Виталий Мелентьев - Штрафной удар
И все так же неслышной мягкой походкой вышагивал член Военного совета – генерал Иван Харитонович Добровольский; сидел с края стола начальник армейского смерша, положив тяжелую белую руку на папку с документами; и начальник штаба, все так же прислушиваясь к словам, быстро, сноровисто просматривал бумаги, шуршал картами: бумаги он любил и уважал.
На половичке, ощущая, как солнце припекает даже сквозь тронутые пылью сапоги, стоял начальник разведывательного отделения штаба армии полковник Петров и присматривался к присутствующим.
То, что командующий не пригласил его присесть за общий стол, подсказывало, что «именинником» сегодня станет именно он. Это волновало и обижало. В конечном счете в происшествии с майором Лебедевым виновата не разведка, а контрразведка. Ей следует отвечать за то, что в нашем тылу оказались вражеские диверсанты. Но начальник смерша преспокойно сидит за столом – квадратный, плотный и невозмутимый.
Член Военного совета коротко, исподлобья взглянул на командующего, остановился сбоку Петрова и предложил:
– Садитесь, полковник. В ногах правды нет.
«Ах вот в чем дело… – облегченно подумал Петров и вздохнул поглубже: сам того не замечая, он сдерживал дыхание, словно опасаясь потревожить начальство. – В этом все и дело – подобные происшествия прежде всего касаются члена Военного совета. Он ведь отвечает за поддержание бдительности».
Это успокоило Петрова. Он уважал члена Военного совета – немногословного, быстрого на подъем и в общем-то справедливого генерала, – потому разрешил себе пошутить:
– Правильно отметили, товарищ генерал, вся правда у начальства.
– У подчиненных ее не меньше, – несколько более резко, чем требовалось для установления доверительной, деловой обстановки, ответил командующий. – Только они эту правду, к сожалению, иной раз придерживают.
В комнате стало очень тихо, и командующий уже поспокойнее спросил:
– Как там майор?
– Думали, будет хуже, – поднялся Петров.
– Сидите, – командующий махнул пухлой большой рукой.
Но полковник не сел: он привык отвечать стоя.
– Ранения не тяжелые, но, как говорится, растянул вязы. У врачей на этот счет есть иное умное название.
– Этого еще недоставало! Как же он умудрился?
– Не помнит. Но шофер считает, что, когда машина налетела на пень, майора по инерции сильно дернуло. А поскольку он уже был ранен в голову, то инстинкт противодействия не сработал и он не успел напрячься. Сейчас лежит и шутит – хорошо, говорит, что голова не оторвалась. Жилы крепкие.
– За каким его чертом одного понесло? Не мог шофера разбудить.
«Понятно, – отметил Петров, – расследование проведено. Начальству доложено».
– А что бы изменилось, если бы он поехал с шофером?
– Ну все-таки… Хоть бы отстреливался… Наконец, ординарца мог бы взять.
– Товарищ командующий, ординарец у нас один на всех, он же еще и писарь. Кроме того, майор уже один раз осекся… Естественно, что сейчас он особенно осторожен…
– Осторожность, граничащая с бесшабашностью. Надо запретить старшим офицерам ездить без охраны. Они у нас слишком много знают, чтобы их не охранять.
– Это правильно, товарищ командующий, но… не для разведки, – неожиданно вмешался начальник смерша полковник Целиков.
И Петров покосился на него: поддержки с этой стороны он не ожидал.
– Это ж почему у них такая привилегия? – недовольно поморщился командующий. Он не любил вот таких, с ходу прорывающихся возражений.
Целиков не мог не знать об этом и все-таки позволил себе ворваться в разговор, и это насторожило присутствующих. Но Целиков словно не заметил изменения настроя.
– Чем меньше людей знает, куда, зачем и когда ездит или ходит разведчик, тем больше шансов на успех самой разведки. А ведь и ординарец, и шофер – люди. У них есть знакомые, их видят и по стечению фактов иные, дотошные, могут сделать выводы. Чаще – беспочвенные, иногда – правильные. Но даже если иногда, это все равно опасно.
– Ты своему начальству доложил о происшествии? – спросил командующий.
– Доложил.
– И что же?..
– Судя по тому, что разговор отложен, полагаю, группа не единичная. Да и прошлые ориентировки…
– Вот так!.. Они ползают, а мы сидим и ждем.
Командующий вздохнул и посмотрел на Петрова. Полковник выдержал взгляд и подумал: «Смершевцы явно проходят стороной, а нам придется отдуваться. Впрочем… Впрочем, смерш для того и создан, чтобы бороться с врагом особого рода – шпионами. А наше дело…»
– Когда же отправятся ваши, полковник Петров? – резко спросил командующий.
– Товарищ командующий, как вам известно, разведка не получала на сей счет конкретной задачи. Возможные варианты… отрабатываются.
– Возможные варианты… – буркнул командующий, но его перебил первый член Военного совета генерал Добровольский.
– Какие меры вы приняли, – обратился он к начальнику смерша, – чтобы обезвредить разведгруппу противника, и что сделано для предотвращения подобных явлений?
Полковник поднялся, и Петров понял: Добровольский чем-то недоволен, и работники смерша знают об этом.
– Засады, усиленное патрулирование, создание особых оперативных групп, усиление контактов со связистами на предмет перехвата возможных передач, разумеется, пеленгация. Кроме того, вместе с начальником политотдела уточнена тематика и уже начата агитационно-пропагандистская работа во всех частях и подразделениях. Особый упор делается на части резерва.
– Все это взгляд назад, в наш тыл. А вперед? В сторону противника?
– Не совсем понял…
– У вас не рождалась мысль, что разведчики противника двигались не в наш тыл, а стремились перейти линию фронта? Ведь, как мне известно, за последнее время не было зарегистрировано ни одной передачи из нашего тыла. Это так?
– Да, – начальник смерша наклонил лобастую голову, широкие его плечи развернулись и стали еще шире. – Вы считаете, что группа не имела радиостанции и теперь возвращается с собранными разведданными?
– Полковник Петров, – Добровольский резко повернулся к разведчику, – вы такую возможность допускаете? Исходя из обстановки: насыщенность войсками прифронтовой зоны, неустоявшуюся линию фронта и так далее? Как бы вы поступили в данном случае?
«Что ж… Член Военного совета задает умные вопросы. И, кажется, ясно, куда он клонит», – подумал Петров и ответил:
– Вариант возможный. Рация могла забарахлить при переходе линии фронта или была разбита при выброске с самолета. Наконец, просто вышла из строя. А может быть, группе не придали рации – задание было конкретным и кратковременным. Но в этом случае мне неясно, зачем им понадобился «виллис»? Ведь они не могли ни увидеть, ни предположить, что за рулем сидит майор. И в немецкой, и в нашей армии старшие офицеры далеко не всегда садятся за руль. Значит, они охотились за машиной.
– Вы в этом уверены? – впервые вмешался в разговор начальник штаба. Он оторвался от бумаг и, почесывая толстым красным карандашом переносицу, внимательно смотрел на Петрова.
– Мне доложили, что в скаты машины не попала ни одна пуля – значит, по скатам не били. Следовательно, били по шоферу. Он им не требовался.
– Резонно, – сказал начальник штаба и опять уткнулся в бумаги.
– Вот поэтому мы и уделили основное внимание тыловым частям, – сейчас же вмешался Целиков.
Член Военного совета обменялся быстрым, едва уловимым взглядом с командующим и спросил:
– Скажите, товарищи, вы не обращали внимания на то, что легковые машины тщательно проверяются на контрольно-пропускных пунктах, когда они едут в тыл? Но когда они едут на передовую, бдительность явно притупляется. И еще одно. За все время войны я что-то ни от кого не слышал, чтобы его машину задержали где-нибудь впереди линии расположения штабов дивизий. Там устанавливаются или уже установились никем не писаные правила, по которым любая легковая машина обязательно своя и обязательно начальства, а поэтому проверять ее не следует. И машины носятся там где хотят и как хотят.
– Иногда напарываясь на минные поля или попадая под обстрел, – усмехнулся командующий.
Добровольский подвел-таки свои рассуждения-вопросы к логическому концу, и Петров увидел, как побагровела крепкая шея начальника смерша. Обнаруживался просчет.
– Вы правы, товарищ генерал, – сразу согласился Целиков. – Об этом не подумали. Сейчас же переориентирую людей.
Начальник штаба поднял голову и вопросительно посмотрел на командующего. Тот как будто ждал этого взгляда и неторопливо кивнул.
– Да. Оформите приказом по армии.
– Приказ приказом, – сказал Добровольский, – но мне хочется знать, что думает разведчик о возможном замысле этой группы противника?
Полковник Петров помедлил с ответом. Ход его мыслей раздваивался. Конечно, прослеживая рассуждения Добровольского, он профессионально, опять-таки мысленно, отвечал на его вопросы и, естественно, шел при этом дальше. И так же привычно он думал и за противника.
