Масудзи Ибусэ - Чёрный дождь
Доводы младшего лейтенанта показались мне неубедительными, но я не стал с ним спорить и попросил лишь разрешения повидать пострадавших из отряда Кодзин. Но и эту мою просьбу он отверг, заявив, что к пострадавшим приближаться опасно, ибо от них исходит нечто ядовитое. В последнее время участились случаи, когда совершенно здоровые люди, ухаживающие за пострадавшими, заражаются и умирают раньше, чем сами больные. Причем такая участь постигает прежде всего самых здоровых и энергичных. Бывало даже так, что родственники, приехавшие из деревни, чтобы забрать страдающих легкой формой болезни, по дороге домой заражались, и приходилось им самим оказывать медицинскую помощь.
Военный врач, видимо, находился в мрачном расположении духа, а может быть, просто не хотел, чтобы штатские видели хаотический беспорядок, царивший в армейских пунктах первой помощи.
Убедившись, что настаивать бесполезно, я возвратился в Хиросиму и доложил о своей поездке временному штабу спасательного отряда в Нагао-тё. Хлопоты мои оказались пустыми, но нет худа без добра: боль в ногах утихла.
Возвратившись домой, я снова сделал себе прижигание моксой. Ослабление боли я приписывал случайности, но во временном штабе и Рикио и Масару сказали мне, что со вчерашнего дня они тоже делают себе прижигание. Все говорят, что только это и помогает от странной болезни, вызванной взрывом. Тамоцу, однако, отнесся к их словам скептически. Он посоветовал обратиться к специалисту по прижиганию моксой, выяснить, как и какие места следует прижигать, а не заниматься самодеятельностью...
(Переговоры о свадьбе Ясуко близились к успешному завершению, когда внезапно мы получили от Аоно — родителей жениха — письмо с отказом. Одновременно мы узнали, что у Ясуко начали проявляться симптомы лучевой болезни. Стало быть, все наши старания пошли прахом. Теперь уже невозможно да и нет необходимости что-либо скрывать. По-видимому, Ясуко написала жениху, что у нее появились признаки лучевой болезни. Почему она это сделала? То ли из сострадания к жениху, то ли потому, что впала в полное отчаяние? Не знаю.
Ясуко сказала, что она стала хуже видеть и в ушах у нее постоянный звон, В это время мы сидели в гостиной. И вдруг стены раздвинулись, и я словно воочию увидел в голубом небе огромное, похожее на медузу облако.— Из более поздних записей.)
ГЛАВА XVI
Дневник заканчивался пятнадцатым августа — днем окончания войны. Сигэмацу оставалось переписать набело лишь записи за последние три дня, но болезнь Ясуко потрясла его с такой силой, что он не мог заставить себя сесть за переписку. А тут как раз подоспело время, когда надо было взяться за устройство садка для карпов. Теперь Сигэмацу вместе с Сёкити и Асадзиро ежедневно ходил к пруду, расположенному под насыпью, где стоял дом Сёкити.
Болезнь Ясуко быстро обострялась. Супруги Сигэмацу винили себя в том, что не обратили внимания на перемены в поведении племянницы. Но доля вины, несомненно, лежала и на самой Ясуко, которая из-за своей излишней стеснительности скрывала от них, что с ней происходит. А ведь признаки болезни появились еще до того, как родители жениха сообщили об отказе, только Ясуко подумала, что все это естественные последствия ожидания брака, поэтому она ни о чем не рассказала даже Сигэко. Не посоветовалась она и с доктором. Но все это выяснилось лишь впоследствии. И когда Сигэко привела наконец племянницу в деревенскую больницу в Кобатакэ, первое обследование показало, что болезнь уже приняла тяжелую форму.
Вернувшись из больницы, Ясуко увидела в саду ожидавшего ее Сигэмацу.
— Ах, как нехорошо получилось,— сказал он.— И зачем ты, Ясуко, держала все это в секрете...
— Простите меня, дядя,— прошептала Ясуко, опустив голову, и прошла в дом.
Около трех часов дня Сигэмацу, захватив с собой электрический фонарик и приготовленную для него еду, отправился к садку, чтобы вместе с Сёкити и Асадзиро заняться регулированием температуры воды. Уже наступил июль, когда температура воды — восемнадцать-двадцать градусов — самая благоприятная для нереста. Однако с самого начала карпов в такой теплой воде держать нельзя. Запускать вместе самцов и самок тоже не следует. В садке между самками и самцами строят деревянный барьер, а температуру воды поддерживают около девяти-десяти градусов. Когда же наступает время нереста, садок заполняют свежей водой соответствующей температуры, и только тогда выпускают самцов и самок. Впервые оказавшись вместе, рыбы начинают готовиться к нересту. Подготовка длится примерно с одиннадцати, одиннадцати тридцати вечера и до рассвета.
Всей этой методике Сёкити и Асадзиро обучились на рыбоводческой ферме в Токиканэмару. Теперь они впервые применяли ее на практике и были по-детски взволнованы. Асадзиро и Сёкити сказали, что посидят возле садка до рассвета, чтобы уберечь рыб от хищных ласок. Сигамацу пришел на дежурство рано утром и отправился домой лишь в одиннадцать вечера, когда карпы начали бить по воде хвостами.
Стоял густой туман, и казалось, будто верхние ветви кэмпонаси растворились в ночном небе. Все двери в доме и на веранде были закрыты. Сигэмацу несколько раз кашлянул, и тотчас же одна из раздвижных дверей на веранде тихо отворилась. Сигэмацу направил в ту сторону луч своего фонарика. В дверях стояла Сигэко в чересчур коротком для ее возраста ночном кимоно.
— Подожди минутку,— шепнула она, и Сигэмацу погасил фонарик. Сигэко задвинула за собой дверь и, присев на ступеньку лестницы, тихонько сказала подошедшему Сигэмацу:
— Ясуко, может быть, еще не спит, пойдем в сад, нам надо поговорить.
— Хорошо, хорошо,— шепотом ответил Сигэмацу.— Скажи только сначала, как она себя чувствует?
Сигэко сунула ноги в сандалии, спустилась в сад и, неслышно ступая, повела Сигэмацу к дереву. Только после, того, как Сигэко отпустила его руку, Сигэмацу осознал в полной мере, что они шли, взявшись за руки. Впервые за всю свою жизнь шли, взявшись за руки! Словно влюбленные! Такого не было даже тогда, когда еще жива была его мать и они с Сигэко встречались перед свадьбой.
Несмотря на густой туман, им казалось, что всюду слитком светло.
— Сигэмацу,— зашептала Сигэко, решительно откидывая волосы со лба назад. Она всегда так делает, когда сильно возбуждена.— Послушай, что сказал сегодня доктор Кадзита. Только никто ничего не должен знать.
— Говори. Здесь нас не услышат.
Вот что Сигэмацу узнал от жены.
Часов в девять, когда Ясуко задремала, Сигэко потихоньку отправилась к доктору Кадзита и попросила сообщить результаты обследования племянницы. Тот рассказал. Оказалось, что Ясуко втайне от всех занимается самолечением, пользуясь книгой «Домашняя медицина». Если об этом узнают люди, они еще, чего доброго, вообразят, будто Сигэмацу и Сигэко не хотели ничего предпринимать для лечения Ясуко, пока симптомы лучевой болезни не стали чересчур явными. Слухи о том, что лучевая болезнь не поддается лечению, только подтвердили бы их подозрения. Нечто подобное произошло совсем недавно в одной из соседних деревень. Бывают случаи, сказал доктор Кадзита, когда у молодых женщин обостренное чувство стыдливости в соединении с упрямым характером приводит к трагическим последствиям.
— Вначале у Ясуко появился жар,— продолжала шепотом рассказывать Сигэко.— Тогда она по совету «Домашней медицины» стала принимать аспирин. Видя, что температура не снижается, она попробовала пить сантонин.
— Но ведь это средство против глистов!
— Начался понос. Температура через несколько дней упала, но на ягодице появился болезненный нарыв. Опасаясь, что это какая-то дурная болезнь, Ясуко не пошла к врачу и лечилась антибиотическими мазями и присыпками.
— Теперь я понимаю, почему она не принимала ванну. Боялась нас заразить.
— Потом нарыв вскрылся, и ей полегчало. Но опять начался жар и полезли волосы. Тут-то Ясуко поняла, что у нее лучевая болезнь, и решила, что ей конец. Она стала есть листья алоэ. Скрывать болезнь было невозможно, и Ясуко призналась тебе, Сигэмацу.
— А я-то не догадывался, почему у нашего алоэ срезаны листья. Говорят, алоэ помогает от малокровия. Бедная девочка надеялась вылечиться листьями алоэ.
— Да, не повезло ей! Как все это глупо! Почему она так испугалась какого-то жалкого нарыва? И отчего все время молчала? Ясно, что она даже не подозревала серьезности своей болезни. Совершенно ясно.— У Сигэко пресекся голос, и она тяжело вздохнула, не в силах продолжать, Тяжело вздохнул и Сигэмацу. Сейчас им оставалось только одно: как следует кормить племянницу и заботливо за ней ухаживать, положившись на врача и судьбу.
На следующий день разразилась гроза, и молнией расщепило огромную сосну, стоявшую среди развалин старинного самурайского дома, где некогда жил управляющий. Когда отхлестал дождь, пришел доктор Кадзита. Он обещал приходить каждые три дня. По его совету Ясуко поместили в отдельную, хорошо проветриваемую комнату в дальнем крыле дома. Сигэко выполняла роль сиделки и тайком от племянницы вела дневник ее болезни.
