Евгений Сухов - Связной
Можно, конечно, отправить к агенту радиста с рацией, но где гарантия, что самолет не подобьют над линией фронта, и где вероятность того, что приземление радиста произойдет благополучно: что он не повредит ноги или не окажется в руках военной контрразведки русских. Куда проще и безопаснее действовать через проверенные и уже зарекомендовавшие себя каналы.
Собравшись с мыслями, Рихтер фон Ризе принялся писать простым карандашом на клочке бумаги ответ:
«Горгоне. Считаем, что в настоящее время высылать радиста с рацией нецелесообразно. В вашем районе уже работает радист под псевдонимом «Неволин»…»
Отложив ручку, барон призадумался. Ему приходилось бывать в Люберцах. Городок тихий, очень зеленый и глубоко провинциальный. Со своей небольшой местной историей. На месте города когда-то было село, получившее свое название от речки Либерцы. Впоследствии это село принадлежало любимцу Петра Первого генерал-фельдмаршалу Александру Даниловичу Меншикову, который переименовал его в Преображенское. Прежнее название, чуть в искаженном виде — Люберцы, вернулось лишь с опалой всесильного фаворита. Позже селом владел Карл Петер Ульрих, ставший впоследствии российским императором Петром III. Так что горожанам было чем гордиться.
При воспоминании о времени, проведенном в Люберцах, губы фон Ризе непроизвольно разошлись в сладкую улыбку. Ему было что вспомнить. Например, девушку по имени Настя: двадцатилетнее чудо со светлыми волосами и голубыми глазами. Возможно, что в ее жилах текла арийская кровь, если не так, тогда откуда у нее такие ясные и выразительные глаза?
Рихтер познакомился с Настей в двадцать седьмом году, будучи двадцатилетним юношей, когда приехал в Люберцы к своей бабушке, бывшей камер-фрейлине императрицы Марии Александровны, жены Александра II. Выпускница Смольного института, она со скрытой гордостью рассказывала о том, что для императорского дворца их отбирал сам император, и, судя по его доброй улыбке, она ему очень приглянулась. С кокетством, свойственным даже женщинам в возрасте, бабушка поведала о том, что Александр II любил поволочиться за молоденькими фрейлинами, и окажись она менее строгих нравов, так вполне могла бы занять место его второй жены Екатерины Михайловны Долгоруковой или, по крайней мере, была бы его фавориткой.
Уже давно не было бабушки, скончавшейся в Париже в июле тридцать четвертого, и сам он уже далеко не тот, каким был шестнадцать лет назад. Но время так и не сумело стереть воспоминание о белокурой девочке с голубыми и ясными глазами, с которой он прогуливался по Томилинскому парку и, сидя на посеревшей от времени скамейке у небольшого озера, заросшего по берегам густым камышом, наблюдал за милующимися лебедями.
Интересно, где сейчас Настя?
В какой-то момент, поддавшись минутной слабости, барон хотел дать задание резиденту разыскать свою первую любовь, но потом раздумал: война не самое подходящее время, чтобы из-за личных интересов рисковать особо важным агентом.
Для предстоящей встречи агента и резидента подойдет Томилинский лесопарк, где никогда не бывает много народу. Подумав, приписал:
«…Ваша встреча должна состояться в следующую среду в шесть часов вечера у входа в Томилинский лесопарк. Ваш пароль: “Вы можете разменять три рубля?” Ваш ответ: “Разве только мелочью”. Если по какой-то причине встреча не состоится, то она должна произойти в субботу. Радист надежен. Юпитер».
Сложив письмо в конверт, барон Рихтер фон Ризе вызвал секретаря.
— Вот что, любезная Хельга, отдайте это сообщение в шифровальный отдел.
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер, — произнесла шарфюрер СС Штайнбауэр. И, забрав пакет, немедленно удалилась, высоко подняв хорошенькую головку.
Сегодня был вторник. Вполне достаточно времени, чтобы шифровка дошла к положенному сроку. Агент, работающий под Костромой, просил выслать для вербовки сто пятьдесят тысяч рублей и батареи для рации. Так что сегодня же вечером ему будет сброшена с самолета обещанная посылка, а вот шифровку ему предстоит передать агенту Горгоне, с которым он знаком лично.
Облегчение не наступало. Что-то тревожило барона, но вот что именно, понять было сложно. Что-то на уровне интуиции. Достав из шкафа бутылку коньяка, он наполнил стопку, мимоходом подумал о том, что не нашлось подходящей закуски — кусочка шоколада или конфеты, — и проглотил напиток в один глоток.
Посмотрев на часы, фон Ризе поднялся. Подошло время радиоэфира. Последний сеанс Неволин пропустил, и он стал всерьез тревожиться за состояние одного из лучших своих агентов. Если до него доберется военная контрразведка, это будет большая потеря.
Барон вышел из кабинета и направился в радиослужбу.
— Что-нибудь для меня есть? — спросил он у оберфюрера Гюнтер, молоденькой женщины двадцати пяти лет.
Она сидела у радиоприемника и терпеливо вслушивалась в неспокойные шорохи эфира.
— Пока нет, господин штандартенфюрер, — подняла на него крупные светлые глаза оберфюрер.
Рихтер фон Ризе невольно задержал на ней взгляд. Абвер умел не только хорошо подготавливать своих агентов, но и прекрасно подбирать персонал. Чаще всего это были люди, отвечающие всецело немецким представлениям о чистоте арийской расы: белокурые, голубоглазые, выше среднего роста. Женщины были весьма привлекательны, вот только здесь существовало одно «но» — порой их хорошенькие личики существенно отвлекали от основной деятельности. Следовало сделать над собой некоторое усилие, чтобы заставить думать о предстоящей работе. Интересно, а фрейлейн Гюнтер подозревает о причиняемых ею неудобствах?
— Будем ждать, время еще есть.
Радиостанция в Яблонской школе, имевшей мощную многофункциональную антенну, была одной из сильнейших в Восточной Европе, способной уловить радиосигналы даже на расстоянии нескольких тысяч километров, что весьма удобно для агентов, заброшенных в глубь территории Советского Союза. Сетка радиоэфира покрывала едва ли не половину России. Если Неволин все-таки выйдет на связь, то его позывные не затеряются в эфирном шорохе.
— Есть сигнал, — посмотрела Гюнтер на штандартенфюрера, уже закурившего сигарету и неспешно пускавшего тонкую струйку дыма к самому потолку. Фон Ризе не без удивления отметил, что на сводчатом потолке проступили старинные, замазанные мелом фрески. Яблонская диверсионная школа размещалась в мужском монастыре. В кельях, скудных и тесных, со стенами в полтора метра толщиной, проживали агенты. Под учебные классы были оборудованы покои иерарха и кафедральный собор, а вот радиостанция была установлена в небольшой церквушке, использовавшейся в качестве склада после того, как монахов разогнали. Может, поэтому часть фресок все-таки сохранилась.
— Записывай!
Взяв листок бумаги, радистка быстро записала на листке точки и черточки. Когда запись была закончена, протянула его Рихтеру фон Ризе:
— Возьмите, господин штандартенфюрер.
— На этот раз больше, чем во всех прошлых случаях, — удовлетворенно кивнул фон Ризе. — Интересно, что такого он мог написать?
Штандартенфюрер вышел из отдела и быстрым шагом направился в свой кабинет. Хотелось как можно скорее расшифровать текст. Прошел мимо секретарши, что-то печатающей, и произнес:
— Я не принимаю.
— Хорошо, штандартенфюрер.
Плотно закрыл за собой дверь кабинета. Знал, что в ближайший час его не потревожит никто, и милая Хельга сделает все возможное, чтобы оградить его от незапланированного визита. Открыв блокнот с кодом, принялся расшифровывать послание:
«Юпитеру. Несколько дней назад познакомился с девушкой, работающей на сортировочной станции диспетчером. От нее удалось узнать, что идет переброска воинских подразделений на северное направление. Например, 104-й танковый полк 5-й гвардейской кавалерийской дивизии, а также 230-я стрелковая дивизия. Бобер».
Прочитав внимательно радиограмму, штандартенфюрер СС фон Ризе быстро набросал на листке бумаги:
«Бобру. Поддерживайте знакомство с девушкой с сортировочной станции. Полученная информация весьма ценная и будет немедленно переправлена в Генеральный штаб. — Немного помедлив, продолжил: — В следующую среду в шесть часов вечера вам нужно будет подойти к входу в Томилинский лесопарк. Там вы встретитесь с резидентом. Резидент должен произнести пароль: “Вы можете разменять три рубля?” Ваш ответ: “Разве только мелочью”. Подчиняйтесь всем его указаниям, как если бы они исходили от меня лично. Человек очень надежен. Если встреча не состоится по каким-то причинам, резервный контакт планируйте на субботу в это же время. Юпитер».
Сложив сообщение вчетверо, фон Ризе уложил его в пакет и поставил печать.
— Хельга! — позвал он секретаря. А когда девушка появилась, гордо приподняв голову, распорядился: — Немедленно отнесите этот конверт в шифровальный отдел, и пусть его тотчас отправят радиограммой.
