Николай Коняев - Непобежденная крепость
Исполнилось ему тогда 50 лет, но словно и не было их – в непроницаемых сумерках времени скрылась прежняя жизнь. Едва только взял Ермолай в руки чудотворный образ, спала пелена с глаз русских людей – и сразу во всей духовной мощи явился перед ними облик великого святителя, будущего патриарха Гермогена.
Почти все его святительское служение приходится на годы смуты, и подвигом был практически каждый день земной жизни человека, избранного для своего святительского подвига самой чудотворной иконой Божией Матери Казанской.
В сане митрополита Казанского, в храмоздательных трудах встретил святитель роковой 1605 год, когда 13 апреля от апоплексического удара – кровь хлынула изо рта, носа, ушей – умер царь Борис Годунов.
Трон перешел к его сыну Федору, но 1 июня, поднятое посланцами Лжедмитрия, в Москве вспыхнуло восстание. Патриарха Иова, не признавшего самозванца, свели с патриаршества, а юного царя Федора удавили.
20 июня 1605 года Григорий Отрепьев торжественно въехал в Москву. Князь Богдан Бельский, бывший опекун сыновей Иоанна Грозного, торжественно поклялся, что Отрепьев – царевич Димитрий, мать убитого царевича Димитрия, Марфа Нагая, признала в самозванце своего спасенного сына…
Можно понять, чем руководствовались эти люди.
Одни лжесвидетельствовали из страха, другими руководила ненависть к Годуновым, третьи рассчитывали на щедрую награду Лжедмитрия.
Однако чем бы ни руководствовались они, ложь не могла сделаться правдой, и, настаивая на своем, люди оказывались поражены духовной слепотой и уже не могли разобрать, в какую пропасть ведут и страну, и самих себя. За спиною Григория Отрепьева стояли Польша и весь католический мир Запада. Есть свидетельства, что, еще находясь в Польше, Отрепьев тайно принял католичество. Страшная угроза нависла тогда уже не только над престолом, но над самой православной сущностью нашей страны. И этого-то и не желали замечать обуянные жадностью московские вельможи.
Но не все русские были поражены слепотой. Многие различали надвигающуюся опасность и открыто встали на пути ее.
Митрополит Гермоген оказался в числе их.
Когда самозванец обратился к иерархам Церкви с просьбой не настаивать на переходе Марины Мнишек в православие, возвысил голос митрополит Гермоген.
– Непристойно христианскому царю жениться на некрещеной! – сказал он. – Непристойно строить римские костелы в Москве. Из прежних русских царей никто так не делал.
Великою силою обладает слово правды. Бесстрашно произнесенное, оно легко разрушает все хитросплетения лжи, возвращает зрение людям ослепшим, когда вокруг все выкрикивают лживые утверждения. Когда прозвучал глуховатый и несильный голос Гермогена, ясно увидели все, кто посажен ими на московский престол. Свидетельства Богдана Бельского и Марфы Нагой могли обмануть только тех, кто хотел обмануться… Страшен был гнев, который обрушил самозванец на Гермогена. Приказано было сослать митрополита назад в Казань, снять с него святительский сан и заточить в монастыре.
Однако Господь не допустил исполнения этого приказа.
17 мая восставшие москвичи выволокли Лжедмитрия из Кремлевского дворца и убили, а тело бросили в грязи посреди рынка.
Но непрочною оказалась и новая династия.
Еще не закопали у обочины дороги тело Григория Отрепьева, а уже поползли слухи, будто Лжедмитрию удалось бежать. Скоро объявился и новый самозванец – Богданко, крещеный еврей из Шклова.
И воистину Божий промысел видится в том, что рядом со «слабым» царем Василием Шуйским встал, словно бы высеченный из гранита, патриарх Гермоген.
Несколько раз силою своего святительского слова укрощал он междоусобную брань, однако бояр, вступивших на путь предательства Родины, укротить не удалось и ему.
Ладно бы Марина Мнишек, которая признала в шкловском еврее Богданко своего убитого мужа. Но в Тушино возникла и своя Боярская дума, в которую вошли князья Л.Т. Трубецкой, Д.М. Черкасский, А.Ю. Сицкий, М.М. Бутурлин, Г.П. Шаховский.
Ростовский митрополит Филарет Романов принял в Тушино сан патриарха.
Тогда Гермоген собрал в Успенском соборе купцов и бояр, умоляя их не наживаться на народной беде. Но сердца богатеев оказались глухи к призыву архипастыря о милосердии.
Страшная слепота поразила московских бояр.
Видели глаза, кого выбирают в цари, но не разбирали бояре, что делают, не ведали, что творят.
Они заключили с гетманом Жолкевским договор, чтобы пригласить на русский трон королевича Владислава, и открыли полякам ворота Кремля. Казалось бы, что может сделать один человек? Но необорима его сила, если он вооружен верой. Твердо, как скала стоял Гермоген, и ни хитростью, ни угрозами не удавалось предателям добиться от него уступок.
И вот полетели из Москвы в большие и малые города грамоты Гермогена.
И услышала эти слова Россия.
В каждом русском сердце зазвучали они. И тогда-то и двинулось из Нижнего Новгорода собранное Кузьмой Мининым и предводительствуемое князем Дмитрием Пожарским ополчение. И случайно ли, что чудотворный образ Казанской иконы Божией Матери, уже сотворивший на Руси чудо явления патриарха Гермогена, сопровождал ополчение Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского на всем их пути до Москвы. Перед последним штурмом русские ратники молились у чудотворной иконы… Чудо, которое совершила икона с иереем Ермолаем, превратив его в грозного святителя, оказалось только прообразом чуда, совершенного 22 октября 1612 года, когда перед пречистым ликом Казанской иконы Божией Матери разъединенные политическими симпатиями и антипатиями, враждующие друг с другом русские люди вдруг очнулись и, ощутив себя единым народом, сбросили с себя вместе с обморочностью Смуты и ярмо чужеземных захватчиков.
И это чудо навечно останется в памяти народа…
2Слухи о необычной иконе и тех чудесах, которые были явлены от нее, растеклись по Руси еще до освобождения Москвы, но после 1612 года к иконе пришла всенародная слава. И празднование ее стало совершаться не только в Казани 8 июля, но и в Москве 22 октября.
Князь Дмитрий Пожарский на свои средства построил на Красной площади в Москве Казанскую церковь, где долгое время хранился тот самый список с иконы, перед которым молились ратники, шедшие освобождать Москву44.
Три с половиной десятилетия спустя, 22 октября 1648 года, на праздник «чудотворныя иконы Казанския, во время всенощного пения» родился наследник престола царевич Дмитрий, и царь Алексей Михайлович повелел праздновать Казанскую икону «во всех городах по вся годы», как бы редактируя при этом и содержание самого праздника.
Но первенец царя Алексея Михайловича вскоре умер, и праздник – осеннее почитание Казанской иконы Божией Матери сделалось всенародным – остался в прежнем своем значении.
С этого времени и начинается настоящее торжество чудотворных образов Казанской иконы Божией Матери по всей стране.
У каждой чудотворной иконы Божией Матери свой «послужной список» чудес, своя история, своя судьба, не похожая ни на какую другую… В 1622 году в роще близ села Белого Колодезя Черниговской губернии явилась Каташинская Казанская икона.
В 1643 году на источнике в двух верстах от города Нижнего Лома Пензенской губернии была обретена Нижнеломовская Казанская икона.
Широко почитается Тобольская чудотворная икона, которая явилась в 1661 году.
В 1689 году вблизи Харькова была обретена Каплуновская Казанская икона…
Перечень этот велик, но если считать по времени явления, одно из первых мест в нем должны занимать Шлиссельбургская Казанская икона, которая была обретена в 1702 году, сразу после взятия крепости войсками Петра I. Ведь понятно, что эта икона была доставлена в Шлиссельбург и замурована в стену еще до Столбовского мирного договора со Швецией, подписанного 27 февраля 1617 года. И, вероятно, произошло это еще до 12 мая 1612 года, когда твердыня Московской Руси на Неве пала. Как свидетельствовал Иоганн Видекинд, в живых в крепости тогда оставалось чуть больше сотни стрельцов…
Как известно, явленная в Казани икона имела размеры шесть на пять вершков (26,66 на 22, 225 см), икона Казанской Божьей Матери, принесенная в Москву ополчением Минина и Пожарского, – пять на восемь вершков (22,225 на 35,56 см). Икона, привезенная в Санкт-Петербург царицей Прасковьей и хранящаяся сейчас в Казанском соборе, – 13 на 12 вершков (58,175 на 53, 30 см).
Шлиссельбургская икона была значительно больше их по размерам. Согласно измерениям священника Иоанна Флоринского, длина ее составляла 1 аршин 7,5 вершка (104,46 см), ширина – 1 аршин 2 вершка (80,01 см).
«Эта местная святыня, – писал последний настоятель Шлиссельбургского крепостного храма Рождества Иоанна Предтечи протоиерей Иоанн Флоринский, – оставшаяся в иноверческой земле, могла бы исчезнуть бесследно, как исчезли сами православные церкви в Орешке, с их украшениями и утварью, если бы заботливая рука одного из оставшихся в Орешке ревнителей православия не скрыла эту духовную ценность от глаз иноверных. Икона была замурована в стене древнего русского крепостного храма, и здесь-то она сохранялась в течение почти целого столетия. Православные ореховцы надеялись таким образом предохранить драгоценный образ Небесной Владычицы от поругания иноплеменных, твердо веря, что Царица Небесная Сама освободит свой образ от временного заточения и возвратит принадлежащий Ей храм и покровительствуемую Ею древнерусскую область в руки православных».
