Анатолий Казаков - Кровавое лето в Бендерах (записки походного атамана)

Не меньше таким приемом были удивлены и те милые женщины.

— Спасибо Вам ребята! От нас, от всех женщин, матерей Приднестровья!

А потом был большой пир. За одним длинным столом вместились не только иркутские казаки и офицеры гвардии, да два раненных под Дубоссарами донских казака и врач, сопровождающий их в московскую глазную клинику Святослава Федорова. Нашлось место для многих, благодарных всем защитникам Приднестровья, тираспольчан…

Часть 2. Дело чести

Честь — это совесть, но совесть болезненно чуткая.

Это уважение к самому себе и к достоинству собственной жизни, доведенное до крайней степени чистоты и до величайшей страстности.

Начавшийся атаманский совет сразу же пошел как-то наперекосяк. Вернее сказать, совет начался еще на крыльце станичной управы, где, встретившись и перекуривая, хуторные атаманы и члены станичного правления эмоционально обсуждали, дошедшие без прикрас в этот таежный «угол», последние вести из далекого Приднестровья. Проскальзывавшие до этого противоречивые и скупые газетные строчки, не давали полного понимания событий, происходивших на берегах Днестра, заставляли задаваться еще большими вопросами…

Бумаги в довольно весомом пакете, доставленные в станицу «Вилимскую» пару дней назад нарочным офицером от атамана Иркутского казачьего войска — информационное письмо Союза казаков России, обращение атамана Черноморского казачьего войска, ксерокопии статей и страниц приднестровских газет — произвели эффект разорвавшейся бомбы! А тут еще, показанный вчера по центральному телеканалу, документальный фильм о начавшихся там, в марте 1992 года кровавых событиях, вконец взбередили души казаков!

Вадим Михайлов — походный атаман станицы, стоя тут же на крыльце, уже понял, что запланированные на этот совет вопросы отошли на второй план — дошедшие новости буквально обрушили повестку дня…

Чтоб совет окончательно не превратился в митинг и говорильню, потребовались непререкаемый авторитет и настойчивость станичного атамана Валерия Бубнова, его терпение и понимание ворвавшегося в души казаков урагана. Вопросы хозяйствования, экономического развития станицы обсуждать не стали — в таком эмоциональном состоянии это было бесполезно. Но зато на «ура» прошли вопросы подготовки молодежи к службе в армии, возрождения в городе добровольной народной — казачьей! — дружины, сотрудничества с фондом «Правопорядок».

Совет закончился поздно вечером. По дороге домой Вадим все думал о сказанных, застрявших в душе зазубренными осколками, фразах: «в Приднестровье война»…, «русских и там уже долбят!», «это русская земля!», «…Россия молчит…», «…терпеть?»

«Терпеть?! Спокойно взирать на кровавые теленовости? Ну, уж нет! Надо что-то делать! Что делать?»

В принципе, этот вопрос для Вадима уже не был вопросом. Он уже знал что делать, и верил, что принятое им решение в унисон душевному порыву многих казаков — мы нужны там, мы должны помочь Приднестровью! Сейчас его мучила уже другая сторона данного вопроса — как это организовать?

Казаки Дона, Кубани и Терека по «сполоху» первыми пришли на помощь народам Приднестровья и своим братушкам — казакам-черноморцам, бок-о-бок с ними уже второй месяц сражались против молдово-румынских националистов.

Дубоссары, Кошница, Григориополь из-за непрерывных артобстрелов и атак частей кишиневской армии и полиции превратились в зияющие, кровавые раны на недавно еще цветущей, благодатной земле Приднестровья. Гибнут ни в чем не повинные люди. Вся их вина лишь в том, что они хотят жить свободными, жить на своей родной земле, говорить на своем родном языке. Эти люди не желают быть безропотным стадом, которое Кишинев хочет загнать под иго «Великой Румынии». За это их сделали врагами. За это взрывают их дома. За это их убивают. Всех, не разбирая: стариков, женщин, детей…

Гибнут приднестровские ополченцы, милиционеры, гвардейцы. Гибнут казаки. Уже десятки сынов Дона, Кубани и Терека пролили свою кровь на Днестре. Но это не страшит — на их место приходят другие.

«А мы-то, почему в стороне? Или Ангара уж очень далека от Днестра? Мы — сибиряки, и надо бы освежить память румынам — кто это такие!»

Уже на следующий день после работы Вадим зашел домой к своему другу и единомышленнику, товарищу атамана станицы Владу Смолину.

Разговор был прямой, долгий и обстоятельный. В душевном порыве друзья были едины. Но что и как делать? Вадим высказал свои мысли, которые больше походили на уже сформировавшийся план действий. Еще раз прочитали и проанализировали подборку материалов, также присланную накануне, которые передавал уже месяц как командированный в Приднестровье, официально офицером связи, товарищ атамана Иркутского казачьего войска войсковой старшина Игорь Кошелин — профессиональный военный, подполковник, журналист. Как узнали позднее, Игоря в Приднестровье звали не иначе, как «Советник»…

Обсудив, казалось, все нюансы задуманного, друзья пришли к выводу: без необходимой подготовки ехать нельзя!

Вопросы организации подготовки Вадим взял на себя. Влад не стал с этим спорить, зная о его отношениях с офицерами горвоенкомата, горотдела милиции, войсковой части, с ребятами — ветеранами Афганистана…

Дело осталось за малым, но самым трудным — получить «добро» у войскового атамана. А в том, что атаман станицы всецело поддержит их, не сомневались ни на йоту. Надо его ввести в курс задуманного, не откладывая в «долгий ящик». Тут же позвонили Бубнову, зная наперед, что в это время он — начальник одного из отделов милиции, явно находится на работе. Уже через час изложили ему свои намерения. Возражений от всегда сдержанного и рассудительного атамана не услышали. Вадим лишь отметил про себя, как во время разговора глаза Бубнова, буквально засиявшие, все же не смогли скрыть толику грусти…

— С Мериновым об этом сами говорить будете. В субботу атаманский совет войска, полетите вместо меня. Я позвоню в Иркутск, предупрежу атамана. Собирайтесь, — сказал напоследок Бубнов.

После окончания атаманского совета войска Вадим с Владом попросили атамана выслушать их наедине, посчитав, что огласка пока в этом деле не нужна.

Разговор с атаманом был долгим. Если сказать, что был трудным — это было бы слабо сказано. Ответ один: нет — и все!

— И без вас там с Дона и Кубани бойцов хватает! Я запрашивал уже Союз казаков России… Все — разговор окончен!

Вадим с Владом уже были на пороге отчаяния. Никакие доводы и уговоры на атамана не действовали. Вадим почувствовал, что этот разговор поднял в нем, как никогда ранее, несмотря на искреннее уважение к Меринову, волну раздражения и протеста.

Вадим встал из-за стола, одернул гимнастерку и разгладил складки за ремень.

— Николай Михайлович! Мы все равно поедем. Соберем группу, подготовимся и поедем, — тихо, но с металлом в голосе сказал Вадим, хмуро глядя на атамана. — В стороне сидеть не будем. Прошу, батька, разреши… Не позорь нас, не бери грех на душу…

С минуту они молча смотрели друг на друга.

— Ладно… Готовьтесь, — так же тихо, не отрывая взгляда, ответил Меринов. И глаза его потеплели. — Я поговорю с Москвой…

Как организовать более-менее серьезную боевую подготовку, скрыв истинную ее цель? Это была задача. Но решение было все же найдено. Как походный атаман станицы, Вадим отвечал за военно-патриотическое воспитание казачат, подготовку казачьей молодежи к службе в армии, за поддержание должного уровня военной подготовки среди строевых казаков. Он был частым гостем и в военкомате, и в войсковой части, что стояла на окраине города. Со временем он стал там «своим человеком», со многими офицерами по-доброму деловые отношения давно перешли в довольно искренние, дружеские.

И этот визит Вадима не был для военного комиссара чем-то необычным. Он давно уже привык к разным взаимовыгодным инициативам казаков. Вот как этой весной: у военкомата появились проблемы с доставкой повесток, с сопровождением призывников на областной сборный пункт? Что ж, казаки возьмут это на себя, но взамен — всех призывников-казаков станицы направить на службу в оперативный полк внутренних войск МВД, с командованием которого у иркутских казаков уже сложились добрые отношения…

— Анатолий Федорович, насколько нам стало известно, — Вадим перешел к деловой части разговора, — перед военкоматом из-за оплаты возникли трудности с призывом на десятидневные сборы офицеров запаса. Вам нужно выполнить приказ, а нам — казакам — нужны такие сборы. Сколько человек вам нужно привлечь? Мы можем выставить на сборы порядка полусотни казаков, из них больше половины — офицеры запаса. Но есть некоторые «но». Первое: сборы мы проходим бесплатно и в свободное от работы время — по вечерам и выходным. Из этого вытекает второе: количество учебных дней вынуждено увеличивается. Третье: программу сборов мы с Вами согласовываем, откорректировав с учетом опыта боевых действий в Афганистане. Как Ваших помощников — инструкторами, мы привлечем ребят-«афганцев» из клуба «Перевал». Среди них есть, Вы знаете, офицеры, служившие в ВДВ и в спецназе. Их тоже можно будет официально включить в число проходящих эти сборы. Помогают они на тех же условиях, то есть без оплаты. Ваши офицеры в классах военкомата будут преподавать нам теорию, а «афганцы», опять же под Вашим контролем, будут гонять нас на практических занятиях на полигоне войсковой части… Особое внимание нам бы хотелось уделить тактике, инженерной и огневой подготовке. Причем, как минимум, пару раз нам бы хотелось пройти через стрельбище войсковой части со сдачей зачетов, но не помешают и тренировочные стрельбы из малокалиберных винтовок в тире военкомата… Как Вы к этому отнесетесь?