Павло Автомонов - Имя его неизвестно
Вскоре в плите без дверцы, покрытой сверху листом тонкого железа, занялся огонек.
Блаженные минуты! Разведчики пили горячий чай из солдатских котелков, сушили промокшие сапоги, штаны, шинели и куртки, от которых шел сизый пар. Хотелось спать.
И они заснули, поочередно неся вахту.
Дмитрий, дежуривший четвертым, вдруг тревожно закричал:
– Немцы!.. По нашим следам!
Командир взобрался по лестнице на чердак и посмотрел в бинокль: тропой, пролегавшей над долиной, двигался небольшой вражеский отряд. Евгений перевел бинокль на лес. И там, рассыпавшись цепью, также шли вооруженные люди.
«Бежать в лес – значит наскочить самому черту на рога. Останемся здесь!» – решил командир.
Наступила такая тишииа, что отчетливо стало слышно, как на земляном полу шипело вытащенное кем-то обгорелое полено. Вот и кончились эти тихие и теплые, как и сам огонек в плите, минуты. Как быстро они пролетели!
Устраиваясь у окошка с автоматом, Роман зацепил котелок, и тот покатился со звоном. От этого звука Василий вздрогнул. Вот так же звякнула на рассвете щеколда огородной калитки. Неужели их выдал тот человек в шапке из телячьей шкуры? А может быть, их засек патруль?
С чердака раздались автоматные очереди. Стреляли Евгений и Анатолий. Приготовились к бою и Василий с Романом и Дмитрием.
Стрельба было стихла. Но вот из лесу выскочили автоматчики, и она снова усилилась.
Пули со свистом влетали в окна, застревая в глиняных стенах. Бой разгорался. Трескотня автоматов, возгласы, крики и стоны раненых. Но к великому удивлению наступавших, избушка с дырявой крышей и покосившимися стенами, которая была похожа на старую бабусю, согнувшуюся под тяжестью лет и непосильной работы, не сдавалась.
– Перебрось огонь на лесок! – приказал Евгений Анатолию, а сам, укрыв голову за дымоходом, принялся стрелять по подползавшим немцам.
– Внизу! – обратился Евгений к своим. – Следите за открытой дверью… Берите на прицел тех, что ползут из лесу.
– Есть!
К сеням, выкрикивая и стреляя на ходу, пробиралось из лесу с десяток гитлеровцев и полицаев. У крыльца упали гранаты. Взвился столб пыли.
Василий, взмахнув гранатой без предохранительной чеки, швырнул ее. Задрожали стены избы; подобравшиеся было к двери солдаты попадали наземь.
– Кто бросил лимонку? Молодец! – похвалил командир.
Тем временем Анатолий заметил с другой стороны новую угрозу. Слегка приподнявшись, сержант позвал командира:
– Лейтенант! Пулемет ставят слева… Он не договорил. Рой пуль прожужжал около уха, и Анатолий рывком наклонил голову. Пуля ударила в висок. Обливаясь кровью, сержант рухнул на пол.
– Толя! Толя!
Но слева застрочил пулемет, и Евгений вынужден был броситься в угол. Он снова прицелился. О, как ему хотелось сейчас отомстить за Анатолия. Лицо, щеки стали мокрйми от пота. Весь напрягшись, он стрелял и стрелял. Пулемет вдруг умолк. Около него валялось несколько солдат.
Но врагов много, слишком много против них, четверых.
– Роман! Сюда! – позвал лейтенант, приостановив стрельбу.
Но Роман истекал кровью… Так и не дошел он до родного Косова над стремительным, бурливым Черемошем. Как он любил свои седые горы и зеленые полонины с маленькими избушками-колыбами, словно повисшими среди зеленых пихт. Только вчера Роман говорил, что ждет своих друзей после войны на Гуцульщине.
А Евгений приглашал всех на свадьбу в славный Ленинград. Кто из юных бойцов не грезил в трудные дни войны о встрече с любимой? Только две недели назад Нина писала Евгению: «У нас стало лучше. Появились продукты. Но враг еще обстреливает город из пушек, еще прорываются его черно-крестные самолеты. А Ленинград стоит и будет стоять…»
Враги приостановили, атаку. Они решили, что их слишком мало, чтобы взять эту крепость, и послали к коменданту за помощью.
Тишина длилась минут десять.
Василий чуть приподнял Романа; сержант закашлялся, изо рта его полилась кровь.
– Что ты хочешь сказать, Ромушка?
– Злая судьба… Так в Косове и не узнают, что Роман настоящей смертью… А?.. Что-то шумит? Слышишь, Василий? Черемоша грали хвили…
– Что с Романом? – крикнул Евгений.
– Нет уже Романа…
– И Анатолия тоже.
– Сдавайтесь! Мы сохраним вам жизнь! – кричали полицаи.
Из избы не отвечали, словно там уже никого не было в живых.
Как долго тянется подаренный врагом миг. Евгению, Василию и Дмитрию казалось, что солнце уже успело сотни раз пройти от горизонта до горизонта. Сейчас оно было на закате, над степью. Они ожидают смерти, а время тянется так медленно. Может быть потому, что они мало думают о ней? Разве им не о чем больше думать? Можно вспомнить всю жизнь, и радости, и горести, и все незабываемые минуты. Евгений озабочен другим: нельзя ли спасти хоть одного, хотя бы своего помощника – радиста Василия. Тот сумел бы выполнить задание. Ведь командование ждет от них вестей. Но как спасти? Немцы еще до темноты сравняют хату с землей.
Евгений то и дело поглядывал и а солнце. Ему казалось, что оно совсем неподвижно: застыло на месте, чтобы увидеть, что же тут произойдет…
Со стороны заводского поселка появилась новая группа солдат. Лейтенант осторожно спустился с чердака к своим.
– Ну, ребята! – промолвил он дрогнувшим голосом. – Идут…
Евгений обнял Дмитрия, потом подошел к Василию и взял его за плечи.
– Видишь, солнце идет к закату. И нам тоже придется… А как хочется, черт побери, быть в зените!
«Быть в зените… Вечно воспламеняющийся и угасающий огонь», – с горечью вспомнил вдруг Василий слова Гераклита.
Вдруг у противника началось оживление. Из долины вынырнул учебный двухкрылый немецкий самолет. Он летел прямо на избушку. Солдаты радостно загалдели, подбрасывая вверх фуражки.
Гур.. ррр.. р, – рычало вверху.
Евгений поспешно влез по старой лестнице на чердак и выстрелил из автомата по урчащему самолету. Но как подбить его из такого оружия? Из самолета выпали три маленькие зажигательные бомбы. Одна упала на кровлю. Огонь лизнул стропила, задымилась серая солома.
– Выползайте! Вася, Митя! Вася, дым – последняя надежда. Может, кто-нибудь из вас родился в сорочке! Я приказываю. – И смолк.
Дмитрий и Василий подскочили к лазу.
– Лейтенант!
Евгений не отвечал.
– Все! – в ужасе промолвил Дмитрий. – Женьку убили!..
Дым въедался в глаза, стлался сплошной тучей. Пригибаясь к самой земле, Василий и Дмитрий поползли от сеней вниз, к лесу. Перед тем как покинуть загоревшуюся хату, Василий разбил и бросил в огонь радиостанцию.
– Кто? – спросил один из гитлеровцев, когда оба разведчика выбрались из избы.
– Трусы! – крикнул по-немецки Василий. – Дыма испугались? Отлеживаетесь? А ну, вперед!
Солдаты послушались. Закрываясь от дыма руками, они двинулись к хате. Но вдруг один выстрелил в голову Дмитрия.
– Что ты сделал, негодяй, ты убил моего пленного! Туда! – прогремел Василий, указывая на хату, и пустил пулю вдогонку убийце Дмитрия.
Сколько событий за одну минуту!.. Василий пятился к лесу.
«А вдруг Евгений не убит, а только тяжело ранен?» – остановился в нерешительности Василий и оглянулся.
Лейтенант Евгений и вправду был еще жив, когда товарищи звали его. Огонь подкрадывался к нему, обжигая тело. Напрягая последние силы, Евгений выдернул кольцо из гранаты-лимонки и крикнул:
– Да здравствует мой Ленин… – Конец слова – «град» – утонул в грохоте.
«Так вот когда ты погиб, дружище!»
Василию хотелось врезаться в ряды врагов и крошить их направо и налево.. Он так стиснул зубы, что у него заныли челюсти. «На тебя надежда, Вася, попытайся», – таков был приказ Евгения, командира, друга…
Пробираясь через кусты орешника, Василий мучительно думал: «Что же теперь делать? Что?..» Ответа не было. Только ветер шуршал в кустарнике, разгоняя дым.
Вскоре лес оборвался. Впереди поле, еще дальше какое-то село.
Из оврага повеяло прохладой.
Василий стоял и прислушивался. Где-то близко поскрипывали колеса. Из балки показалась дуга, затем конская голова.
Приготовив пистолет, лейтенант вышел навстречу.
– Стой!
Возница остановил коня и соскочил с телеги.
– Как ты смел с наступлением темноты появляться с подводой? – решительно опросил Василий.
– Я же для управы хворост везу, – испуганно промолвил крестьянин.
– Для управы?.. Решил воспользоваться суматохой и накрасть дров? Давай вожжи! За конем поутру придешь в комендатуру заводского поселка…
– Господин полицай! Я же для управы…
– Молчать, свинья! – крикнул Василий и выругался: – Доннер веттср! Там раненые, а он с управой своей… Утром придешь к коменданту и возьмешь коня! А сейчас марш домой! Живо!
Возчик растерянно смотрел на грозного и не совсем понятного военного, хотел что-то сказать, но лишь вобрал голову в плечи и промолвил:
– Слушаю, пан!
