Георгий Савицкий - Яростный поход. Танковый ад 1941 года
Тяжелые танки немцы активно разрабатывали еще с тридцатых годов, но применять на Восточном фронте особо не планировали. Так что для 1941 года даже штатное бронирование КВ-1 в принципе являлось избыточным.
Точно такое же разнесенное бронирование из дополнительных бронеплит было и на КВ-1 лейтенанта Горелова. Но вот пятерым танкистам внутри огромной боевой машины бронирование «Клима Ворошилова» не казалось избыточным.
* * *Как ни хотел лейтенант Горелов испытать боевую мощь своего нового танка, но все же первым счет уничтоженной технике врага открыл механик-водитель. Перед «Климом Ворошиловым» вдруг возник легкий немецкий танк Pz.Kpfw.II Ausf.D «Schnellkampfwagen» — «Быстроходный танк».
Такой уже встречался Николаю Горелову — с самыми печальными последствиями для самого «кампфвагена». Фактически, установленная на нем ходовая часть типа Кристи была вынужденной мерой, чтобы придать немецкой «двойке» хоть какую-то боевую ценность в сравнении даже не с «тридцатьчетверками», а хотя бы с трофейными чешскими танками Pz.Kpfw.38(t) Ausf.A «Прага»!
Индивидуальная торсионная подвеска катков — по четыре с каждой стороны и без поддерживающих роликов, — значительно перекомпонованный бронекорпус и 140-сильный двигатель «Майбах» HL62TRM по задумке конструкторов существенно повысили бы боевые возможности «сверхлегкого танка». И действительно, его скорость составила пятьдесят пять километров в час. Но вооружение в башне осталась без изменений: 20-миллиметровая автоматическая пушка и 7,92-миллиметровый пулемет. А боевая масса в десять тонн не оставляла ему никаких шансов при встрече даже с легким советским танком БТ-7.
Легкие танки Pz.Kpfw.II всех модификаций в начале Великой Отечественной войны составляли чуть меньше половины всего танкового парка Вермахта. В боях «двойки» оказались слабее по вооружению и бронированию практически всех танков аналогичного класса: польских 7ТР, французских R-35 и Н-35, советских Т-26 и БТ. Но все равно производство Pz.Kpfw.II, существенно сократившееся в 1940 году, в последующие два года резко возросло. До накопления в необходимых количествах средних и средних/тяжелых танков Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV легкие машины в начале войны продолжали оставаться основной техникой в танковых частях и подразделениях.
Ну а то, что никакой защиты экипажу эта «обуза панцерваффе» не предоставляла, Манштейнов и всяких там Гудерианов с Клейстами, похоже, волновало не слишком.
Искореженные обломки «двойки» махина с красной звездой на башне отшвырнула в сторону и даже не притормозила.
— Наводчик, справа двадцать — двухэтажное здание, огневая точка противника.
— Есть!
— Механик-водитель — короткая!
— Есть короткая! — отозвался по ТПУ старшина Стеценко. Танк замер как вкопанный.
— Осколочно-фугасным — огонь!
— Есть огонь! — Кайтар Ибрагимов довернул многотонную башню на указанные градусы и нажал электроспуск орудия.
Танковая пушка Л-11 дернулась от отдачи, отозвалась грохотом. Неслышно звякнув, вылетела из открывшегося затвора стреляная гильза. Вентиляторы вытянули из боевого отделения кислую пороховую гарь. А Иван Лаптев с крестьянской сноровкой уже выдернул из боеукладки следующий унитар и дослал в казенник. Захлопнул затвор орудия.
— Прямо по курсу — танки противника! — скомандовал лейтенант Горелов.
В обзорную панораму было видно, как по полю навстречу нашим танкам ползут угловатые стальные жуки с толстыми короткими «хоботками». Оттуда вырывались языки пламени и облака дыма. Среди наших боевых порядков взметнулись новые фонтаны взрывов. Один из трехбашенных Т-28 замер с разбитой главной башней. Попытавшихся спастись танкистов накрыло разрывом осколочно-фугасного снаряда.
Танки Pz.Kpfw.III и Pz.Kpfw.IV с 50-миллиметровыми пушками и короткоствольными 75-миллиметровками шли клином, стреляя с коротких остановок. В начале Великой отечественной «четверка» была наиболее совершенным немецким танком. По своей конструкции Pz.IV был очень близок к Pz.III, но отличался более широким корпусом и большим диаметром башенного погона, что изначально заложило определенный резерв для его модернизации. Забронированный объем обеспечивал нормальную боевую работу экипажа из пяти человек, размещение боекомплекта и дополнительного снаряжения.
Pz.Kpfw.IV неоднократно модернизировался: всего было выпущено в разные годы девять модификаций от Pz.IV Ausf.A до Pz.IV Ausf.J.
Лобовая броня башни достигала тридцати миллиметров, бортов — двадцать и кормы — десять миллиметров. Весил «Панцер-4» семнадцать тонн.
Вооружение Pz.Kpfw.IV было на сравнительно высоком уровне для начала сороковых годов: 75-миллиметровая пушка KwK-37 с длиной ствола в двадцать четыре калибра. В ее боекомплект входило сто двадцать выстрелов.
Два пулемета MG 34 калибра 7,92 миллиметров: один — спаренный с пушкой, другой — курсовой, имели боезапас в три тысячи патронов.
К началу операции «Барбаросса» из 3582 боеготовых германских танков 439 были Pz.IV. По принятой тогда в Вермахте классификации танков по калибру орудия, эти машины относились к классу тяжелых.
Правда, сами немцы придерживались тогда не самого высокого мнения о боевых качествах Pz.IV. Генерал-майор фон Меллентин, служивший в 1941 году в звании майора в штабе Роммеля, в своих воспоминаниях пишет следующее:
«Танк T-IV завоевал у англичан репутацию грозного противника главным образом потому, что был вооружен 75-мм пушкой. Однако эта пушка имела низкую начальную скорость снаряда и слабую пробивную способность, и, хотя мы и использовали T-IV в танковых боях, они приносили гораздо большую пользу как средство огневой поддержки пехоты».
Правда, стоит учесть и то, что с бронированными целями противника должны были бороться артиллерия и авиация.
— Огонь! — скомандовал Горелов. Он понимал, что сейчас главное во встречном танковом бою не отдать инициативу в руки врага.
— Есть огонь, — бесстрастно подтвердил наводчик Ибрагимов, нажимая на электроспуск орудия.
Осколочно-фугасный снаряд 76-миллиметровой танковой пушки Л-11 обладал высоким могуществом. Взрыв пришелся на левую надгусеничную полку немецкой «четверки». От удара узкая мелкозвенчатая гусеница не выдержала и лопнула, рассыпав стальные траки.
По инерции «Панцер-4» развернуло вправо, и он подставил свой бок.
— Бронебойным заряжай! — проорал в ларингофоны танкошлема Горелов.
— Есть! — Иван Лаптев бросил в казенник унитар с серой остроконечной головкой.
Опытный механик-водитель Степан Никифорович Стеценко сам придержал стальные удила рычагов, в которых бились запряженные пятьсот огненных лошадей.
— По танку бронебойным — огонь!
— Есть огонь! — казах Ибрагимов нажал электроспуск орудия, удерживая перекрестье прицела на мелькающем в дыму угловатом силуэте.
Немецкий танк оснащался двенадцатицилиндровым V-образным карбюраторным двигателем жидкостного охлаждения «Maybach HL 108TR». Он располагался несимметрично, ближе к правому борту корпуса. Туда и угодила бронебойная болванка. Моторно-трансмиссионное отделение гитлеровского танка полыхнуло фиолетовым пламенем эрзац-бензина. Из люков полезли те, кого еще не сожрало адское пламя, разбушевавшееся внутри угловатой коробки из крупповской брони. Казах-башнер срезал их длинной очередью из пулемета.
По броне башни КВ-1 ударила бронебойная немецкая болванка.
Все Pz.IV вооружались короткоствольной 75-миллиметровой пушкой с начальной скоростью бронебойного снаряда 385 метров в секунду. На больших и средних такой снаряд был бессилен против брони «тридцатьчетверок» и тяжелых КВ.
— Право пятнадцать, по танку противника бронебойным огонь!
— Есть огонь!
«Клим Ворошилов» ворочал своей пушкой в массивной бронированной маске, и каждый выстрел пробивал брешь в стальной лавине механических наследников псов-рыцарей. И рядом тоже вели огонь советские бронированные гиганты. Броню современных танков — «тридцатьчетверок», КВ-1 и КВ-2 могла пробить только гаубичная артиллерия или противотанковые самоходки, да и то — в упор.
— Влево тридцать пять — противотанковая батарея противника, — выдал новое целеуказание лейтенант Горелов.
Четыре замаскированных немецких орудия осыпали наступающую стальную лавину советских танков градом снарядов. Их фланкирующий огонь был смертельно опасен — несколько танков уже полыхало кострами, пуская в небо черные столбы дыма.
— Есть! — Кайтар Ибрагимов заработал маховиками наведения, разворачивая башню и нацеливая пушку на указанную командиром цель.
— Огонь!
— Есть огонь! — очередной снаряд просвистел, обрушиваясь на ближайшую пушку.
В серое от дыма небо взвился черный фонтан разрыва. В разные стороны полетели оторванные колеса, сорванный бронещит орудия, перекрученный ствол, ошметки искромсанных беспощадной сталью артиллеристов.
