Анатолий Сарычев - Рота особого назначения. Подводные диверсанты Сталина
– Гоу! – крикнул высокий, усаживаясь в кресло пилота.
Мотор заработал громче, и самолет легко заскользил по ровной как стекло воде, начиная разбег.
Самолет взлетел и, плавно развернувшись, начал набирать высоту.
– Теперь я тебе расскажу дальнейшие действия, – начал разговор Соколов, придвигаясь к самому уху Федорова. – Долетим с комфортом до американского города Портленд, а там сядем на наш лесовоз и спокойно пойдем в Колумбию как советские моряки, которые вписаны в судовую роль.
– Кто-то у вас очень умный и выкидывает такие фортели, – озадаченно мотнул головой Федоров.
– Тут творится неизвестно что. Надо быть очень осторожными. Работает немецкая, японская, американская и еще бог знает какие разведки! Были случаи, когда японские корабли уводили наши суда, отводили в свои порты и держали их по три-четыре месяца. Наглые, как волки! Сейчас, после выравнивания положения на фронте, японцы стали более лояльными к нам.
– И мы сразу попадем на судно? – спросил Федоров, которому очень хотелось побывать на американской земле.
– Понятия не имею. Может, придется недели две пожить в городе, – последовал быстрый ответ Соколова по имени Джек.
– Расскажите, что это за город, – попросил Федоров, прижимаясь к своему боссу.
– Город Портленд расположен на реке Уилламетт, в месте ее слияния с рекой Колумбия. Более населенная часть города практически упирается в горы Уэст-Хиллс. Часть города продолжается за этими горами и доходит до штата Вашингтон, – моментально начал рассказывать Соколов, обладающий поистине энциклопедическими знаниями.
– В каком штате расположен город? – задал наводящий вопрос Федоров, кидая взгляд в самолетный иллюминатор.
Под крылом самолета, который шел на высоте метров пятисот, расстилалась свинцовая вода, по которой бежали небольшие волны без белых барашков. Больше ничего интересного внизу видно не было, и Федоров все внимание переключил на своего соседа.
– Портленд находится в штате Орегон. Собственно говоря, город Портленд состоит из трех городов: сам Портленд, Восточный Портленд и город Албина, которые в тысяча восемьсот девяносто первом году были объединены в один город. Сам Портленд разделен на пять частей: Юго-Запад, Юго-Восток, Северо-Запад, Север и Северо-Восток. Улица Бернсайд разделяет северные и южные районы, а река Уилламетт разделяет восточные и западные части города. Река сворачивает на запад от улицы Бернсайд, и через пять кварталов части города разъединяет авеню Уильямс, – остановился Соколов, предлагая Федорову задать новый вопрос.
– Чем еще славен город Портленд? – спросил Федоров, не преминув воспользоваться предоставившейся возможностью.
– В западной части города стоит огромная статуя, которая только немного уступает в росте знаменитой американской статуе Свободы. До тысяча восемьсот девяносто первого года Портленд был самым крупным портом Америки, но когда глубоководный порт Сиэтла соединили железной дорогой с континентальной частью страны, перестал им быть. Что тебе еще рассказать о Портленде? – задумался на секунду Соколов, сминая лицо правой рукой.
Минуту помолчав, кап-два продолжил:
– Самый зеленый город Америки, много пивных. И даже варят свое собственное пиво! Говорят, не хуже немецкого.
– Через полтора часа посадка, днем летать нельзя, – подойдя к Соколову, сообщил на английском языке коренастый пилот, который с ходу определил кап-два как главного.
– Давай поспим! У меня уже горло болит читать лекцию, крича, – решил кап-два, вытягивая вперед ноги.
– Как прикажешь, босс, – совершенно автоматически ответил Федоров, вытягивая ноги и закрывая глаза.
Как всякий военный, Федоров в любой момент готов был заснуть.
Неизвестно, когда в следующий раз придется поспать. Да и спал он сегодня явно недостаточно.
Едва самолет снизил обороты, Федоров проснулся и моментально прислушался.
Гидросамолет клюнул носом и начал плавно снижаться.
Еще пара минут, и гидросамолет, коснувшись поплавками водной поверхности, плавно заскользил вперед, толкая перед собой полуметровую волну.
Еще через минуту гидросамолет повернул направо и, развернувшись по широкой дуге, выключил двигатель.
Федоров, выглянув в иллюминатор, обнаружил, что гидросамолет остановился около островка, поросшего хилыми деревьями.
– День будем стоять тут, а как стемнеет, полетим дальше, – сказал высокий мужик, открывая дверь в фюзеляже самолета.
Выложив трап, высокий мужик спустился по нему вниз.
Из пилотской кабины вышел Коренастый и пошел вниз, приглашающе махнув рукой.
– Пошли наружу! И захвати свой ранец! – приказал кап-два, беря сумку.
Высокий и Коренастый споро натягивали на самолет зеленый, в пятнах, брезент, не обращая внимания на пассажиров.
– Давай перейдем подальше. Что-то мне не хочется сидеть рядом с этими парнями, – негромко по-русски предупредил Соколов, первым начиная двигаться.
В двадцати метрах от гидросамолета были вкопаны две зеленые бочки, слева от которых лежал зеленый же шланг диаметром в два дюйма.
Под зеленым кустиком лежал черный насос, к которому были подсоединены шланги.
Через пять метров за бочками островок закончился и началось бескрайнее болото с лужами, мочажинами и небольшими озерцами, окаймленными рыжеватой редкой осокой.
Через метров семь, слева, имелся еще один островок, метров пяти в диаметре, на котором рос мощный частокол высокой, не в пример другим местам, осоки.
– Вот туда-то мы и пойдем. Сними брюки и ботинки! – приказал Соколов, показывая пример.
Сняв брюки, Соколов аккуратно сложил их в сумку, а ботинки повесил на шею.
«Вечно Соколов придумает всякую ерунду! Могли спокойно переждать возле самолета! Ищет на мою и свою задницу приключения!» – выругал кап-два Федоров, складывая брюки в ранец.
Соколов тем временем вытащил из сумки алюминиевую палку и пошел вперед, скомандовав:
– Идти след в след!
– Будет исполнено, босс! – откликнулся Федоров, внимательно глядя на Соколова, который шел впереди, тыкая перед собой палкой.
Босые ноги мало того что сильно сводило от холода, так еще и норовили соскользнуть с пружинистых ветвей.
Соколов вел к островку какими-то странными зигзагами, но ни разу не оступился и не провалился выше колена.
Три минуты – Федоров засек время по наручным часам, – и они ступили на желтый песок странного островка.
– Давай сядем и укроемся плащ-палатками, – предложил Соколов, вынимая из сумки свои надувные кубы.
Федоров в минуту надул куб и, усевшись на него, вытер ладонями ступни ног и надел носки, а следом и брюки, почувствовав себя намного уютнее.
Соколов, тоже справившись с одеждой, накрылся плащ-палаткой и молча наблюдал за тем, как Федоров вынул из ранца спиртовку, зажег ее и поставил на нее котелок с водой.
Две маленькие куропатки, вернее два птенца, выбрались из-под куста и, смешно переваливаясь, направились к корявому деревцу, не обращая никакого внимания на сидящих людей.
Раздался резкий свист, около куропаток промелькнул размытый силуэт, и один птенец исчез.
Еще один свист, и не стало второго птенца.
Промелькнул еще один размытый силуэт, и уже готовый к этому Федоров увидел в пятидесяти метрах впереди стремительную птицу, которая, мощно махнув крыльями, поднялась вверх метров на пятьдесят и скрылась из вида, держа в когтях свою добычу.
– Первый раз такое вижу! В одном месте сразу кречет и сапсан охотятся! – громко выдал Соколов, обнаружив неплохие познания в орнитологии.
– А чем, собственно, отличается сапсан от кречета? – спросил Федоров, насыпая в котелок приличную щепотку чая.
– Кречеты более мощные и, к сожалению, весьма редкие птицы. Их сохранилось всего ничего во всем мире. На севере СССР можно встретить и кречетов, и сапсанов. Как и все соколы, эти птицы очень плотного телосложения, с большой головой и темно-карими глазами, окруженными кольцами голой желтой кожи, с острыми длинными крыльями. Отличительный признак соколов – острый зубец на верхней половине клюва. Сапсан меньше кречета. Верх его тела обычно темно-серый, с сизоватым отливом, низ более светлый, с рябью. Чем старше птица, тем менее заметна рябь, – рассказывал Соколов и только на секунду отвлекся, чтобы выпить глоток чая, как Федоров вставил:
– Поэтому я практически птицу не увидел?
Соколов махнул левой рукой, предлагая слушателю замолчать, и продолжил рассказ:
– Кречет значительно длиннее сапсана, и перья у него длиннее, а крылья короче. Кречет может быть и темно-серым, с темным поперечным рисунком, и светлым, почти белым. Если сапсан встречается практически на всех материках, кроме Антарктиды, то кречет живет только на севере Евразии, в Северной Америке и Гренландии. Только один из подвидов его обитает в горах юга Сибири и Тянь-Шаня. Сапсана называют еще странствующим соколом, поэтому у меня в американском документе стоит фамилия Фалко. Особенно славен длинными перелетами тундровый сапсан, который регулярно совершает перелеты через полмира.
