Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд
В дверь дважды постучали. На пороге стоял широкоплечий гауптштурмфюрер.
— Разрешите? Я Хельгерт. Ваши люди сказали мне, что вы очень заняты. Вот я и решил полюбопытствовать, чем вы тут занимаетесь.
Цибарт покраснел как рак и несколько растерялся, не зная, как ему себя повести: то ли разозлиться, то ли прикинуться очень занятым. Быстро взвесил все «за» и «против», он решился на нечто среднее.
— Садитесь, гауптштурмфюрер. Перекусите немного, а я тем временем посмотрю вашего человека. Собственно, что с ним случилось?
«Главное сейчас — показать себя твёрдым, — подумал Хельгерт, — пусть почувствует, что имеет дело с СС».
— Его машина была разбита, а самого его через борт выбросило на землю. Повреждено бедро. Возможно, что помимо этого у него сотрясение мозга, — ответил Хельгерт.
Проговорив это, Фриц спокойно уселся на предложенный ему стул и, бросив сквозь зубы «спасибо», принялся за еду.
Цибарт с облегчением вздохнул. Он понимал, что эсэсовцев не следует раздражать раньше времени, что чем ближе к границам рейха война, тем меньшее значение имеют звания скромных офицеров вермахта, не говоря уже о медиках. Капитан встал и вытер губы салфеткой.
— Я пришлю вам чашку свежего кофе с денщиком. — Он не спеша снял с себя френч и облачился в белый халат. — Завтракайте основательно. Для меня это особая честь.
— Поторопитесь, доктор, у меня мало времени. — Голос Фрица прозвучал строго.
«Эти тины, — думал доктор, выходя из комнаты, — ничего не умеют, кроме как бить, резать да грубиянить. Они ослеплены собственным зазнайством, а об образовании и не помышляют. Это значит, что и сами-то они ходят по острию ножа».
Доктор, громко стуча сапогами, шёл по бараку. Послышалось резкое щёлканье каблуков, и унтер-фельдфебель доложил:
— Господин капитан, новенький лежит вон там!
Трое эсэсовцев, усталых, с покрасневшими глазами, смотрели сквозь раскрытую дверь, верхняя половина которой была застеклена, на раненого товарища. Кивками они подбадривали раненого, который отвечал им благодарным взглядом.
Шнелингер неподвижно лежал на операционном столе, Левая штанина была разрезана и закатана.
Унтер-фельдфебель скальпелем разрезал пропитанные кровью бинты и довольно грубо сорвал их.
Цибарт профессионально осмотрел рану. Кусок дерева вошёл в тело под коленом, скользнув по кости, и вышел наружу в пятнадцати сантиметрах от бедра. Рана была не особенно опасной, но, видимо, раненый потерял много крови.
— Больно, когда я вот здесь надавливаю? — спросил капитан раненого.
Шнелингер даже не шелохнулся.
— Переливание крови! — распорядился доктор. — Вы знаете, какая у вас группа крови? — спросил он.
Раненный на этот раз ничего не ответил.
— Посмотрите его руку, — сказал доктор санитару, а сам начал осматривать рану на лбу.
Унтер-фельдфебель расстегнул рубаху на груди раненого и, стащив её через голову, поднял ему левую руку, повернув внутренней стороной к глазам. Покачав головой, он уставился на капитана:
— У него на руке нет никакой татуировки! Возможно, есть запись в солдатской книжке?
Книжку раненого унтер-фельдфебель нашёл в кармане френча и, полистав, проговорил:
— Нулевая. У большинства из них нулевая группа крови.
Капитану Цибарту показалось, что трое эсэсовцев наблюдают за этой сценой с особенным вниманием.
Ефрейтор в противогазных очках взял со стола с инструментами прибор для переливания крови и начал подготавливать его.
Капитан снял резиновые перчатки и неторопливо направился к выходу. На лбу его углубились морщины. Так с ним бывало всегда, когда он думал о предстоящей операции.
Войдя в приёмную, он сразу же попросил телефониста соединить его с начальником штаба корпуса полковником фон Зальцем и сообщил ему о своих подозрениях.
— Что вы говорите, доктор?! — удивился полковник. — Такого быть не может, чтобы обершарфюрер СС не имел на руке татуировки о группе крови! Немедленно задержите этих людей, а я посылаю к вам наряд полевой жандармерии! У меня всё!
Хельгерт посмотрел на часы: с момента ухода капитана прошло десять минут, пора бы ему уже вернуться обратно. Надев фуражку, Фриц встал и пошёл по коридору. На одной из дверей он увидел табличку с надписью «Приёмная».
— Ни с места! Стрелять буду! — раздался вдруг чей-то грубый голос.
Хельгерт отпрянул от двери и прижался к стене. Уголком глаза он увидел Бендера, Хейдемана и Юрия: они стояли, подняв руки вверх. В операционной перед столом, на котором неподвижно лежал Шнелингер, застыл санитар.
А в середине комнаты стояли четверо жандармов с автоматами наготове и возле них — старший наряда.
«Как эти жандармские ищейки попали сюда? — подумал Хельгерт. — Как им удалось обезоружить Хейдемана, Григорьева и Бендера?»
— Не шевелиться, стреляю без предупреждения! — прорычал жандарм — старший наряда.
Хельгерта жандармы с того места, где они стояли, не видели. В голове Фрица мгновенно мелькнула мысль: «Действовать! Немедленно действовать!»
Ударом ноги с силой захлопнул дверь, и она закрылась со страшным грохотом. Одновременно он выпустил длинную очередь из автомата по верху матовых стёкол, чтобы не попасть в своих разведчиков.
— Руди, сюда, ко мне! — крикнул он.
Разведчики выскочили в коридор.
Фашисты, бросившиеся на пол при первой очереди Хельгерта, открыли огонь по двери и продырявили её, как решето.
Вторую очередь Хельгерт выпустил так, чтобы случайно не попасть в Шнелингера, который лежал на операционном столе.
— Сборный пункт у нашей берёзы! — крикнул Хельгерт товарищам.
Трое разведчиков стремительно выскочили на улицу, где царили полная тишина и спокойствие.
В этот момент дверь операционной распахнулась настежь. Хельгерт снова дал длинную очередь, стараясь, чтобы пули прошли ниже операционного стола, и в тот же миг, почувствовав удар прикладом по голове, потерял сознание.
Жандармы схватили его и потащили к стоящей во дворе санитарной машине, затем туда же принесли и Шнелингера.
Дверца захлопнулась, и машина помчалась в штаб.
Когда Хельгерт пришёл в себя, то первое, что он почувствовал, была подступающая к горлу тошнота. Голова его, залитая кровью, сильно кружилась. Перед глазами вставали события, которые происходили с ним за несколько месяцев до этой отчаянной операции…
В рождество сорок третьего года Хельгерт с несколькими солдатами своей почти полностью разбитой батареи добровольно сдался в плен русским под Житомиром. Он не хотел больше воевать. Его жена Ильзе в Гамбурге попала в руки подлого насильника, и попытка Хельгерта найти справедливость столкнула обер-лейтенанта с отвратительнейшей бесчеловечностью всей фашистской системы, начиная от вермахта и кончая органами юстиции гитлеровской партии. Это столкновение поколебало его прежние воззрения и познакомило Фрица с жестокостью идеологов свастики.
Советское государство предоставило Хельгерту и его бывшим подчинённым возможность, находясь в лагере для военнопленных, как следует проанализировать собственное поведение начиная с момента захвата фашистами власти.
Когда Хельгерт и его солдаты узнали о существовании комитета «Свободная Германия», они заинтересовались его деятельностью. Общаясь с членами комитета, они поняли, как нужно бороться против войны.
Спустя некоторое время они изъявили желание учиться на антифашистских курсах, находившихся в Красногорске под Москвой. Во время учёбы на этих курсах они узнали многое, о чём не имели ни малейшего представдения, познакомились с новым для них обществом и идеями людей, живущих в этом обществе.
Однажды Хельгерт совершенно случайно встретился с Руди Бендером, который был его ровесником, но в отличие от Фрица вёл активную антифашистскую работу.
— Вы тоже должны что-то сделать, чтобы приблизить окончание войны, — сказал он однажды Фрицу. — Думаю, что больше всего пользы вы могли бы принести на фронте.
В сентябре Хельгерт попросил послать его на фронт и был зачислен в группу майора Тарасенко. Войска Советской Армии тем временем на юге вышли к Карпатам, а на центральном участке фронта, ведя ожесточённые бои с противником, вышли на двухсотсемикилометровом участке к границе с Чехословакией.
На севере советские войска, успешно продвигаясь вперёд, достигли Мазурских болот. В ходе решительного наступления советские войска вышли на побережье Рижского залива, заминированного фашистами, расчленив тем самым группу армий «Север» на две части. Была освобождена Рига. Наступающие части Советской Армии вступили на территорию Восточной Пруссии.
Гитлеровское командование в срочном порядке мобилизовало мирных жителей — женщин, стариков и детей — на строительство оборонительных сооружений. Были вырыты миллионы кубометров земли, отрыты окопы, ходы сообщения, сооружены противотанковые заграждения, сотни дотов и дзотов, в оборонительные сооружения залиты десятки тысяч тонн цемента. Каждый даже самый маленький населённый пункт был превращён в крепость.
