Лев Славин - Два бойца
Он помолчал и прибавил с угрюмой злобой одессита:
– Может, одни только румынские фашисты еще хужее за их…
Успокоившись немного, он сказал:
– А шё, ребята, никто не видел этого раззяву Сашу?
– Не волнуйся, Дзюбин, – сказал санитар Гладышев, – среди убитых его нет.
– Кто волнуется? – огрызнулся Аркадий. – Я волнуюсь не о нем, я волнуюсь об том, шёб он почистил пулемет.
Мы пошли на ночевку в темный еловый лес за деревней. Поспать, поспать! – вот от чего мы никогда не могли отказаться. Мы растянулись на мягкой толстой хвое. Едва прильнули мы щеками к изголовьям – ранцам, каскам, противогазам, – как тотчас впали в длинный и крепкий, как в детстве, сон.
Один Аркадий не спал. Он бродил меж деревьев, склонялся над бойцами и пускал им в лицо луч своего фонарика. А если кто просыпался, Аркадий спрашивал:
– Извиняюсь, вы, часом, не видели моего дурня?
Он вышел на опушку леса и стал здесь, опершись на пулемет и беспокойно вглядываясь в даль своими маленькими повелительными глазками. Плащ-палатка, эта защитная мантия, скульптурными складками ниспадала вокруг его длинного, тощего тела. Так простоял он всю ночь. А утром появился Саша.
– Живой! – с возмущением сказал Аркадий. – Где ты пропадал всю ночь? Почему бросил грязный пулемет?
Гигант робко сказал:
– А меня увезли к командиру.
– К какому командиру? Шё, ты не можешь говорить быстрей?
– К командиру полка.
– Майору Чернову?
– М-гм.
– Зачем?
– А он хотел меня видеть.
– Зачем? За-чем? Ты понимаешь русский язык?
– А он мне сказал: «Молодец, товарищ Свинцов, хорошо дрался, грамотно дрался».
– А шё ты такое сделал?
– А я поклал немножко фашистов в рукопашной.
– Сколько?
– А я семерых поклал.
Аркадий молча смотрел на Сашу.
Саша виновато переминался на своих слоновых ногах, бормоча:
– Пулемет-то я сейчас почищу, так уж вышло, понимаешь…
– Не, кроме шуток, семь штук?! – закричал Аркадий, и его худое надменное лицо расплылось в довольную улыбку. – Вот это да! Вот это спасибо! Поддержал марку пулеметного расчета.
И своей длинной тонкой рукой он крепко потряс тяжелую Сашину руку. Гигант покраснел от радости. Похвала друга была для него, пожалуй, не менее дорога, чем боевая медаль, к которой он был представлен за это дело.
На следующий день, когда отражали контратаку, Аркадия и Сашу постигла неприятность. Снаряд разорвался возле них. Они окликнули друг друга:
– Жив?
– Жив?
Потом они поднялись, стряхивая е себя землю, и разом вскрикнули в гневном изумлении: кругом валялись исковерканные остатки пулемета, их дорогого «примуса», как они его называли.
Запасного пулемета в этот момент под рукой не оказалось. Надо было ждать, пока доставят новый из тылового склада. А пока что лейтенант Рудой приказал Аркадию взять винтовку.
– Дожил на старости лет, – горько сказал Аркадий. А к ночи, пошептавшись о чем-то с лейтенантом, он исчез.
Теперь для Саши наступило время тревожиться и не спать всю ночь и в тоскливом волнении бродить по лесу, разыскивая Аркадия, а может быть, его бездыханное тело.
Но час Аркадия Дзюбина еще не пробил.
На рассвете он появился. Вид у него был измученный, но довольный. За спиной висел немецкий ручной пулемет. Он стал было рассказывать Саше о своих ночных похождениях. Но рассказ плохо давался Аркадию. Он падал от усталости. Вскоре он пошел в землянку и лег спать.
А Саша разостлал под деревом кусок брезента и положил на него пулемет. Собралась кучка бойцов, с интересом приглядываясь к незнакомому оружию.
– Не нравится мне этот примус, чудной какой-то, – пробормотал Саша.
Тем не менее он ловко и быстро разобрал его. Отсутствие инструмента не мешало ему. Он отвернул ствол голыми пальцами, которые, казалось, были не менее крепки, чем сталь пулемета.
– А як же Аркадий достав цей кулемет? – спросил Окулита, наводчик из другого пулеметного расчета. В голосе его была профессиональная зависть.
– Спроси его, – холодно сказал гигант.
Он был обижен тем, что Аркадий не взял его ночью с собой.
Он придвинул к себе банку со щелочью и опустил в нее конец ствола. Потом навертел на шомпол аккуратную подушечку из пакли, осторожно ввел ее в канал ствола и принялся водить шомполом взад-вперед, с удовлетворением прислушиваясь к аппетитному чавканью, какое издавала мокрая пакля, снуя по стволу.
Потом он поднял ствол и заглянул в него одним глазом, как в подзорную трубу.
– Я б тому немцу дал четыре наряда за небрежное хранение оружия, – сердито сказал он.
Из землянки вылез Аркадий. Он спал не более часа, но был свеж и весел. На губах его играла обычная насмешливая и слегка надменная улыбка. Он с удовольствием подставил лицо под еще не жаркое солнце. В руках у него была консервная банка, и он то и дело запускал в рот ломти сочного жирного мяса. Самодовольно улыбаясь, он посмотрел на пулемет.
– Дэ ж тоби, Аркадий, высторчило Цей кулемет? – спросил Окулита.
– Личный подарок генерал-фельдмаршала фон Лееба, – сказал Аркадий, зевнув.
– Я ж тэбэ справди пытаю.
– Ну как такие вещи достаются, дружочек? Одним солдатом в фашистской армии меньше, одним пулеметом в Красной Армии больше. Конечно, до нашего примуса ему далеко. Но зато дорог как память.
– Что меня не взял с собой? – сурово сказал Саша.
– Тебя?
Аркадий посмотрел на Сашу с веселым озорством. Гигант беспокойно заерзал, предчувствуя недоброе. И действительно, Аркадий продолжал, повысив голос, чтобы привлечь к себе внимание:
– Тебя? Шёб ты мне своим сопеньем разбудил всю фашистскую армию? Саша, дружочек, расскажи человеку, как ты один раз поднял на ноги целую германскую дивизию СС.
– Трепаться-то брось, – сказал Саша, покраснев. Но Аркадий, у которого всегда была в запасе какая-нибудь издевательская история о Саше, продолжал:
– Сашенька наш где-то в бою достал трофейный маузер. Знаете, такой здоровецкий, как пушка. И красивый, никелированный, с какой-то немецкой надписью. Шикарная вещь. Ему сколько раз меняться предлагали. Но Саша ни в жисть не хотел расстаться со своим маузером. Только ему никак не удавалось из него стрельнуть. Он же в атаку идет без оружия, он клепает фашистов кулаками. Сами видите, мальчик здоровый.
Кругом засмеялись. Санитар Гладышев, мужчина серьезный, обстоятельный, сказал неодобрительно:
– Ну, пошел гвоздить своего дружка.
Саша пригнулся к Аркадию и сказал угрожающе:
– Говорю, трепаться-то брось! Аркадий, не слушая, продолжал:
– Ну так вот, как-то на нашем участке было затишье, и Саша решил попробовать свою пушку. Он потопал куда-то далеко в лес. Там он, значит, сорвал беленький цветочек, нежненький такой, ромашка чи шё, и прицепил его к дереву заместо мишени. Ну хорошо. Сам отошел шагов на тридцать, нагнул свою умную голову, прицелился и пальнул. А у маузера, знаете, звук здоровый, как у хорошей морской шестнадцатидюймовки, честное слово. А Саша пальнул еще раз и еще раз. Все не мог в свою ромашечку попасть. И вдруг с левого фланга как жахнули немецкие минометы – они в полукилометре стояли. А за минометами как вдарили пулеметы. А немецкая полковая артиллерия услышала этот шум и тоже давай крыть. Даже, кажется, авиация вылетела и бомбила. И все по этой ромашке и по Саше. Они, наверное, подумали на Сашин маузер, шё это мы артподготовку повели перед наступлением. Так Саша еле живой из лесу притопал. И сейчас же давай менять маузер. Ну конечно, цена на него после такого случая здорово упала. Шё вам говорить! Саша отдал свою пушку за пятьдесят граммов махорки. И знаете, шё я вам скажу? Он сделал хорошее дело. Так, на вид, маузер был ничего. Но если покопаться, так у него недоставало самой главной части.
Аркадий интригующе замолчал, ожидая вопроса. Но никто не решался спросить, зная каверзную манеру Аркадия ошарашивать ехидным ответом.
Не выдержал сам Саша.
– Что выдумываешь? – сказал он. – Маузер-то был в полном порядке. Кака така главна часть в нем недоставала?
– Кака? – сказал Аркадий, торжествующе блеснув глазами. – А какая главная часть каждого оружия? Главная составная часть каждого оружия, дружочек, – это голова его владельца. Вот этого твоему маузеру и не хватало.
Как всегда, поднялся хохот. Аркадий, смеясь, глянул на Сашу, ожидая увидеть то беспомощное и растерянное выражение, которое он так любил вызывать на грубом и милом лице своего друга.
Но, против обыкновения, Саша-с-Уралмаша оставался спокоен. Он отложил в сторону собранный и смазанный пулемет, основательно оперся своей широкой спиной на ствол сосны и посмотрел на Аркадия даже с некоторым вызовом.
– Вот, ребята, – сказал Саша, – Аркадий-то про меня байки рассказывает. А пускай он вам лучше свои-то сапоги покажет.
Аркадий быстро подобрал ноги. Однако все успели заметить, что он обут не в обычные свои яловые сапоги, а в старые ботинки с обмотками.
