Жена штурмовика - Даниил Юрьевич Туленков
Вчерашние враги в рамках каких-то сложных разборок превращались в союзников, те, кто имел какие-то денежные вопросы с одной стороны, неожиданно обращались в союзников по выбиванию каких-то долгов — с другой.
Я не вникала в схемы и не запоминала имена. Почти все они были для меня на одно лицо, да и по возможности я старалась с этой публикой вообще никак не пересекаться.
Так или иначе, но муж приложил максимум усилий для того, чтобы сюжеты из криминальных хроник 1996 года постоянно как-то материализовались году так в 2018-м.
До гранат, привязанных к ступице автомобиля, и автоматных очередей дело у нас не доходило, но все остальное, включая какие-то вечерние отъезды на встречу с хмурыми и недружелюбными людьми, периодически случалось.
Все это, слава Богу, обходило лично меня и детей стороной, но усугубляло и усиливало без того тревожный фон нашей беспокойной жизни.
Помимо психологических нагрузок, все эти мутные истории имели своим следствием и прямое вмешательство в и без того нестабильный финансовый сектор.
Те или иные угрозы с этой стороны муж воспринимал несравненно более серьезно, чем бесконечно тянущиеся денежные вопросы со своими деловыми партнерами и клиентами и даже опасные игры с законом.
Окончательно погрязнув в долгах и прогорев в своем бизнесе полностью, но не завершив какие-то расчеты с криминальным миром, он незадолго до посадки втянул в многомиллионные кредиты и самых своих близких людей — меня и мать.
Все это уже были те самые «красные линии», после которых любая женщина имела полное право задать себе вопрос: «А на хера оно мне все надо?»
Я бы, наверное, не задумываясь нашла ответ на этот вопрос даже спустя десять лет брака.
Но ответить на него, пройдя вместе двадцать лет, мне было значительно тяжелее.
Глава IV
Рыбалка и Чердынь. Места силы
Однако было ли все у нас так страшно и безнадежно все эти годы?
Неужели во всем этом не было ни одного просвета, способного помочь мне жить со всем этим, не потерять способности любить и радоваться?
Было, и в этом вопросе нельзя не отдать должного моему мужу и его способности чувствовать «красные линии».
Он никогда не скрывал, что я служу для него батарейкой, аккумулятором, позитивной энергией которого он питается. Он говорил об этом даже с некоторым восхищением и признательностью, и это звучало, конечно же, иначе, нежели бы он сказал «Я вампир, а ты мой донор». Менялась ли от этого суть? Сложно сказать…
Но он, конечно же, понимал, что любую батарейку надо подпитывать.
В общем и целом он был вполне примерным семьянином, во всяком случае — во внешних аспектах выполнения своей роли мужа и отца.
Он никогда не снимал с себя обязанностей по воспитанию детей. Не помню, чтобы он сколько-то долго сидел без работы или какого-то дела.
Прилежно отвозил и забирал детей из садика и школы.
Я не знала, как и где платится коммуналка, практически не вкладывалась в ремонт машин и в крупные покупки. Машин у нас всегда было две. В редких случаях, по каким-то форс-мажорным обстоятельствам, мы делили одну машину на двоих, но никогда не было такого, чтобы он забирал автомобиль чисто под свои нужды и интересы, игнорируя мои.
Деньги у него тоже почти всегда были. А если не было в моменте, то ему нужно было поставить цели и задачи, и деньги появлялись. На его языке это называлось «выдерну из оборота», что подразумевало, конечно же, что они потом в этот оборот вернутся, но когда и как — это уже были не мои проблемы.
Ну, до поры до времени были не мои.
Во всяком случае, тот огромный финансовый пузырь, что раздувался где-то за пределами попадающего на мои глаза пространства, стал для меня очень большим и неприятным сюрпризом.
Он копил и отодвигал проблемы по времени, до какой-то поры очень успешно и незаметно для меня.
Потом это все рвануло, как Хиросима и Нагасаки, вместе взятые, но лет десять, а то и больше это были какие-то тайные для меня процессы. В моменте же деньги были всегда, более того, я всегда знала, что какие бы напасти типа серьезно поврежденной в ДТП машины ни свалились на нас, они будут преодолены в кратчайшие сроки.
Поэтому не было в нашей жизни проблем какого-то бытового или финансового плана. Притом что и потребностей какого-то высокого порядка у нас не было: мы довольствовались жизнью в трехкомнатной квартире, а не в трехэтажном особняке, ездили на «форде» и «мегане», а не на «крузаке» и «ягуаре», но сильно ли нас это тяготило?
Нет.
И в этом нет никакого преувеличения. Мы были счастливы и с тем, что у нас было, а все иное нам казалось достижимым в самом ближайшем будущем.
Если чего-то и не хватало мне, то это невозможно измерить в каком-то финансовом, материальном измерении.
И муж старательно искал эти способы так, чтобы не менять в нашей жизни чего-то, может быть, более важного. Впрочем, не стоит здесь винить лишь его одного. Я принимала эти правила игры, и они вполне меня устраивали.
В Чердынь мы впервые приехали в 2007 году.
Он долго, годами бредил этим местом, еще с детства начитавшись то ли Мамина-Сибиряка, то ли каких-то других писателей, а может, и вычитав статью в своем любимом справочнике «По Советскому Уралу» за 1930 год.
Чердынь — маленький городок на севере Пермского края, основанный в такой тьме веков, что насчет этого остались только легенды…
Красивейшие, дикие, первозданные места. Древний кусочек окраинных новгородских владений, поглощенных в XV веке Москвой.
Здесь все пропитано духом и магией Севера. Здесь на каждом шагу отголоски какого-то чудного, древнего, волшебного мира.
Он не кричит, не говорит даже, а шепчет о себе названиями древних поселений, рек, гор.
Чердынь, Ныроб, Покча, Вильгорт, Камгорт, Пянтег, Редикор, Бондюг, Кольчуг, Колва…
Мы были здесь бесчисленное количество раз, облазили, наверное, все уголки этого сурового, но прекрасного края.
Здесь было и есть наше место силы.
Мы приезжали сюда вдвоем, махнув по трассе шестьсот километров, приезжали с детьми, приезжали с друзьями, открывая для них этот новый мир.
Нас уже знали в одной из местных гостиниц, больше похожей на смесь гостиницы и турбазы, у нас был заведен свой ритуал посещения обязательных мест.
Панорама
