Роман Кожухаров - Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя»
Впрочем, это по силам совершить разве что цирковому гимнасту, эквилибристу. А как это сделать в боевой выкладке, да еще под массированным шквальным огнем фрицев, окопавшихся на южном берегу? Когда в КП штрафной роты, в подвале полуразрушенного двухэтажного домишки, метрах в двухстах от канала офицеры штрафной роты уточняли полученную в полку боевую задачу о переправе по мосту на южный берег, никто из них, включая ротного – майора Шибановского, – не подозревал, насколько трудновыполнимой была поставленная задача.
XI
Вторая попытка прорваться к разрушенному мосту натолкнулась на еще более остервенелый огонь с южного берега. Последние метров тридцать до моста – закатанное в асфальт и плиты пространство, насквозь простреливалось вражескими пулеметами, мины сыплются, словно зерно на току. Гранитная кайма берега буквально кипела от свиста и выщелкивания вражеских пуль. Их так много, что они сливаются в гудящее облако. Этот смертоносный рой облепляет балки взорванного моста. Гитлеровцы разрушили мост через канал, но не до конца.
Отступали – кто ползком, кто пятясь. Отстреливались. Жижевича тащили на шинели. Липатов уже доложил взводному, что у него осколочное ранение в живот, серьезное. Легко – в левую руку – ранен был и еще один молодой боец – из прибывшего утром пополнения по фамилии Тучин. Всех раненых Аникин срочно отправил к санинструктору. Так этот Тучин через каких-то минут двадцать снова объявился во взводе. Заявил, что перевязку сделали, и «тетенька доктор» объявила, что рана несерьезная. Позже у санинструктора Андрей выяснил, что бравого бойца все-таки намеревались отправить в медсанбат, но он наотрез отказался. Повел себя по-мужски, хотя испуг, застывший в глазах после пережитой атаки, еще никуда не делся.
У Мартынова в третьем взводе за две атаки только убитых было трое. Мартыновские наступали на правом фланге, где пулеметный огонь был особенно плотным. Еще более удручающая картина с потерями, общими и безвозвратными, наблюдалась во взводе Настасенко, чьи люди шли по центру напротив моста.
Вся эта трагическая статистика тяжким грузом лежала на сердце командиров штрафной, когда они отправлялись в полк. Именно поэтому на совещании слова Шибановского звучали так жестко и резко. Впрочем, своего результата они достигли.
К новому наступлению, намеченному на утро, «шурикам» была обещана массированная артподготовка из всех собравшихся здесь, на северном берегу, орудий. Сила выходила немалая: артдивизион, группа, выделенная из батальона «тридцатьчетверок», и взвод 122-миллиметровых «сушек».
XII
Решающую роль в том, что бойцы отдельной армейской штрафной роты наутро сумели преодолеть полосу смерти и зацепиться на южном берегу канала, сыграл не только огневой вал, обрушившийся на фашистские позиции с первыми лучами солнца. В помощь наступавшим полк выделил группу саперов.
Отчаянная храбрость, которую показали эти смельчаки на мосту под градом пуль и осколков, всколыхнула в наступавших такую волну ярости, оседлав которую штрафники и сумели по шатким балкам пересечь линию смерти.
Противоположный берег утонул в оглушительной канонаде нескончаемых разрывов. Казалось, вся южная сторона канала сдвинулась и начала уходить под землю, окутанная огненными вихрями и клубами дыма, вспучиваясь гигантскими фонтанами щебня и битого кирпича, вырванными с корнем деревьями.
Светопреставление продолжалось минут пятнадцать. Не успела утихнуть канонада и осесть пылевая взвесь, как штрафная рота смыкающимся веером пошла в атаку на мост. Тут же с той стороны канала застучали пулеметы: один, второй, третий. Их стук перекрыл усиливающийся рев летящих мин. Вражеский огонь нарастал. Это была уже не та степень плотности, с которой фашисты встречали атаки штрафников накануне. Ошеломить врага артиллеристам все-таки удалось. Но все равно они очухались слишком быстро.
Пулеметные и автоматные очереди ударили по наступавшим метров за пятнадцать до гранитной кромки берега, из которой вывороченные взрывом, словно редкие зубы, вкривь и вкось выступали торчащие балки перекрытий моста.
XIII
Шедшее впереди отделение Капустина, уходя от немецкого огня, нырнуло вниз. За ними, словно по команде, костяшками домино, посыпались на асфальт остальные. В двигавшемся по левую руку взводе Настасенко картина повторилась почти синхронно. Пули густо свистели и выщелкивали повсюду, снова вжимая штрафную роту в набережную.
На первом этапе атаки боевая задача подопечных старшего лейтенанта Аникина состояла в том, чтобы добраться до невысокого – сантиметров тридцать – каменного парапета. Нескольким бойцам передней линии, в том числе и Капустину, удалось подползти вплотную к парапету и обеспечить себе хоть какую-то защиту от вражеского огня.
Аникин подполз к Капустину, ткнув его стволом ППШ в сапог.
– Почему легли?! – закричал он во все свои голосовые связки, перемежая вопрос матерной руганью. Но в неумолкающем грохоте, накатывавшем с противоположного берега, старания его сводились почти на нет.
Капустин, повернув к нему лицо, что-то кричал в ответ. Но среди свиста пуль и грохота взрывов до взводного долетали только отдельные обрывки слов.
– …Ту!.. рищ… ома!.. Ода не!.. Про… да!.. ту!.. Това… дир!..
Ничего не разобрав, Аникин, упираясь локтями в черный, весь в крупных порах асфальт, попробовал подползти ближе.
– Почему залегли, мать вашу?! – повторил Андрей свой вопрос уже ближе, почти в лицо своему подчиненному.
– Я же вам говорю… – оправдываясь, прокричал Капустин.
Перепачканное его лицо все перекосило от напряжения.
– Прохода нету, товарищ командир!.. – кричал он, ткнув стволом своего трофейного пистолета-пулемета в сторону моста.
– Что значит нету?!
Капустин лихорадочно тыкал рукой вперед, в сторону моста.
– Балки, товарищ командир… Балок нету… Целый пролет в самой середине моста… Тютин своими глазами видел.
– Тютин видел… Черт… – выругался Аникин, оглядываясь влево и вперед.
XIV
Люди Настасенко тоже уткнулись в землю, не добежав до первого пролета моста метров десять. Огонь немцев был настолько шквальным, что каменная бровка парапета и гранитные плиты набережной под ней буквально звенели от сыплющихся на них пуль. У бойцов второго взвода не было даже такого неказистого прикрытия, как парапет, и они вжимались в асфальт, в неглубокие воронки от разорвавшихся мин.
Саперы двигались в секторе наступления взвода Настасенко, во втором эшелоне. Вдруг посреди нестихающего порыва ураганного вражеского огня один из них вскочил на ноги и, пригнувшись, кинулся бежать в сторону моста. Каким-то чудом ему удалось добраться до первого пролета и с ходу прыгнуть на вкось лежавшие балки. Тут же следом за ним устремился второй сапер.
Этот рывок был таким бесшабашно-отчаянным, что подействовал на лежавших лучше любой команды. Словно стряхнув с себя оцепенение безотчетного страха, бойцы вскидывали свои винтовки и автоматы, принимаясь более-менее прицельно обстреливать вражеские огневые точки. Теперь из-за парапета они просматривались очень хорошо. Был виден и урон, нанесенный фашистской обороне массированным артобстрелом.
Андрей успел заметить, что на той стороне начисто, будто металлическим веником, смело укрепленную огневую точку, которую немцы обустроили возле самого моста. Вчера оттуда, из обложенных мешками железобетонных блоков, работали прямой наводкой вражеская «сорокапятка» и пулемет. Сейчас на этом месте из развороченной груды щебня торчала покореженная арматура и чадил темно-сизый дым.
Фашисты вели стрельбу из развалин внешней со стороны канала стены станции, практически разрушенной артобстрелом. Одноэтажное, вытянутое вдоль берега здание отстояло от кромки канала метров на сорок. Над ним из глубины маячил верхний этаж и крыша высокого, не менее четырех этажей, дома. Немцы облюбовали крышу и оконные проемы мансарды и верхнего этажа, пытаясь вести огонь. Наверняка оттуда им открывался отличный вид на мост.
XV
На руку штрафникам оказался ветер, который поднялся с утра. Он то усиливался, то стихал, дуя вдоль канала и все время при этом меняя направление. Когда начинало тянуть слева направо, клубы густого черного дыма, который поднимался из здания станции, затягивали весь южный берег на линии моста. Эта завеса мешала прицельной стрельбе фашистских огневых точек, разместившихся в окрестных жилых домах на южном берегу канала.
По правую руку от моста высокие трех– и четырехэтажные здания подступали еще ближе к кромке воды, и немцы, выдавленные огневым валом артобстрела с линии обороны на набережной, перебрались туда, окопавшись возле оконных проемов и в руинах фасадных стен, разрушенных снарядами, выпущенными из 122-миллиметровых орудий «сушек» и 57-миллиметровых ЗИСов[1] артдивизиона.
