Сергей Лойко - Аэропорт

Открыл камеру, вытащил флешку (для подобных ситуаций он всегда заранее заряжал в камеру дежурную пустую флешку маленького размера в один гигабайт) и протянул ее черному.

Тот взял флешку и, не опуская автомата, протянул ее другому черному, который выглядел постарше благодаря выпирающему животику. Похоже, толстяк и был начальником этой банды, потому что единственный из всех был без автомата, зато с пистолетом и увесистым тесаком. Толстый взял флешку, бросил ее на пол, поправил ногой, опустился на колено и одним ловким движением ножа пригвоздил флешку к паркету, пробив ее насквозь, как таракана. Под ногами у него уже лежало с десяток таких тараканов-флешек.

— Что вы деловаете? — спросил с акцентом иностранный журналист и протянул микрофон по направлению к толстому. — Что здесь происходить? Что все это означит?

— Внимание! — громко заговорил толстый, не снимая маски. — Товарищи журналисты, войдите в наше положение, плиз. Мы получили сигнал, что в гостинице находятся вооруженные люди. Мы сразу же уйдем, как только все прояснится. А пока прошу ничего не снимать. Для вашей же пользы.

— Кто вы такие? — спросил кто‑то еще. — Вы русские военные?

— Нет, — ответил толстый. — Российских военных в Крыму нет. Мы самооборона Крыма и следим за порядком. В частности, чтобы с вами ничего не случилось.

В этот момент дверь лифта за спиной Алексея вновь отворилась и оттуда вышла девушка, держа включенную миниатюрную камеру наготове. Самый здоровенный из самооборонцев, у которого в руках был даже не автомат, а гранатомет, попытался рывком выдернуть камеру из рук девушки, но ремешок камеры оказался туго застегнутым на ее запястье. Девушка получила от бугая в камуфляже такое ускорение, что пролетела метра два по воздуху и приземлилась в центре холла, свалившись на пол. Она поправила юбку, поджала под себя колени и, не поднимаясь с пола, громко заплакала. Камеру девушка прикрыла собой.

— Все назад! — истерично заорал самооборонец, как будто ему кто‑то угрожал. Так бывшие зэки сами себя распаляют на своих «стрелках».

Толпа попятилась. Самооборонцы отошли вместе с ними, образовав нечто вроде второго круга оцепления, посреди которого оставались лишь Алексей и поверженная плачущая девушка.

Алексей наклонился над ней, помог подняться. Журналистка прижалась к нему всем телом, плечи ее дрожали.

Члены группы «маски-шоу» уже стояли спиной к толпе, направив теперь свое оружие на Алексея и девушку. Бугай выступил вперед с гранатометом наперевес.

— А теперь камеру быстро сюда, сука! — прорычал он и поднял гранатомет, будто собирался стрелять.

Кто‑то в толпе завизжал. Кто‑то закричал: «Мы вызовем милицию!».

Алексей одной рукой отодвинул девушку себе за спину, другой отвел дуло гранатомета от своего лица, отметив про себя, что эти ребята были не похожи на профессиональных «зеленых человечков», расставленных по всему Крыму. Оружие они все держали как‑то нервно, неуверенно и неловко. Наколки на руках, по крайней мере у троих из них, были не армейскими, а скорее блатными.

Бугай замахнулся на Алексея своей железной «мухой», словно держал в руках бейсбольную биту. Тишина в холле стояла мертвая, если не считать всхлипываний юной журналистки у Алексея за спиной. Больше никто ничего не кричал.

— Ах, как нехорошо толкать девушек и материться, господин трамвайный хам, — спокойным ровным голосом сказал Алексей, не сходя с места.

— Я щас тебя толкану, козел, — снова заорал боевик с гранатометом.

— Ну, давай, попробуй, — неожиданно сказал Алексей и передал девушке свою увесистую камеру. — Только по-чесноку, как у вас говорят. Без оружия. А то я тоже возьму ружье и стану военным.

— Хорошо, попробуем, — быстро ответил бугай, входя в раж и готовясь к привычной для него уличной драке. Не оборачиваясь, он передал гранатомет соседнему автоматчику.

— Хорош, Веселый! — раздался голос толстого командира. - Хватит ваньку валять. Заканчивай этот базар.

— Один момент, Васильич, один момент, — зловеще пробубнил бугай, подняв руки в боксерскую стойку и начиная обходить Алексея справа. Алексей сделал шаг в сторону, чтобы вывести девушку из сектора удара.

Та быстро зашла за спины «военных» и слилась с толпой. Все напряженно следили за индийским кино, разворачивающимся перед ними. Бугай выглядел грузноватым и не очень спортивным. Алексей, со своим средним ростом, не выраженным атлетическим сложением и заметно седеющей шевелюрой, тоже на роль Рэмбо I, II или III никак не годился.

Бугай нанес размашистый удар с левой, потом такой же с правой. Оба удара пришлись по воздуху, так как Алексей, не поднимая рук, успел едва заметным движением уклониться от обеих колотушек. Третий удар тоже пришелся в воздух, и он оказался последним.

Произошел скоротечный, едва заметный контакт. Алексей сделал одно резкое движение правой рукой снизу от корпуса и так же быстро даже не отпрыгнул, а отошел на шаг назад, держа корпус прямо, как тореадор.

Бугай тяжело опустился на оба колена и затем рухнул лицом вниз.

— Все по-честному, — буркнул толстый после короткой паузы и деловито, без эмоций, приказал остальным: — Тащите Веселого в машину. Мы уходим, но обещаем вернуться, как Карлсон. После референдума.

Веселый уже сидел на полу и тряс головой. «Маски» подхватили его и вывели за дверь. Толстый замыкал шествие.

В дверях он остановился, повернулся и характерным движением указательного пальца правой руки изобразил пистолетный выстрел в Алексея. Тот помахал в ответ рукой, подошел к девушке, которая уже перестала рыдать, взял свою камеру и, не оглядываясь на толпу, стал подниматься по лестнице на свой третий этаж.

За спиной какой‑то журналист попытался было захлопать. Все остальные обратили на него свои взоры, и он опустил руки. Алексей между тем, не оборачиваясь, скрылся за поворотом лестничного пролета.

Счастливый Тимур, запустив руку в свою пушкинскую шевелюру, возбужденно просматривал, как у него записалась сцена активного противления злу насилием в холле гостиницы «Москва» в Симферополе. Накануне исторического так называемого референдума о независимости Крыма и добровольного вхождения автономной республики в состав России.

— Hi, Alexei. By the way thanks so much again for the wonderful images which led the paper yesterday and today, — вежливо начал их телефонный разговор главный редактор. Это был третий или четвертый разговор Алексея с главным редактором газеты за последние двадцать лет и первый — с этим главным редактором. — We’ve been wondering down here what kind of push‑and‑shove exercise you were pictured involved in the hall of your hotel the other day[123].

— Hi James. It was nothing. I just prevented a girl, a fellow journalist from falling down[124].

— Oh, that’s what it was then. But I must have seen you also encouraging someone else to fall down on the floor in the video distributed by all the major networks. Am I correct?[125]

— Not quite, sir. I was just protecting a fellow journalist[126].

— I see. Are you sure you don’t want us to evacuate you from Crimea ASAP?[127]

— Absolutely, sir. I am fine[128].

— Ok, then. But could you do me a favor and promise not to engage in that kind of acrobatics while you are on assignment. You know, we don’t feel comfortable with a staff photographer who also works part time as a Chuck Norris[129].

— I promise, sir[130].

— Oh good to hear that. Now between me and you how did you do that? How did you pull this off with an armed bloke twice your size? Just out of curiosity[131].

— It was accidental, sir. I didn’t mean it. And the guy was not armed. And he just stumbled. And... I did some boxing in college in my time[132].

— Some boxing. Good for you. But please keep your secret talents to yourself next time around[133].

— Yes, sir. You bet[134].

— Alright then. Nice talking to you, Alexei. Next time around I will know who to bet on in a street brawl[135].

— Nice talking to you, sir. And have a nice day[136].

— You too, boxer...[137]

Результаты «референдума» подсчитали за один день. Аннексию оформили без единого выстрела. «Крымнаш, Крымнаш, Крымнаш!» — орали толпы на улицах Симферополя и Москвы.

А по телеку сразу на двух российских федеральных каналах уже показывали как под копирку сработанные репортажи о том, как живется украинским военным, присягнувшим России в Крыму после аннексии.

Вот неловко улыбающийся украинский военнослужащий примеряет новую, удобную, непромокаемую и непродуваемую форму. Рядом лежит старая — помятая и потертая.

А вот бывший украинский подполковник признается на камеру, что только сейчас впервые почувствовал себя настоящим офицером, а раньше, в украинской армии, только «придуривался».

«Интересно, этим, однажды предавшим воинскую присягу, тоже доверят оружие в новой армии, или они так и будут теперь уже за рубли «придуриваться» дальше?» — подумал Алексей.

Кормят их теперь бесплатно (!) три раза в день вкусной едой со шведского стола. Один солдат жалуется, что в украинской армии кормили (о ужас!) один раз в день.