез из канавы, прошелся по просторному и гулкому цеху, приоткрыл тяжелую, выкрашенную в красный цвет дверь, посмотрел на поворотный круг. Он был наведен.
Обернулся к ребятам, прошептал:
— Наведен…
— Отведем, — сказал Анатолий.
Оставалось дождаться той минуты, когда стрелка часов, выставленных в окне конторки Клоца, остановится на одиннадцати и раздастся сигнал на обед. Одновременно это будет сигнал и для них…
Как медленно вертится земля! Еще никогда они не ждали так горячо и нетерпеливо обеденного перерыва, как сегодня! И когда наконец стрелка часов достигла задуманной пометки, Иван бросил замасленное тряпье и сказал:
— Обед! Кишки просто марш играют, так мне есть хочется…
Но они не торопились на обед. Долго вытирали, а потом мыли и снова вытирали руки, пока рабочие и администрация не разошлись.
Просторное помещение опустело, только Курыш носился туда-сюда. Гитлеровский дежурный в депо закрылся в своей будке, наслаждаясь «зуппе», принесенным в термосе. Потом он прислонится, как всегда, к теплой печке и задремлет… Остался Курыш. Он ходит по цеху, заглядывает в каждый уголок.
Анатолий смотрит на часы. Стрелка теперь быстро прыгает на белом циферблате.
— Хотите снова опоздать! — кричит Курыш и рукой показывает: мол, пора обедать.
Тогда Анатолий направляется к нему, подходит и говорит:
— А вы слыхали? Вон ребята говорят, будто фон Паулюс прорвался.
Курыш даже присел от удивления. Махнул длинными руками, словно собирался взлететь, и облегченно вздохнул:
— Неужели? Как же это я…
Он еще раз взмахнул руками, бросился в конторку, где у Клоца всегда по репродуктору передавали фашистские марши.
Анатолий подал знак.
Иван и Борис прошмыгнули через дверцы цеховых ворот, налегли на привод и отвели круг. Стараясь не торопиться, возвратились обратно, подошли к паровозу № 706, который стоял на одиннадцатой канаве, слегка попыхивая паром.
Иван остался у паровоза стоять на страже. Борис и Анатолий быстро забрались в кабину. Анатолий потянул на себя реверс, Борис открыл регулятор.
Паровоз зашипел, вздрогнул, заскрежетал колесами и медленно тронулся из депо.
Ребята попрыгали на землю.
Набирая скорость, паровоз с разгону ударил по воротам, они раскрылись, и он покатился к кругу. Еще мгновение, и огромная машина налетела на отведенный круг, сбила его с центра и свалилась в яму. Оглушительный грохот и скрежет железа пронесся по депо. Пронесся и умолк. Наступила тишина.
Однако она длилась недолго. Всего несколько минут. А потом поднялся многоголосый шум. Отовсюду доносился топот, крик. К кругу бежали гитлеровцы.
Анатолий и Борис не успели заметить, куда исчез Иван. Как только паровоз упал в яму, они понеслись в конец депо, но наскочили на фашиста с овчаркой; бросились от него к выходу, но наперерез им мчался Курыш. Он схватил ребят за грудь, прижал к стене, ударил головой о кирпич.
— Диверсанты! Диверсанты!.. — кричал, словно недорезанный. — Я сразу понял!.. Ищите третьего, он где-то здесь!
Вскоре к стене привели Ивана. Он шел спокойно, даже развалисто, будто все, что здесь происходило, не имело к нему никакого отношения.
Подъехало несколько машин, мотоциклов, появился комендант депо. Ребят втолкнули в кузов грузовика, закрыли его и повезли в немецкую железнодорожную полицию.
Как и договорились, Володька Струк вечером постучал в окно к Борису Гайдаю. Ему никто не ответил. Он постучал еще раз. Тишина… Собрался уходить, когда наконец вышел дедушка Бориса. Внимательно посмотрел он на парня, узнал.
— Нет твоего приятеля, да, наверное, уже никогда и не будет, — сказал грустно дед. — Что-то они там немцам в депо сделали, не знаю только, серьезное или так, баловство какое. А переполоху! Зашевелился весь фашистский муравейник…
— А где же он сейчас?
— Известное дело, где: в полиции. В железнодорожной или как ее там. В той, где сами немцы находятся. Вместе с Борисом забрали и его дружков — Толю и Ваню… Бить будут их, да еще как…
Дед грустно покачал головой.
— Уже три раза приезжали из полиции, все у нас перерыли, искали что-то или кого-то. Беги, парень, а то и тебя еще схватят. Не в добрый час ты пришел.
Володя понесся в город. Бежал он спотыкаясь, проваливаясь и падая в сугробы, но снова поднимался и бежал. И вот он у здания немецкой железнодорожной полиции. Часовой дышал на руки, бил себя по бедрам, будто отгонял холод. Увидев парнишку, крикнул простуженным голосом: «Weg!» — и взялся за карабин. Не торопясь Володя обошел улицу и снова приблизился к полиции. Где же ребята сидят? Может, в том мрачном сарае, который во дворе? Висит на дверях огромный замок, ходит по двору вооруженный гитлеровец… Хотя бы одно слово сказать им…
Грустно Володе. Какой он слабый и беспомощный в этой страшной войне!.. Она отняла у него отца, радость детства, оставила без хлеба и домашнего тепла, теперь вот забрала и друзей…
Мимо Володи пронеслись пять сверкающих легковых машин. Подъехав к полиции, они остановились. Из машины вышли какие-то большие начальники — Володя сразу догадался об этом, так как им дежурный полицай лично открывал дверцы.
«Наверное, они будут допрашивать ребят, — подумал Володя. — А иначе, что им делать здесь так поздно?..»
Володя зашел во двор напротив полиции, стал у забора, возле кучи битого камня, присыпанного снегом.
Офицеры вошли в полицию, а водители автомашин направились в здание, находящееся рядом; наверное, захотели погреться. Остался только один дежурный полицай. Он беспрерывно ходил, наблюдая за сверкающими машинами.
Володя оглянулся, выбрал три камня. Один бросит за своего дружка Бориса, другой — за Ивана, третий — за Толю. Володя не думал о том, что ему за это будет. Он просто не мог в ту минуту думать о чем-то постороннем, кроме одного: как бы попасть в сверкающие машины» Главное — докинуть камень, чтоб он перелетел дорогу и достиг цели.
Если выбежать из-за забора на секунду и хорошо размахнуться, камень угодит в переднюю машину. Это — за Бориса. Надо только хорошо размахнуться. Потом — во вторую, в третью… После третьего броска бежать придется вот сюда, в сад, заваленный снегом…
Володя выходит из-за забора, размахивается и, целясь в лобовое стекло, швыряет камень. Теперь — в сад. Упал в сугроб, прислушивается, но звона стекла не послышалось. Неужели промахнулся? Или не докинул? Наверное, так, потому что полицай молчит. Может, он не услышал даже, как упал камень, ведь снег такой глубокий… Берет второй камень. На этот раз бросает его изо всех сил. Только успел упасть в снег, как донесся оглушительный взрыв. Было такое впечатление, что разбилось в машине не лобовое стекло, а взорвался бензин или даже динамит.
Дежурный полицай выстрелил из карабина, что-то закричал. Володька бросился прочь.
Ничего, подумал он, перепрыгивая через сугробы снега, ничего, что не успел бросить и в другие намеченные им машины. За Бориса отомстил, за Толю и за Ивана придется в следующий раз…
…Пауль Вольф упал духом. Он сидел в своем кабинете и тоскливо глядел на замерзшее окно. Немецкая армия отступает по всему фронту. Это было главное. Потом эта неудача. Истинные зачинщики диверсии в депо до сих пор не раскрыты. Всякому ясно, что трое детей-подростков не сами додумались сделать это, их, конечно, кто-то подговорил. Но кто? Те трое смертников молчат, хотя знают, что завтра или послезавтра им набросят петлю на шею. Весь свой опыт юриста, все свои способности Вольф уже исчерпал. Кто скажет, что он шел наугад? Все было проверено и учтено, все предвидено, и вот…
Сегодня у него будет тяжелый день. Тяжелый, чтоб не сказать — невыносимый… Скоро придется идти к шефу с докладом. А что докладывать?.. Барон наденет свое пенсне и долго, словно впервые, будет рассматривать его, Вольфа… Ах да, это вы. Докладывайте, пожалуйста. Дело с поворотным кругом? Есть что-то новенькое? О, тогда прошу, садитесь, садитесь…
У Вольфа мурашки поползли по коже… Новенькое? Но ничего нет, об этом прекрасно знает барон, он просто издевается… Да, барон мастер на такие шутки! Одна его сардоническая улыбка чего стоит!
Скрипнула дверь, кто-то вошел. Кто это? Почему без предупреждения?..
Посреди кабинета стоял барон Шмидт. Его пенсне беспомощно болталось на черном шнурочке, а на всегда тщательно причесанной голове на этот раз торчал клок волос.
Пауль подскочил, выбросил руку вперед и замер. Барон стоял наклонив голову, не двигался…
