Плеяда - Алексей Сергеевич Суконкин
- Что сделают? – спросил Карась. – Я не расслышал. Пленят?
- Нет, - едва сдерживая смех, ответил Гоча.
- А что тогда?
- Ну… - под усмешки других, Гоча пытался подобрать иные слова, чтобы повеселить соратников недогадливостью простодушного Карася, - это как бы… в общем, ты тоже будешь мертвецом. Но, прошу заметить, не «ходячим мертвецом».
Соратники уже не могли сдерживаться и ржали в голос.
- Как можно смеяться над смертью? – спросил Карась.
- Скоро узнаешь, - хмыкнул Ганс.
- Может, ржём в последний раз, - «подбодрил» Гоча.
- Хотелось бы ещё пожить, - произнёс Карась.
- А для чего? – спросил Гоча. – В танчики свои играть?
- Да может и в танчики, - предположил Карась. – Моя жизнь, что хочу, то и делаю.
Некоторое время шли молча.
- Всего нам идти четыре километра, - сообщил Ганс. – Мы прошли около километра. Когда дойдём до убитой БМП, будет привал.
- А когда будет убитая БМП? – спросил Крот, который уже пытался несколько раз отставать, но шедший за ним Карась начинал наступать ему на пятки, заставляя идти быстрее.
- Слишком много вопросов, - ответил Ганс, и внезапно остановившись, громко вскрикнул, чтобы услышали все: - А ну, тихо! Кажется, птичка!
Все остановились. В ночи, далеко впереди, полыхали вспышки и доносились звуки разрывов чего-то не крупного, однако, где-то правее стал ясно слышен жужжащий звук летящего дрона.
- Если это «Баба-Яга», нам конец, - сказал Гоча.
- Все в кусты! – скомандовал Ганс и первым прыгнул в сильно прореженную лесополку.
Бойцы, суетясь, бросились под жиденькое прикрытие, намереваясь укрыться от зоркого тепловизионного взгляда вражеского БпЛА.
Дрон прошёл метрах в ста от затаившейся группы людей. Вскоре его звук растаял в ночи и Ганс разрешил подняться.
- Повезло, - констатировал Гоча. – Вот, помню, под Бахмутом, послали нас выбить немца с хутора, а там «Баба-Яга» нас принимает и начинает минами закидывать. Мы врассыпную. Сержанту нашему мина прямо на голову упала. Восемьдесят два миллиметра.
- Взорвалась? – спросил Аватар, тяжело дыша.
- Ага, - ответил Гоча. – Его так угарно раскрыло во все стороны, мы задолбались это мясное чудо на плащ-палатку складывать. Лица так и не нашли.
- Кошмар, - в ужасе произнёс Карась.
- Зато не мучился, - философски заметил Гоча. – Раз, и в одно мгновение мучиться уже нечем. Наверное, как свет выключили – чик, и темнота. Зато мы замучились его выносить. Ротный сказал, что вытащить труп надо обязательно, он там ему каким-то родственником, что ли, приходился.
- А сколько там не вытащили, - Ганс даже обернулся, чтобы сказать это. – Тех, кто не родственники, и которых можно было там бросить, и не париться по их поводу.
- Это да, - согласился Гоча. – До сих пор, наверное, лежат там, разлагаются.
- Пацаны, стойте, - вдруг вскрикнул Карась.
- Что случилось? – Ганс остановился. – До привала не дотерпишь?
- Да нет, - сказал Карась. – Я не хочу в туалет, кажется, я автомат потерял.
- Что? – Ганс подошёл к нему вплотную. – Где?
- Не знаю, - Карась пожал плечами. – Наверное там, где мы от дрона прятались.
- Вот ты лошара, - вырвалось у Ганса.
- Где ты его последний раз видел? – спросил Гоча.
- Я не помню, - повторил Карась.
- Что случилось? – к разговаривающим подошёл Максуд, шедший в замыкании группы.
- Наш Карась автомат прощёлкал, - Ганс коротко обрисовал ситуацию.
- И что будем делать? – спросил Максуд у Ганса.
- И что будем делать? – спросил Ганс у Карася.
В этот момент каждый подумал только об одном – не возвращаться же с таким тяжёлым грузом обратно, после столь трудного пути.
- Я найду, - предложил Карась. – Вы тут побудьте, а я сейчас быстро сбегаю туда, посмотрю.
Он стал снимать с себя снаряжение и складывать его на землю.
- Значит так, Карась, - Ганс ухватил его за воротник, когда тот снял бронежилет. – Бежишь туда быстро, даже очень быстро, смотришь, находишь, возвращаешься. Мы, тем временем, идём дальше. На БМП тебя ждём десять минут. Если не успеваешь, догоняешь нас по этой дороге до развилки, где мы встречаемся с теми, кого меняем. Понял?
- Да, - кивнул Карась. – Я быстро.
- Бегом, - Максуд отвесил пинка под зад незадачливому военному, придавая тому большее ускорение.
Подпрыгнув, Карась обернулся, сверкнув осуждающим взглядом, но рыпнуться в ответ не посмел, боясь более жестоких санкций, и припустил в темноту. Когда он скрылся в ночи, Ганс подумал, что в такой темени тот вряд ли найдёт место, где группа падала на землю и щемилась по жиденьким кустам. А раз так, то попытка найти сейчас автомат была по определению бессмысленна. Тем более, что у Карася не было фонаря. Ганс даже хотел громко позвать удаляющегося бойца, но махнул на него рукой и стал поднимать с земли и раздавать соратникам бутылки с водой, которые Карась тащил в качестве «коллективного груза».
- Что угодно можно бросить, но не питьевую воду, - сказал он. – Помнишь, Гоча, как мы в окружении без воды сидели.
- Это да, - ответил Гоча. – До сих пор как вспомню, так вздрогну. Потап же помер от обезвоживания…
Разобрав воду и оставив на земле только личное снаряжение Карася, группа двинулась дальше. Минут через десять они дошли до сгоревшего остова БМП.
- Якут, - сказал Ганс голосом, не терпящим неповиновения. – Вперёд на «фишку». Смотри в оба.
Молодой парень, в котором не было никаких признаков северной национальности, облегчённо поставив на землю ящик с двумя цинками, обошёл корпус БМП и пройдя ещё метров тридцать в темноту, сел на дорогу.
- Чисто, - до группы донёсся его голос.
- Наблюдай, - громко приказал Ганс.
Он снял с себя тяжёлый рюкзак, освобождая натруженные плечи, лёг на спину, расслабляя ноги. Некоторые последовали его примеру. Рядом присел Кузя – самый старый боец в группе, которому давно перевалило за пятьдесят, треть из которых он провёл в местах, не столь отдалённых – о чём свидетельствовали не только наколки, покрывавшие значительную часть его поджарого тела, но и прорывы «старорежимной» блатной фени, обильно скрашивающей его лексикон.
- Имел бы я такие пробежки, - сообщил он Гансу. – Может, ну его, скажем
