Гений разведки - Бортников Сергей Иванович

— Что ж, пришла пора представить вас друг другу, — заметно повеселел Владимир. — Моя ненаглядная Анютка и её боевая подруга Маша… Мария, стало быть (девчонки при этих словах дружно закивали милыми головками). А это — Ваня, механик-водитель танка… Грамотей и вообще — боевой парень!

— Очень приятно! — волнуясь, еле выдавил Громак.

— К тому же — книголюб, огромный любитель исторических приключений, научной фантастики и всякой мемуарной литературы, — продолжал нахваливать своего ближайшего подопечного Подгорбунский. А ещё — лучший раколов во всей Красной армии!

— Точно? — недоверчиво покосилась Маша.

— Точнее не бывает! — подтвердил раненый. — За полчаса самый большой в хозчасти казанок набил членистоногими. До краёв. Причём ловил их голыми руками!

— Я так тоже умею, — улыбнулась Маша.

— Да ну?

— Точно. Дело в том, что через мой родной Бер-дичев течёт речка Гнилопять[81]. Там такие, как у нас говорят, клешняки водятся — самые настоящие гиганты! Лобстеры — от английского названия омаров. Десяток поймал, бросил на весы — опачки! Целый килограмм. А то и больше.

— Клешняки… Точно! Мы в детстве тоже так раков называли, — припомнил Иван. — Ану-ка, повтори, как ту реку кличут?

— Гнилопять.

— Какое-то удивительное название…

— Ничего подобного — обычное, наше, самое что ни есть полесское, родное!

— Ну, не скажи! Гнилопять… Очень странно!

— Говорят, когда река была судоходной, на ней промышляли бурлаки, чьи ноги, естественно, длительное время должны были находиться в воде, из-за чего у них постоянно гнили пятки. Ось и всэнька музыка![82] — на родном языке сделала окончательный вывод девушка.

— Хорошее объяснение, — похвалил Иван, не отводя взгляда от роскошной русой косы, переброшенной через плечо новой знакомой.

— Древнерусские топонимы всегда отличаются необычностью, яркостью, красотой и редкостной оригинальностью, — продолжала Маша, которую явно увлекла тема разговора. — Вот, например, Житомир, наш областной центр. Жито, то есть рожь, — и мир. Классно, не правда ли?

— Вообще-то города у нас на Украине по-разному называют… — пробурчал Громак, совершенно не пытаясь подыграть своей землячке (скорее даже наоборот!). — И реки тоже. Вот по нашему району бежит Сосикулак…[83] Как ты растолкуешь столь странное имечко?

— Не знаю! — пожала плечами любительница славянской топонимики. — Вот закончится война, выучусь и буду заниматься изучением происхождения различных географических терминов. Всю жизнь мечтала о таком!

— Я с тобой, можно?

— Живы будем — посмотрим! — уклончиво ответила новая знакомая.

— Работы в Приазовье по этой теме — непочатый край, — разошёлся-размечтался Иван Громак. — Тот же Сосикулак впадает в Обиточную[84] в аккурат посередине между хуторами Дахно и. Коза. Так что, есть чего изучать… Абы желанье не пропало!

— Не пропадёт. Гарантирую!

Глаза сержанта Маляренко — Маши — синие, как небо, как гладь бездонного лесного озера, не могли оставить равнодушным никого из окружающих её мужчин.

И Ваньку в том числе!

По… Время шло, а бестолковый, неопытный в амурный делах Громак в точности исполнял приказ командующего первой танковой армией генерал-полковника Катукова. Велено ведь, приказано: "Чтоб, как земля за колхозом!"

Значит, находиться всё время рядом.

И ни шага в сторону!

Ни влево, ни вправо!

…Первой не выдержала Анюта.

— Покиньте нас, пожалуйста, хоть ненадолго, молодые люди! — нараспев протянула она и с мольбой уставилась в глаза Марии.

— Пошли! — наконец-то прочитала ход её мыслей верная подруга и, схватив Ивана за руку, силой поволокла окончательно растерявшегося сержанта за дверь.

Следом за ними едва поспевал подполковник Сергеев: пока он передвигался исключительно при помощи костылей и ещё не научился орудовать ими, как следует.

Оставшись наедине с возлюбленной, Владимир попытался сразу же её обнять, однако был мгновенно поставлен на место:

— Лежи и не шевелись, герой!

— Слушаюсь… Ты же знаешь: долго валяться по госпиталям — не в моих привычках…

— Знаю.

— Обещаю: как только выпишусь — сразу оформим наши отношения.

— Тогда и приставать будешь!

— Ну как же так, а?

— А вот так… Мне пора идти!

— А поцеловать?

— Ну, не здесь же? Не в стенах медучреждения!

— Ладно, — прикинулся обиженным Володька. — Обойдёмся… Громака назад заверни… А то ходит за Машкой, словно приворожённый. Глаз оторвать не может!

— Тебе то что до этого?

— Как что? Как что? Ещё влюбится, начнёт стихи писать, ёпсель-мопсель, вздыхать, цветочки дарить — кто танк водить будет?

25 апреля 1944 года приказом наркома обороны № 0016 "за умелое выполнение боевых задач по разгрому немецко-фашистских захватчиков, проявленные при этом мужество и героизм, стойкость и отвагу" 1-й танковой армии было присвоено наименование гвардейской.

И в этот же день Подгорбунский праздновал свой 28-й день рождения.

Правда, чувствовал себя он неважно и не вспомнил об этом знаменательном событии даже тогда, когда в палату чуть ли не в полном составе нагрянула почти вся его разведывательная группа.

Бойцы тем временем выстроились в ряд вдоль стенки и стали дружно скандировать:

— Поздравляем! Поздравляем!

"Стоп… Откуда они пронюхали про нашу с Анечкой свадьбу?" — удивился раненый командир разведчиков, но виду не подал — школа!

Молча ждал, когда сослуживцы сами проговорятся насчёт повода для бурных празднеств.

И тут вспомнил!

"Мать честная… У меня ведь сегодня именины!"

Кто-то тем временем открутил крышку фляги и поднёс её горлышко ко рту Подгорбунского. Капитан жадно было присосался к противному вражескому шнапсу, но почти сразу же скорчил на лице кислую мину: мол, что это вы мне даёте, братцы, — да ещё и в такой день? После чего вытер полотенцем губы и кивнул на Громака, нетерпеливо ёрзавшего на табурете.

— Ему тоже дайте!

Ваня прильнул к ёмкости, похоже, с твёрдыми намерениями прикончить её до дна, когда до его ушей донёсся властный голос Подгорбунского:

— Э-э, хорош, парень! Зупинись![85] Не увлекайся… Оставь другим немного. Ведь день рожденья командира — это праздник для каждого бойца!

— Чёрт! Как я мог забыть? — со всей силы хлопнул себя ладонью по лбу младший сержант Никифоров. — Прости нас, отец родной, но мы здесь по совершенно иному поводу…

— И какому же? — настороженно поинтересовался Владимир Николаевич.

— Наша Первая танковая армия наконец-то стала гвардейской!

— Вот это подарок! Что ж, тем более… Ведь решение главнокомандования касается не только всего нашего коллектива в целом, но и в отдельности каждого бойца. А раз так… То гвардейскую ленту по очереди должен "обмыть" каждый… Громак!

— Я!

— Передай флягу по кругу!

— Есть!

"Значит, о нашей помолвке с Анютой ребятам пока ещё ничего не известно… — пришёл к выводу Владимир Николаевич. — Что ж, пора уведомить их о грандиозных переменах, наметившихся в личной жизни командира"…

— Друзья! Братцы, — торжественно начал он. — Спешу сообщить вам о том, что в день моей выписки из госпиталя состоится ещё одно знаменательное событие, отметить которое вместе со мной я сегодня лично приглашаю каждого из вас. Какое? Проявите, будьте добры, русскую смекалку, угадайте с трёх раз…

— Наверное, получишь вторую Звезду Героя? — хором загалдели присутствующие, пытаясь предугадать ход мыслей капитана.

О том, что "Батя" — командир бригады Фёдор Петрович Липатенков — сделал соответствующее (вторичное) представление за рейд в тыл врага под Станиславом, разведчики, естественно, знали.