Сергей Аксу - Волкодавы
– Что у вас тут? Что за взрывы? Чего молчите, хорьки? – маленькие карие глазки комбата на широком обветренном лице насквозь буравили угрюмые лица.
– Дудакова убили, падлы! – глухо отозвался Степан, не поднимая головы, ковыряя десантным ножом в банке с тушонкой.
– Как убили?! Ты, что мелешь, козел бородатый! Совсем ох…ел?! – дико заорал Сафронов, дыша перегаром, вцепившись здоровенной пятерней в разгрузку «собровцу», запорошенную и перемазанную известкой.
Бойцы молча расступились. На крыльце на бронежилете лежал капитан Дудаков, его лицо побелело и разгладилось, всегда нахмуренные брови расправились, обнажая две морщинки над переносицей. Казалось, капитан был погружен в глубокий безмятежный сон.
– Снайпер, в голову! В миг душа отлетела!
– Трое их было! Два абрека и пацан!
– Подрывники! Мешок взрывчатки да несколько фугасов! Всех замочили, Викторыч! – стараясь не смотреть майору в глаза, доложил лейтенант Исаев.
– Ты что, ранен? – Сафронов обратил внимание на бурый от крови до локтя рукав бушлата.
– Типун тебе на язык, Викторыч! Не дай бог! – Степан мотнул головой в сторону убитых. – Отлеживался в обнимку с джигитом!
– Похоже, взорванный вчера под Курчали «уазик» с «омоновцами» – их рук дело! – добавил старший лейтенант Колосков.
– Да, вот еще! У одного гада нашли! – покопавшись в кармане, он протянул Сафронову два жетона, один офицерский, другой с изображением летучей мыши, такие обычно носят разведчики. Спрятав «смертники» в нагрудный карман, помрачневший майор подошел к убитому другу.
С Дудаковым майора связывала не только крепкая мужская дружба и служба в одной части, но и четыре года учебы в военном училище в Воронеже. Дудаков был самым бесшабашным курсантом в их дружной семье, ему море было по колено, он слыл организатором всех громких попоек в учебном заведении. Чудо, что его не вышибли из училища еще с начальных курсов. Человек он был прямой, по натуре правдолюбец, ничуть не стесняясь, порол матку-правду в глаза, невзирая на звания и чины. Что не приминуло отразиться на его дальнейшей карьере. Начальник кафедры, подполковник Колесников, несколько раз вызывал на нелицеприятную беседу его родителей, за то, что Леха позволял себе в строю комментировать нерадивые приказы наставника, майора Фадейкина, чем доводил сокурсников до гомерического хохота, а туповатого командира до бешенства. Еще одна редкая черта выделяла его. Он был примерным семьянином, верным мужем, хотя до женитьбы о его любовных похождениях ходили легенды. Он женился раньше всех на курсе, чем всех и сразил наповал. Жену Настену и дочурку Танюшку он обожал больше жизни. Эти два ангельских создания лепили из него, как из пластилина, что хотели. Похоже, там «наверху» кому-то дюже надоели его бесконечные гулянки, и в один прекрасный день судьба беспутного курсанта круто изменилась на 180 градусов. Произошло это на одной из вечеринок в женской общаге, где собрались курсанты и студентки пединститута. И была там девушка, по имени Настя, симпатичная, маленького росточка, которая терпеть не могла Дудакова за его вечные выкрутасы и глупый балаган. Пили вино, танцевали, пели хором песни под гитару. Леха и здесь не упустил случая пустить пыль в глаза компании, шиканул на всю стипендию: сгонял в магазин, принес еще несколько бутылок марочного. Сунулись, а штопора-то нет. Дудаков всех тут же успокоил, заверил, что открыть без штопора бутылку для него пара пустяков. Стал демонстрировать свой коронный номер, широко известный в училище. Выбрал по толще книжку на стеллаже, какой-то словарь, кажется, антонимов, приставил ее к стене и стал об нее со всего размаха дубасить донышком бутылки. Не прошло и нескольких секунд, пробка оказалась у него в руках. Все отметили сей подвиг аплодисментами, переходящими в бурные восторженные овации.
А вот со второй бутылкой вышла неувязочка, как говорится, факир был пьян, фокус не удался. При ударе она разлетелась вдребезги. И Лехина рука плотненько впечаталась в донышко. Естественно кровища! Девчонки в шоке! Кто-то даже в обморок упал. Тут-то и пришла ему на помощь маленькая добрая фея, в образе девушки Насти. Через месяц они поженились…
– Эх, Леха! Леха!..
Хмурый Сафронов, стоя у крыльца, комкал в сильных руках ушанку, его русые редкие волосы безжалостно трепал холодный ветер. – Но ничего, завтра мы им дадим просраться. Они надолго запомнят и Леху, и Крестовского, и других ребят.
Некоторое время спустя к школе стали подтягиваться остальные группы «чистильщиков». Подрулил заляпанный грязью «Урал». Погрузили Дудакова, шахидов и раненого трясущегося Димку. Из-под набухшего кровью бинта виновато глядели его большие серые глаза, подернутые стеклом слез. Для него война закончилась.
