Сергей Скрипаль - Афган
Вертолет в озере булькнул огромным воздушным пузырем, разошедшимся по поверхности маслянистой волной от берега до берега. Артем увидел, как из клокочущей воды вынырнули два человека, они усиленно гребли, то и дело ныряя и стараясь отплыть под водой подальше от машины. Лётчик усилил атаки на ту сторону, куда направлялись пловцы, но вдруг он услышал в наушниках мгновенно прервавшийся крик Андрея. Артем кинул взгляд через блистер и увидел его тело, по-мертвому распластанное в воздухе. Еще он успел заметить болтавшийся на проводке штекер от «ларинга» Андрея. Артем скрипнул зубами и крикнул в эфир Ильясу:
– Иду на правый разворот. Как только сравняемся с этим берегом, – он указал пальцем на противоположный от ребят, выползающих на берег, скалистый козырек, откуда методически выплевывались «стингеры», – сразу сбрасывай бомбу.
Бомба, кувыркаясь и переворачиваясь, засвистела вниз и рванула оглушающим взрывом. Казалось, что взметнувшаяся корона достанет вертолет, слизнет его вниз, но его лишь тряхануло волной. Артем выровнял машину и пошел на бреющем полете к скрывавшимся в небольшой пещерке беглецам. Ильяс метнулся к лебедке и, не дожидаясь, пока командир зависнет над местом, выбросил за борт трос с ременным поясом и включил механизм.
Спецназовцы выскочили на камни и, высоко задрав головы и протянув руки к зависшему над ними вертолету, ждали, когда трос опустится. Духи увидели, что от них могут уйти, и усилили стрельбу по вертолету. Вот уже пояс у ребят. Один быстро обмотал его вокруг себя, защелкнул пряжку, и лебедка медленно начала наматывать тросик на барабан. Второй спецназовец юркнул за камни и напряженно следил за вертолетом. Наконец первый исчез в машине, и тут же трос вылетел обратно. Ильяс выглянул из «вертушки». Только на миг показалась его голова из проема двери, но этого мига хватило афганскому стрелку, и Ильяс, не успев даже вскрикнуть, рухнул вниз.
Артем включил автопилот и вылез в салон. На полу в бессознательном состоянии лежал раненый спецназовец. Лётчик выглянул вниз и увидел, что второй уже прицепил ремень и ждет, когда же его начнут поднимать. Артем включил реверс и кинулся в кабину. Как раз в эту секунду в борт ударился «стингер». Машину мотнуло в сторону. Артем лихорадочно попытался увести вертолёт от неизбежного удара о близкие скалы. «Восьмёрка» еще раз дернулась. Лётчик выглянул через блистер, и его бросило в холодный пот. Лебедку заклинило, и беспомощное тело повисшего на тросу с размаху врезалось об острые камни скалы, потом еще раз и еще. Артем начал набирать высоту, выжимая невозможное из натужно ревущей дымящейся машины. Нужно уйти дальше, дальше от этого озера. Вертолет перевалил за гору, скрывавшую за собой водоём. Артем тянул и тянул по ущельям, послушно выполнял последнюю волю умирающей машины, требующей посадить ее, дать коснуться напоследок земли. От напряжения заломило все мышцы, костяшки пальцев побелели. Артем увидел пригодную для посадки площадку и повел «восьмерку» туда. Двигатель заклинило на высоте трех метров от земли. «Вертушка» шлепнулась брюхом на камни, скрежеща дюралем и броней по их остриям, вырывая из креплений стойки шасси, круша лопасти о скальную стену. От удара пилот потерял сознание и очнулся от чьего-то прикосновения к плечу. Он вздрогнул, приходя мгновенно в себя и сунувшись рукой к кобуре.
– Ты что, летун, это же я, – прохрипел сзади спецназовец.
Артем кивнул и заторопился к выходу из кабины:
– Быстрее, быстрее... пошли отсюда, сейчас рванет...
Они выскочили из «вертушки», на ходу похватав мешки с боеприпасами и НЗ.
Долго пробирались среди уступов гор, уходили подальше от подбитого вертолета, рванувшего через несколько минут после их ухода.
Шли долго, до самой темноты, до полной потери сил. Артем следил за компасом, уверенно шел по направлению к Кандагару. Спецназовец Володька шел легко, уверенно ступал на камни и поддерживал соскальзывающего летчика. Шли молча, говорить было не о чем. За ночь прошли очень много. Впереди оставалось километров двадцать по пустыне. Володька предлагал переждать день в горах, а ночью рискнуть идти к аэродрому. Но Артем упрямо мотал головой, закусив губу, шагал дальше. Над головой все чаще проносились самолеты, спешащие нанести бомбовые удары по точкам. Прошло звено вертолетов, стреляя на всякий случай по движущимся внизу фигурам.
Артем шагал и шагал вперед с единственной мыслью – отомстить за ребят, растопить в груди злобу, ледяной глыбой лежащую на душе. Он не сразу услышал крик Володьки:
– Стой! Стой! Мины!
Артем глянул под ноги и успел увидеть только рвущееся наружу пламя взрыва...
Спецназовец поднялся с песка, стянул с головы панаму, что-то шепнул рассохшимися губами и побрел дальше к уже видным вышкам кандагарского аэродрома.
Глава 18. МАКСИМ
Максим брел обессиленно по узкой кромке горной тропы, усыпанной острыми обломками камней, испещренной трещинами, расползшимися по древнему монолиту скалы после недавней вертолетной атаки. Тропа обрывалась во многих местах неожиданными изломами и заставляла Максима прижиматься к горячей стене, впиваться сорванными ногтями в узкие щели с острыми краями. Пальцы уже потеряли чувствительность, но еще держали крепко. Ноги самостоятельно нащупывали подошвами ботинок крепкие выступы. С левой стороны тропа обрывалась ужасающей пропастью. За ниже выпирающими выступами дна ее не было видно. Максим несколько раз соскальзывал на сбитой подошве, и камни срывались вниз. Ударившись об уступ, они летели далеко в сторону и беззвучно исчезали в пропасти. Куда идти, Максим не знал, но брел и брел в глубь гор, уходил подальше от разбитого самолета, догоравшего где-то далеко отсюда, в неприветливой серо-желтой пустыне...
В Кокайты их роту не вооружили, так как случилась какая-то очередная накладка, и загнали солдат в «Ан-12» безоружными. Старшина с командиром роты и лейтенантами – командирами взводов – ушли в головную часть самолета, в небольшой тамбур между кабиной летчиков и грузовым отсеком. Солдаты же уселись на длинные дюралевые скамейки и уныло ждали взлета. Понурые лица товарищей выводили Максима из себя, не давали сидеть спокойно. Он вскочил с места и зашагал по проходу между скамьями, расположенными по борту самолета.
– Значит, так, – прокашлялся Максим, обращая на себя внимание солдат. – Везут в Афган молодых. Вот как нас, – он обвел рукой чрево самолета и продолжал, подражая голосу старшины: – Старшина ходит по самолету и говорит: «Летим, братцы, в Афган. Там – война. За голову каждого убитого духа дают сто рублей. Все ясно?!» – Максим сделал загадочную паузу, проверяя, все ли слушатели заинтересовались его анекдотом.
Солдаты с интересом ждали продолжения, нетерпеливо подавшись всем телом к рассказчику.
– Ну вот, – удовлетворенно продолжал Максим, – садится, значит, самолет. Все из него – шмыг! Старшина по взлетке ходит, мечется туда-сюда, на часы то и дело поглядывает, – изображает Максим. – Час проходит, второй – никого. Вдруг видит: в самом конце взлетки появились солдаты его роты, и каждый несет по четыре головы. Старшина в ужасе кричит: «Ребята, мы еще в Ташкенте!».
Самолет вздрагивает от ревущего хохота. Солдаты смеются весело, по-мальчишески. Кто-то, захлебываясь смехом, откидывает голову назад и ударяется о борт, и это вызывает еще один взрыв хохота. Кто-то тоненько взвизгивает, не в состоянии передохнуть, и вскидывает вверх ноги, обрушивая каблуки ботинок на гремящий пол. Семен Жуков – друг Максима – сползает со скамьи в совершенном изнеможении, широко расставив ноги и разинув рот. Он всасывает в огромную грудь воздух, старается успокоиться, но смех еще живет в нем и рвется сквозь легкие наружу. Семка бессилен с ним справиться и, откинувшись уже всей спиной на пол, опять заливается громовым хохотом.
Максим уже сел на свое место. Он скромно сдвинул ноги, выпрямил спину, руки положил на колени ладонями вниз, вытянул шею и преданно смотрел на вышедшего из кабины старшину, заинтересовавшегося шумом. Солдаты никак не могли успокоиться, даже на старшину никак не реагировали. Стоило им только взглянуть на Максима, увидеть его плакатно-уставную позу, прямо-таки отличника боевой и политической подготовки, как смех возрождался с новой силой.
Старшина неловко чувствовал себя в потоках смеха. Не зная причин хохота, он потоптался на месте, зло глянул на примерного солдата Максима, чувствуя, что причиной этого безобразия был именно он, плюнул и ушел назад в кабину, хлопнув дверью под вновь загрохотавший смех.
Самолет оторвался от земли и, гулко ревя двигателями, начал набирать высоту. Уши неприятно заложило, тело вжималось в твердую скамью. Рев двигателей сотрясал транспортный отсек, звенел вибрацией. После набора высоты стало легче. Солдаты расслабились. Кто-то уже спал, кто-то пытался читать. Максим задремал. Через час-полтора самолет пошел на посадку, часто прогрохотал колесами шасси по швам взлетно-посадочной полосы, зарулил на площадку и замер, остывая под струями ветра. Солдаты высыпали на бетонку. Следом выскочил старшина и приказал строиться, потом зашагал вдоль строя и заговорил:
