Франсиско Мероньо - И снова в бой

— Что случилось?! — громко крикнул Хосе, чтобы его сразу услышали и не мешали, так как ему надо было срочно менять курс. Он уже решил обойти этот участок и пересечь линию фронта в более спокойном месте. Для этого ему нужно было набрать высоту, затем снизиться до предельных возможностей и проскочить. Это был риск, но если его даже и подобьют, у него тогда все же будет шанс сразу после перелета линии фронта посадить самолет у своих.

— Товарищ пилот! Умер один раненый, и еще двое в очень тяжелом состоянии. Нужно как можно скорее доставить их в госпиталь!

Мельком взглянув на нее, Хосе даже в эту напряженную минуту невольно отметил красоту девушки. Но как ей объяснить сейчас всю сложность положения? Сейчас дело решают секунды. И Хосе довольно резко бросил через плечо:

— Не мешайте!

Краем глаза он заметил, как вспыхнула девушка, но он мгновенно сосредоточился и приступил к задуманному маневру.

Маневр удался. Запоздалые выстрелы врага по самолету не причинили вреда. Около восьми минут Хосе находился в предельном напряжении. Когда же опасность миновала, он оглянулся, думая, что девушка по-прежнему стоит за его спиной, однако никого не увидел. Ему стало очень неловко за свою грубость. «Все-таки хоть немного, а совесть-то у тебя есть, Хосе, — начал он ругать себя. — Неловко получилось… Извинись. Да, нужно извиниться», решил Хосе. Когда-то он дал себе слово никогда не подходить к девушкам, особенно таким, какие ему могли бы понравиться. Это слово он сдерживал: ведь в Испании у него остались жена и ребенок.

«Но тут, — уговаривал себя Хосе, — случай исключительный: я должен извиниться… Что тут такого?.. Извинюсь и отойду…» А в глубине души ему очень хотелось поговорить со своей пассажиркой.

Когда разгрузка раненых закончилась, Хосе подошел к санинструктору и тронул ее за плечо. Она с обидой взглянула на него.

— Не мешайте! — сказала девушка и отвернулась.

Однако в ее голосе чувствовалась не столько обида, сколько усталость человека, долгие часы отработавшего без сна и отдыха.

Глядя в спину девушке, Хосе как можно мягче сказал:

— Простите меня, я погорячился, я виноват… — И, взяв обеими руками девушку за плечи, мягко повернул ее к себе.

И снова поразила его красота санинструктора. Светлые волосы, стройная фигура, правильные черты лица, большие голубые глаза… Но больше всего ему на этом лице понравился чуть вздернутый нос, придававший лицу девушки какое-то по-детски беспомощное выражение, особенно сейчас, когда она так устала.

— Что вы на меня так смотрите? — Санинструктор даже покраснела. Будто хотите меня съесть… Разве вы не поняли, что я сказала?

— Я хочу извиниться еще раз… Тогда некогда было объяснять…

— Могли бы не кричать так грубо! Ведь и я без дела не сидела в вашем самолете!

— Ну ладно… Я еще раз говорю: виноват… А как вас зовут?

— Екатерина Васильевна, — сухо ответила девушка.

— Катя!.. Катюша!.. В Испании мы так называли один из лучших советских бомбардировщиков.

— Так вы — испанец?

— Да.

— Как интересно! А как вас зовут?

— Хосе… Некоторые зовут меня просто «испанец», а друзья предпочитают называть Пене. Так звучит как-то по-дружески…

— А мне как вас называть?

— Как вам больше нравится…

— Хорошо, я вас тоже буду звать Пепе. Пойдет?

— Мне это только будет приятно!..

— Тогда, Пепе, завтра снова придется лететь туда, откуда мы прилетели.

…Хосе еще долго рассказывал бы о Кате, но я прервал его:

— Хватит о девушках, хватит о Кате! Расскажи, что ты делал на Курской дуге?

Хосе все время мечтал пересесть на истребитель. И каждый раз ему отвечали, что нужно подождать: не хватает самолетов. Наконец его послали в тыл переучиваться для полетов на истребителе.

В боях на Курской дуге Хосе Санчес Монтес сбил четыре фашистских самолета. Особенно он запомнил 13 июля 1943 года, когда войска противника на Воронежском фронте перешли к обороне. В этот солнечный и ясный день две пары самолетов, в том числе и самолет Хосе, вели бой над Прохоровкой. После только что закончившегося грандиозного танкового сражения дымилась опаленная взрывами, израненная земля, чернели остовы обгоревших танков, валялись обломки сбитых самолетов. Немцам не удалось здесь пройти, хотя они и бросили сюда, на узкий участок фронта, более 700 своих танков и самоходных установок. Больше половины их техники было уничтожено, и фашисты перешли к обороне.

Чуть правее от группы Хосе шла эскадрилья истребителей соседнего полка. Перед группой Хосе стояла задача — не пропустить к линии фронта фашистские бомбардировщики. Выполнить эту задачу было не так-то просто: немцы посылали свои «юнкерсы» к линии фронта группами по двадцать самолетов под прикрытием «мессеров» и «фоккеров».

На этот раз группе Хосе предстояло связать боем немецкие истребители, чтобы соседи смогли напасть на фашистские бомбардировщики. Однако немецкие истребители — сизо-грязноватые «мессеры» — сами напали на соседнюю эскадрилью, видимо считая, что она может нанести больший урон группе из двадцати Ю-88.

Хосе со своим ведомым врезался в строй «юнкерсов» — снизу сзади. Вот точка перекрестья прицела его «яка» точно легла на быстро увеличивающийся в размерах бомбардировщик. Хосе нажал гашетку, и очереди из его пушки и крупнокалиберных пулеметов пронзили тушу «юнкерса». Он мгновенно вспыхнул. Хосе резко уклонился от падающих обломков самолета и только теперь заметил, что ведомого за ним нет. Это очень опасно: ведь пока он прицеливался и стрелял, его мог сбить незаметно подкравшийся «мессер». Хосе осмотрелся, однако прямой опасности не было. Немецкие истребители вели бой с другими нашими истребителями, а его ведомый, использовав удачный момент и пристроившись к фашистским бомбардировщикам, открыл огонь. Вот вспыхнул еще один «юнкерс». Строй немецких самолетов поломался. Фашистские летчики второпях начали сбрасывать бомбы. Хосе подозвал по радио своего ведомого, и они вновь бросились в атаку…

Находясь в госпитале в Москве, мы с Хосе получали письма от однополчан с Курской дуги. Они нам рассказали и о нашем общем друге Антонио Гарсиа Кано. Он воевал против фашистов еще в республиканской Испании и был неплохим летчиком-истребителем. До битвы на Курской дуге участвовал в боях под Москвой и Сталинградом.

Из писем мы узнали много интересного об Антонио Кано и его боевых друзьях.

Вместе со своими советскими товарищами он служил в частях ПВО. Их истребители базировались недалеко от Курска на аэродроме Уразово. В их задачу входило прикрывать от воздушных атак железнодорожные узлы и перегоны: Касторное — Старый Оскол — Новый Оскол — Валуйки. Особенно тщательно они должны были прикрывать крупный узел Валуйки.

За несколько месяцев до битвы на Курской дуге у Антонио Кано и его ведомого Виктора Чуприкова произошел не совсем обычный бой, в результате которого им досталась совсем уж необычная добыча. За этот бой они получили благодарность от Героя Советского Союза генерал-лейтенанта А. В. Евсеева.

Утром 12 октября 1942 года Антонио Кано и его ведомый были дежурной парой на своем аэродроме в Уразово. По сигналу ракеты они взлетели.

Над их аэродромом плыли редкие облака, поэтому немецкий самолет-разведчик Хе-211, попытавшись уйти в облака, не смог спрятаться и вынужден был принять бой.

Несколько атак Антонио Кано и его ведомого Виктора Чуприкова не увенчались успехом. Немецкий самолет ожесточенно отстреливался. Как они узнали позже, это был специально оборудованный самолет-разведчик с бронированными моторами и бензобаками. Защитное стекло из плексигласа было настолько толстым, что очереди наших истребителей никак не могли его пробить. На самолете было несколько фотоаппаратов. Его экипаж состоял из четырех человек — старших офицеров немецкой разведки. Двое из них имели по два Железных креста, а штурман — крест за участие в боях в Испании в 1936–1939 годах.

Немецкий самолет возвращался с маршрута глубокой разведки: Полтава Орел — Калуга — Москва — Владимир — Горький — Саранск — Пенза — Саратов Воронеж.

Летчику, сидевшему за штурвалом Хе-211, никак не удавалось уйти от вертких советских истребителей. К этому времени двое из экипажа Хе-211 получили ранение в ноги: бронированное стекло прикрывало их только до пояса. Тогда пилот решил прорваться на свою сторону на бреющем полете.

Кано вовремя разгадал маневр фашиста. Дав команду своему напарнику поддержать его огнем, маневрируя своим самолетом, Кано начал прижимать противника к земле, вынуждая его сделать посадку.

Кано в этот момент страшно ругался про себя: ему казалось, что он ведет прицельный огонь с точным попаданием, а немецкий самолет, рыская, все шел вперед. Кано еще и еще раз выпускал по нему очереди, а затем, уступив место напарнику, стал вертеться над немцем, пытаясь понять, почему он не может его сбить.