Эллио Витторини - Люди и нелюди

— Ты слышишь, что Сельва говорит?

— Да, — ответила Берта.

— Она говорит, что у меня возле двери висит женское платье.

— Да, — ответила Берта.

— Вы несчастливые, — сказала Сельва. — У нее нет друга, а у тебя нет подруги. Вы несчастливые.

— Перестань, Сельва! — крикнул Эн-2.

— У вас только призраки есть.

— По-твоему, у Берты нет друга?

— Нет, конечно.

— Мне тридцать шесть лет, — сказала Берта.

— Ну и что? — ответила Сельва. — Да хоть бы и тридцать шесть детей! Но друга у тебя нет и не было никогда.

— Ты много на себя берешь, Сельва! — сказал Эн-2.

— Это вы много на себя берете. Хотите делать дело, чтобы люди были счастливы, а сами не знаете, что людям нужно, чтобы быть счастливыми.

Эн-2 встал с дивана, на который он сел минуту назад вместе с Бертой, и подошел к старухе.

— Сельва, — сказал он. — Сегодня я счастлив.

— Счастлив? — сказала Сельва.

Она сидела на стуле, прямая и статная, и слегка откинула назад тонко вылепленную голову с седыми волосами, чтобы смотреть ему в лицо.

— Да, — сказал ей Эн-2. — Это самая солнечная зима аж с тысяча девятьсот восьмого года.

— Только сегодня? — спросила она.

— Сегодня.

— С тысяча девятьсот восьмого года?

— Да, за тридцать шесть лет, — сказал Эн-2.

Тогда Сельва опустила серые глаза, перевела взгляд на Берту.

— А девушка-то наша плачет, — сказала она.

X

— Что случилось? — воскликнул Эн-2.

Сельва взяла лежавшее на столе пальто, подняла с полу чемодан и ушла.

— Берта, — сказал Эн-2.

Он приподнял ее лицо и поцелуем высушил на нем слезы.

— Почему, — сказала Берта, — почему ты столько месяцев даже не пытался найти меня? Как ты можешь уходить и не возвращаться? Как ты можешь оставаться один? Как ты можешь оставаться с этим призраком, с этим платьем у двери? Как ты можешь так делать? Как ты можешь?

— А ты как можешь? — спросил Эн-2. — Как ты можешь?

Берта сказала:

— Тебя арестовали в мае.

— В мае.

— С мая это продолжалось до середины августа.

— До середины августа.

— И каждый день я стояла за дверью тюрьмы.

— Там действительно была ты? А не твое платье?

— Это была я. Ты не чувствовал, что это была я?

— Но я злился на тебя, — сказал Эн-2.

— Почему злился? — сказала Берта. — Как ты мог на меня злиться? Почему, когда тебя освободили, ты не пришел ко мне? Как ты мог не прийти ко мне?

— Я писал твое имя на стене в камере.

— Но ведь я, я сама была там, за дверью. Как ты мог не искать меня?

— Я старался тебя найти. Твой дом был разрушен.

— Ты искал меня? Ты в самом деле меня искал?

— Я все еще злился, но искал тебя.

— Теперь январь, — сказала Берта.

— Январь, — отозвался он. — Зима.

— И с середины августа, — спросила Берта, — ты искал до сегодняшнего дня?

— Почти что до сегодняшнего дня.

— И не мог найти?

— Я искал тебя и не искал, — сказал Эн-2. — Но и ничего другого я не делал. Даже не работал.

— Когда ты снова начал работать? — спросила Берта.

— Всего несколько недель назад, незадолго до рождества.

XI

Они замолчали. Берта уже несколько минут не плакала — все время, пока разговаривала с ним; и теперь, когда Эн-2 снова поцеловал ее, она обвила руками его шею и закрыла глаза.

Он снял с нее шляпу.

— Не бойся, Сельва раньше завтрашнего вечера не вернется, — сказал он.

Берта открыла глаза.

— Что ты говоришь?

— Ну вот, — воскликнул Эн-2, — все уже прошло!

Берта покачала головой.

— Я не могу принадлежать сразу двум мужчинам.

— А полчаса назад ты хотела, чтобы я взял тебя.

— Я и сейчас этого хочу. И всегда хотела.

— Ну так что же?

— Но я хочу не только, чтобы ты меня взял. Я хочу большего.

— Мы оба хотим большего.

— Как ты не понимаешь! Теперь мы этого не можем.

— Все еще не можем?

— Сейчас мне пришлось бы принадлежать двум мужчинам.

Он отодвинулся от нее.

— Ну вот, — сказал он. Лицо его становилось сумрачным, он не смотрел больше на нее, он смотрел прямо перед собой.

— Понимаю, — сказал он.

— Ты снова злишься на меня?

— Нет, это не то, — сказал он.

— Нет, то, — сказала она. — Ты на меня опять злишься и не любишь меня.

— Нет, это не то.

— А что же еще?

— Вот ты чувствовала себя такой…

— Но я это не придумала.

— Что же это было? Ты сказала, что хочешь покончить с этим. С чем ты хотела покончить?

— Я так сказала?

— Ты сказала: покончим с этим.

— Покончим с этим?

— Да.

— Ах, — сказала Берта. — Я не знаю. Я сама не знала, что говорила.

Он снова перевел на нее взгляд, и она добавила поспешно:

— Я тебя хотела — вот и все. Хотела, чтобы ты взял меня, — вот и все. Мне казалось, я смогу принадлежать и двоим сразу, — лишь бы принадлежать тебе. Поэтому я и сказала, что чувствую себя так.

Он снова глядел на нее, но остался сидеть поодаль.

— А! — сказал он тихо. — Тебе и в самом деле пришло в голову верное слово.

— Ты думал, что я говорю о другом?

— Должен признаться, я не думал, что ты говоришь только об этом.

— ао чем, по-твоему, я говорила? О том, чтобы совсем уйти к тебе?

XII

Он встал с дивана, стал кружить по маленькой, скудно обставленной комнате, открывать дверцы шкафов.

— Неужели здесь ничего не найдется выпить? — сказал он.

Он открыл дверцу низенького шкафчика, потом отворил стенной шкаф, потом снова вернулся к шкафчику и взял два стакана, перешел к стенному шкафу и стал шарить в нем, стоя между створками.

— Вот если бы мне не чувствовать себя так, — сказала Берта с дивана.

— Верно, — сказал Эн-2. — Верно. — Он по-прежнему стоял между створками. — Хорошо бы выпить чего-нибудь.

— Почему тебе хочется выпить? — сказала Берта. — Прошу тебя, не надо на меня сердиться.

— Я не сержусь.

— Сердишься. Или будешь сердиться.

— Не буду,

— Ты меня перестанешь любить, — сказала Берта. — А если бы я стала твоей, ты бы разлюбил меня еще скорее.

Стоя у шкафа, он оглянулся на нее. В руках у него была бутылка.

— Я бы еще скорее разлюбил тебя?

Не глядя на нее, он рассматривал бутылку на свет.

— Ты бы не вытерпел, что я принадлежу и ему тоже.

Он все еще разглядывал бутылку.

— Давай не будем об этом, ладно? — сказал он. — Ведь мы друзья и можем оставаться только друзьями.

Он налил из бутылки в оба стакана и поднес ей один.

— Хочешь?

— Нет, нет.

— Ты не хочешь, чтобы мы были друзьями?

— Мы не можем быть друзьями, когда есть этот призрак.

— Я могу. Мы с этим призраком дружим уже десять лет.

Берта встала.

— Я прошу тебя только дать мне еще немного времени. Не сердись на меня. Я не хочу быть женщиной, которая спит с двумя мужчинами. Я хочу быть твоей подругой.

— Зачем это нужно? — сказал он.

— Нужно. Мне нужно. Не сердись на меня.

— Мы можем с этим покончить.

— Не можем, — сказала Берта.

— Для того чтобы с этим покончить, мне вовсе не обязательно взять тебя. Разве нельзя со всем покончить без этого? Если мы останемся друзьями, все равно с этим будет покончено.

— Почему ты так злишься на меня? — воскликнула Берта. — Совсем как тогда, когда ты попал в тюрьму.

— Нет, — сказал он. — Вот увидишь, что я на тебя не сержусь. Увидишь, — добавил он, — что я тебя отыщу.

— Но я теперь не живу в Милане, — сказала Берта.

— Не живешь в Милане? — переспросил он, и лицо его сразу стало испуганным.

— Я приезжаю каждые два или три дня. Останавливаюсь у родственников мужа.

— Я найду тебя у них.

Он распахнул дверь и поднял на плечи велосипед.

— У меня свидание без четверти двенадцать, — сказал он. — А сейчас одиннадцать.

Берта пошла за ним.

— Ты придешь ко мне? — спросила она, когда оба спустились на улицу.

— Приду.

— Я боюсь твоей теперешней работы.

— Тебе нечего бояться.

— Что это за работа?

— Я тебе в другой раз объясню. — На лице у него по-прежнему был испуг. — Почему ты не живешь в Милане?

— Дом разрушен, — ответила она.

— Да, правда.

Он сел на велосипед, довез ее на раме до остановки первого номера и подождал, пока она сядет в вагон.

— Пока — сказал он.

— Пока, — ответила Берта.

XIII

Некоторое время он ехал рядом с трамваем и видел ее в окно, между окном и толпою, видел, как она приложила к стеклу ладонь, приветствуя его, как расширились ее светлые глаза и стал блестящим взгляд, вновь увидел блестящее зимнее небо, помахал ей рукой, сделал разворот и поехал в другую сторону.