Николай Асташкин - По волчьему следу. Хроники чеченских войн
— Командир, гранату, — говорю Ивану Алексеевичу.
Он с трудом достал из подсумка гранату РГД-5.
— Подсвечивайте, — прошу, — я их уложу «эфкой».
Так и сделали. Находившиеся во дворе автобазы бойцы, человек десять-пятнадцать, поползли за нами. Никогда не забуду их глаз — ужас, безысходность, страх за собственную жизнь... В общем, как говорится, полная морально-психологическая неподготовленность людей к боевым действиям. Да и откуда ей было взяться, если нас не готовили к войне, перед операцией даже толком не объяснили, что и зачем. Тогда, во время коротких передышек между обстрелами, первое, что приходило в голову: опять нас подставили.
Короче, кинули мы гранаты. Но пройти дальше не удалось. Боевики-ополченцы, засевшие в пожарных боксах, дружно открыли огонь. Меня зацепило в плечо. Одному из рядовых пуля попала в голову, и он навсегда остался лежать там. Пришлось опять отползти за угол. Ну, думаю, все, не выбраться отсюда. Сел на фундамент здания, прислонился к выщербленной от пуль стене. Комбриг расположился рядом, положив голову на мое плечо. Он был очень слаб. Выругавшись, сказал: «Если выживу, я этим сволочам скажу все, что о них думаю... » Это были его последние слова.
Из-за угла донеслось: «С Новым годом! Получите подарочек...», и вслед — граната. Крутясь и шурша по щебню, она подкатилась к нам. Взрыв! Я почти ничего не почувствовал, только шею обожгло. А комбриг захрипел и уронил голову. Когда я к нему повернулся, увидел, что вместо левого глаза у него — дырка. Осколок вошел в мозг.
Через некоторое время к нам пробились остатки одного из взводов третьей роты во главе с начальником артиллерии бригады полковником Сащенко. Они пригнали с собой «Волгу», в багажник которой и погрузили тело мертвого комбрига. Я с группой бойцов остался прикрывать их отход.
В салоне «Волги» пассажиров было как сельдей в бочке. Медленно двинулась она в сторону Дома печати. Метров через сто остановилась — лопнула шина. И тут уж боевики никому живым из машины не дали выйти».
Старший прапорщик умолк, долго и неподвижно смотрел через окно корпункта на бокс редакционного гаража. О чем он думал? Что вспомнил? Может, двор той грозненской автобазы, где так трагически оборвалась жизнь комбрига Савина? Может, благодарил Бога, что выжил?
«К Дому печати, где держал оборону второй батальон 81-го полка, — продолжил Вадим после паузы, — я пробился с несколькими бойцами глубокой ночью. И, поверишь, оказавшись среди своих, почувствовал такую дикую усталость, что, найдя где лечь, тотчас заснул... »
Понадеялись на «авось»С кем же столкнулась Российская армия, войдя на территорию Чечни? Действительно ли с «воюющим народом», как это утверждали многие средства массовой информации? Думается, нет, поскольку народ не мог бы в течение нескольких недель противостоять регулярной армии. Российские части, имевшие преимущество в боевой технике, но укомплектованные в основном молодыми солдатами, встретили дудаевские отряды, сформированные из резервистов, отборного мужского контингента в возрасте 25— 30 лет, численностью 40—50 тысяч человек. Практически все боевики в свое время прошли службу в Советской Армии, получили хорошую подготовку и приобрели военную специальность. У многих за плечами был опыт боевых действий в Афганистане, Нагорном Карабахе, Южной и Северной Осетии, Абхазии. Все это в сочетании с умелым использованием крайнего национализма и исламского фактора, наличием большого количества «грязных» денег и оружия позволило Дудаеву создать современную, хорошо обученную и оснащенную армию. Ее усилили ополчением и наемниками из Афганистана, Иордании, Украины, Прибалтики.
Российского обывателя упорно убеждали, что на территории Чечни действуют не более чем «бандитские формирования». О чем это говорит? Прежде всего о том, что министр обороны Павел Грачев, мягко говоря, не знал истинного положения дел в мятежной республике. Да и хотел ли он вообще знать обстановку в стане противника, оценить его силы и средства, если даже разведданные о наемниках, о «белых колготках» воспринимал как какую-то нелепицу (вспомните о шифротелеграмме командования Погранвойск РФ, которая приводилась выше). Что уж тогда говорить о Верховном Главнокомандующем Борисе Ельцине, который вообще ни дня не прослужил в армии, а Павла Грачева называл «лучшим министром обороны»? В результате их непрофессионализм и беспечность обернулись большой кровью. Надо ли напоминать, что любой солдат, отслуживший два года, по профессиональнобоевым качествам на голову выше любого первогодка. А ведь среди ополченцев преимущественно были взрослые мужчины, которые проходили серьезную боевую подготовку под руководством зарубежных инструкторов, да к тому же еще действовали в знакомых условиях.
Что привело Российскую армию накануне первой чеченской кампании в столь плачевное состояние? Ларчик, на мой взгляд, открывается просто: в свое время она оказалась на пути тех политических сил, что шли к власти в России и других республиках.
Вспомните, как политическое руководство страны непродуманно применяло вооруженные силы в Тбилиси, Баку, Вильнюсе, Нагорном Карабахе, а потом всю вину за трагедию бессовестным образом сваливало на военных, «подставляя» их под удар разгневанного населения. Естественно, что с распадом СССР распались и Вооруженные Силы.
Но и новая Российская армия продолжала вызывать тревогу в высших московских кабинетах. Власти, с одной стороны, стремились ее ослабить, а с другой — боялись ее потерять: из чувства самосохранения. Как же быть? Вскоре приняли «соломоново решение»: увеличить Внутренние войска. На финансовую и техническую поддержку МВД как гаранта политической власти были брошены немалые силы и средства.
Тем временем развал экономики (и прежде всего военно-промышленного комплекса), социальный и моральный кризис общества, остаточный принцип снабжения и комплектования окончательно добили армию, привели ее в агонизирующее состояние, которое и высветила Чечня. Кстати, в ходе военного конфликта стало очевидным, что в открытом военном противостоянии решающую роль играют не МВД и ФСК (также находившиеся в плачевном состоянии), а именно армейские подразделения, части и соединения, ценой больших потерь постигавшие науку воевать и побеждать на поле боя.
С чем же пришла Российская армия к стенам Грозного? Большинство частей лишь наполовину были укомплектованы личным составом, штатным вооружением, имуществом, боевой и другой техникой, катастрофически не хватало младшего офицерского состава. Боевая подготовка в войсках практически не проводилась, равно как и учения различных уровней с привлечением войск; полигоны и учебные центры не функционировали, с каждым днем приходя в упадок. Техника в полках и подразделениях оставалась, как правило, изношенная, устаревших образцов, качественно не обслуживалась, а новые образцы в части и подразделения вообще не поступали — их было не на что закупать. Разумеется, на настроении офицеров и прапорщиков отрицательно сказывались и бытовая неустроенность, и низкие должностные оклады — на порядок ниже, чем у офицеров МВД и ФСК.
В начале 1990-х годов в армии ликвидировали политическую подготовку, формы и методы которой изжили себя, а ничего нового, что помогало бы офицерам поднимать у подчиненных боевой дух, прививать им чувство патриотизма, не придумали. А ведь, согласитесь, человек, готовый сражаться за свою страну, в конечном счете является гарантом ее безопасности. И если мы стремимся сохранить эту готовность в будущем, от страны потребуется нечто большее, чем воспитание в молодых людях преклонения перед западными ценностями свободы и рыночной экономики. Когда государство проповедует высокие идеалы в международных отношениях и вместе с тем стыдится говорить о патриотизме со своими гражданами, считая эту тему ниже собственного достоинства, неудивительно, что результаты оказываются плачевными.
Безразличие и пренебрежение к судьбе армии привели к тому, что в Сухопутных войсках не оказалось достаточного числа бое-готовых и боеспособных полков, не говоря уже о дивизиях. Пришлось на скорую руку, по тревоге, оголяя все, что можно, вплоть до ВМФ, доукомплектовывать части личным составом и, что называется, с колес бросать их в бой, чтобы закрыть образовавшуюся брешь.
Можно ли было развязать «чеченский узел» меньшей кровью? Думается, что да. Каким образом? Давно назрела пора иметь в Сухопутных войсках хотя бы несколько боеспособных соединений и частей не сокращенного состава: в округе — дивизию или бригаду, которые были бы полностью укомплектованы личным составом, вооружением и техникой, в общевойсковой армии или армейском корпусе — полк или несколько батальонов. В этом случае не пришлось бы в декабре 1994 года в спешке формировать сборные экипажи и сводные отряды, личный состав которых, увы, почти полностью полег в боях за Грозный.
