Пётр Андреев - Повесть о моем друге

В коридорах партизанского штаба произошла у меня встреча с художником Федором Модоровым, который стал до последних своих дней нашим с Сергеем большим и верным другом.

Талантливый живописец, в послевоенные годы директор Института имени Сурикова, он написал несколько великолепных портретов белорусских партизан, замечательные пейзажи нашей республики. Русский, он, казалось, всю жизнь прожил в Белоруссии — так тонко понимал он душу народа, трепетность и чистоту пейзажа: не в этом ли проявлялось и проявляется великое братство народов нашей Родины?!

Помню, он показал нам с Сергеем портрет нашей «подопечной» — партизанской разведчицы Лиды Осмоловской. Девушка была внедрена в школу гитлеровских диверсантов, расположенную на территории Белоруссии. Задание у нее было сложное: и с точки зрения человеческой и с точки зрения профессиональной, разведывательной, — Лиде надо было наладить «добрые отношения» с начальником школы диверсантов, старым гитлеровским шпионом. Надо сказать, что Лида была девушкой несказанной красоты, «писаной», как говорится в русских сказках. Гитлеровец увлекся Лидой, начал вертеться вокруг нее, домогаться «взаимности».

Она играла свою смертельную роль точно и четко.

— Господин полковник, — говорила она, — мне здесь неудобно. Пойдут разговоры, пересуды, надо ли это? Я готова встретиться с вами вне зоны, где никто не сможет увидать нас вдвоем.

— Хорошо, — согласился гитлеровец. — Сегодня после обеда.

— Сегодня после обеда у меня занятия.

— Я тебя освобождаю.

— Давайте завтра. Завтра у меня свободный день.

И вот назавтра гитлеровец пошел в лес, на берег реки, в то место, которое ему назвала Лида. Шел он вооруженный, хотя лесок этот от школы диверсантов находился в полукилометре: оккупанты чувствовали себя в опасности.

Лида поднялась с травы, пошла навстречу полковнику. Тот обнял девушку, привлек ее к себе, и в ту же минуту ощутил на шее сильные руки, а возле виска — холодную сталь пистолета: партизаны, предупрежденные Лидой, уже ждали гитлеровца…

Федор Модоров понял Лиду, он словно бы знал ее много лет — так точен был ее портрет, так много внутренней чистоты, силы и душевной открытости было в лице девушки.

Он сделал прекрасные портреты С. А. Ковпака, партизана деда Шишко. Колоритны и правдивы его фронтовые зарисовки — Федор часто выезжал на передовую, работать ему подчас приходилось под вражескими бомбами.

Сергей часто говорил с Федором об искусстве, и я отметил для себя особую почтительность, с которой Сергей слушал художника: было в нем некое детское, открытое изумление тем, кто из «ничего создавал новое, неведомое ранее миру».

…Или встретишь радистов, пригласят к себе:

— Передай товарищу Антонову добрые вести с родной Белоруссии. Не только геройски бьют оккупантов, но и готовят пропагандистов, ведут общественную работу, думают, как говорится, впрок…

Читаю — точно, вести добрые, обрадуется мой дружок, потеплеют глаза у секретарей ЦК, спокойней станет на душе у всех нас, штабистов. Беру телеграммы, кладу на стол Сергея.

— Самые свежие, просили тебе передать.

«Морально-политическое состояние личного состава отряда им. Щорса удовлетворительное. Это можно подтвердить готовностью отряда выступить в любую минуту и готовностью к работе в зимних условиях.

Избрано руководство комсомольской организацией, которая насчитывает на сегодняшний день 48 членов ВЛКСМ. Избрано бюро и утверждены комсорги.

По партийной работе. Проведено два партийных собрания по организационным вопросам и приему в кандидаты и члены ВКП(б). Сейчас в партийной организации отряда 11 членов ВКП(б) и 6 кандидатов в члены партии.

Силами членов и кандидатов в члены ВКП(б) проведены беседы в шести населенных пунктах о положении на фронтах и ведется подготовка к проведению информации на эту же тему в остальных населенных пунктах. Население осталось очень довольно этими информациями и просило почаще проводить их. Чувствуется, что это крепко поднимает дух среди населения и уверенность в победе Красной Армии.

В начале месяца группа в количестве 32 человек пошла на железную дорогу, но по пути встретилась с крупными силами противника. Убито и ранено 18 полицейских и немцев. Наши потери 2 человека, в том числе зам. командира по разведке. Вся группа вела себя смело, выдержанно и только поэтому спаслась.

В связи с трагической гибелью зам. командира по разведке агентурную работу пришлось начинать сначала. К концу месяца уже было подобрано 3 человека.

…Я как-то сказал Сергею о том, что люблю в свободную минуту задержаться в коридоре — нет ничего зазорного в том, чтобы полюбоваться, именно полюбоваться, на своих боевых друзей. Сергей, казалось, пропустил мои слова мимо ушей, но через несколько дней выхожу из своей комнаты, смотрю — в другом конце коридора стоит Серега и прямо-таки «поедает глазами» партизан, и лицо у него было счастливое, словно у отца, который впервые увидел своего первенца…

В конце лета в Москву в Центральный штаб были вызваны руководители крупнейших партизанских соединений: Сергей не спал несколько ночей, поддерживая постоянную радиосвязь с партизанскими районами — все приглашенные на это важнейшее совещание должны прибыть вовремя, с соблюдением всех мер конспирации.

Он сам выезжал во Внуково, отправлял и встречал самолеты, забывая поесть, осунулся еще больше, но зато все вожаки партизан, которых вызвали, были переброшены через линию фронта точно ко времени.

В штабе можно было встретить представителей почти всех национальностей нашей Родины.

На земле белорусской вместе с белорусами сражались русские — около двадцати процентов, украинцы — четыре процента и много людей других национальностей. В то же время белорусы воевали с фашистами в партизанских отрядах России, Украины, Литвы, Латвии и Эстонии.

По данным нашего штаба, бок о бок с советскими патриотами на территории Белоруссии громили оккупантов сотни антифашистов из многих зарубежных стран. В рядах лесных бойцов были поляки и болгары, сербы и венгры, итальянцы и французы, бельгийцы и немцы, чехи и словаки.

— Как тебе понравится такое сообщение? — спросил Сергей, протягивая мне сводку Совинформбюро. — «На сторону партизан перешла группа солдат-словаков из охранных частей противника. Словаки заявили: «Мы, солдаты словацкой резервной дивизии, находились в Белоруссии, где несли охрану железнодорожных линий, мостов и других объектов. Немцы творили неслыханные зверства и гнусные преступления в отношении местных советских жителей. Мы убедились, что чехам и словакам с немцами не по пути. Мы не хотим помогать им жечь деревни и расстреливать невинных детей, женщин и стариков. Как сыны великой семьи славянских народов мы перешли на сторону партизан и вместе с ними в глубоком тылу бьем немцев, помогаем Красной Армии уничтожать фашистских захватчиков. Здесь, в Белоруссии, мы боремся за освобождение славян от фашистского рабства, за свободную и независимую Чехословакию».

Сергей посмотрел на меня, спрятал сводку Информбюро в папку и сказал:

— Там у нас в Белоруссии появился один поразительный товарищ, великолепно сражается с фашистами — Ян Налепка, словак. Наши его Репкиным называют: и удобно и конспиративно. Очень хочу с ним познакомиться, легендарной храбрости человек.

Увы, с Героем Советского Союза словацким антифашистом Яном Налепкой моему другу увидеться не пришлось — Ян пал смертью храбрых в боях против гитлеровцев.

Сын рабочего, учитель, говоря шире, — народный просветитель — он с первых же дней гитлеровской оккупации принял участие в борьбе против тогдашних буржуазных руководителей Словакии, против марионетки Тиссо, который отправил словацкие армии на Восточный фронт сражаться против своих братьев.

Ян Налепка начал свою борьбу сначала один на один с многотысячной, обманутой и одурманенной солдатской массой. Он говорил людям правду, он рассказывал им о героической борьбе Красной Армии, он объяснял им сущность звериного гитлеровского расизма, он звал их стать истинными солдатами, а истинным солдатом — по высокому убеждению товарища Налепки — мог считаться только тот, кто восстал против нацизма.

Именно он, Ян Налепка, отправил к белорусским партизанам первые соединения словаков, ушедших в лес с оружием и боеприпасами, чтобы начать открытую борьбу против гитлеровцев. Но сам Налепка продолжал носить зеленую форму вермахта. Он рисковал жизнью каждую минуту и ушел в лес, к нашим товарищам в самый последний миг, когда был обложен со всех сторон ищейками гестапо.