Валентин Зуб - Тайна одной башни (сборник)
Миша и Оля вместе учились в семилетке и в этом году будут вместе ее заканчивать.
— Когда прочитаешь, дашь мне?
— Хорошо.
— Ну, гляди же. А теперь скорей идем на сбор отряда. Уже, наверно, начался.
И она весело побежала через густой парк назад ко дворцу. Миша набросил на голое тело рубашку и пошел следом.
У дворца, на траве, роем гудела детвора. Кто сидел, кто лежал вокруг вожатых, советовавшихся о чем-то в середине пестрого красногалстучного круга.
Вожатая Зося встретила Мишу вопросом:
— Куда это ты исчез? У нас сейчас сбор отряда начнется, а тебя нету.
— Зачитался, — виновато ответил Миша и в свою очередь спросил:
— А о чем сбор?
— Сейчас узнаешь. Тише, ребята! Общий сбор отряда считаю открытым. Надо избрать председателя и секретаря сбора.
Притихшие перед этим хлопцы и девочки снова зашумели, закричали, засыпали Зосю предложениями. Наконец избрали Костика и Мишу. Костик мало чем отличался от Миши. Так же острижен, такой же загорелый. И только длинные сильные руки, зычный голос и широкие плечи отличали его от худощавого Миши.
Миша подложил под тетрадь книжку, лег на живот и приготовился писать. Костик сразу же загремел:
— Тише, ребята! На повестке дня следующие вопросы: первый — об охране урожая, второй — о практической работе нашего лагеря и текущие дела.
Все притихли. Зося встала и начала говорить про то, как кулаки и подкулачники, часть которых пролезла в колхозы, всеми силами стараются нам вредить. Кулаки зверски убили пионера Павлика Морозова, который смело разоблачал ярых врагов колхозного строя.
— Каждый пионер должен собирать колоски, — говорила Зося, — следить за тем, чтобы не разворовывали снопы, чтоб хлеб не терялся при перевозке…
— Ну, а что нам надо делать в лагере? — спросила вожатая.
Чернявый невысокий пионер Коля, по прозвищу Чиж, сразу же выпалил:
— Купаться!
Кто-то тоненько засмеялся. Зося удивленно посмотрела на Чижа и пожала плечами.
Слово взял Миша. Словно не расслышав шутки Чижа, Миша предложил пойти поработать в подшефный колхоз «Колос Октября». Затем выступила Оля. Она критиковала стенгазету «Сигнал», работу драматического и струнного кружков.
Сам по себе зашел на сборе разговор и про Колю Чижа, про то, что его хулиганские выходки позорят весь лагерь. Вожатая не раз делала Коле замечания, но он не исправлялся. Однажды насыпал в молочный суп одному пионеру целую ложку соли. Чуть раньше вырвал из стенгазеты заметку о себе, плохо дежурил на кухне и в комнате.
И сейчас, когда почти все пионеры выступили против Чижа, тот только огрызался: «Да я не делал, да я не говорил, да чего вы пристали?..»
Но когда ребята единогласно постановили объявить ему строгий выговор, Чиж забил отбой.
— Не буду я больше подымать бузу, исправлюсь… — жалобно захныкал он.
Но ребята были неумолимы.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Встреча у костра. «Све-ечка… горит!» Заговор контрабандистов
Солнце опускалось за лес. Серые утки, прошумев над головами, летели на ночь в старицы, на заросшие осокой озера. Рыбаки поспешно отвязывали плоскодонки и отплывали далеко в темные речные просторы. Кое-где раздавалось однообразное: чок-чок… чок-чок-чок… Это опытный рыбак приманивает сома к хитро сделанному крючку, на который насажено мясо ракушки. Иногда звук будто захлебнется, и тогда рыбак тянет вверх большую рыбину. Блеснув серым брюхом, сом сильно бьет неуклюжим хвостом по черно-синей воде, но рыбак тут же сачком перекидывает его за борт своей лодки. А через некоторое время снова начинается однообразное: чок-чок… чок-чок-чок…
Лагерь походным маршем вышел из ворот парка и пыльным проселком направился в лес. Чтоб веселей было идти, Миша затянул песню:
А в раю переполох,Словно у эсеров,Испугался старый богЮных пионеров.
Сотни звонких голосов подхватили припев:
Эх, чай пила,Самоварничала…Всю посуду перебила,Накухарничала…
Лес подхватил припев, и эхо понесло его куда-то вдаль.
Пройдя еще немного, Зося кликнула Мишу и Василя и что-то им сказала. Они тут же бросились к ближнему лесу. Пока добежали, запыхались. Миша еще на бегу объяснил Василю:
— Ты собирай хворост, а я поищу хорошее место. Как найду, свистну тебе.
— Ла-а-дно, — протяжно ответил Василь.
Миша нырнул в темноту леса, затрещал сухим валежником и вскоре пронзительно засвистел Василю. Тот притащился, как медведь, с целой охапкой хвороста.
Сухие сучья загорелись скоро и, потрескивая, ярко запылали, разогнав темноту. А за границами света, в небе, в лесу стало как будто еще темнее. И если бы не песня пионеров, что слышалась поблизости, наши хлопцы, наверно, струсили бы.
Шумной гурьбою подошли и расселись у костра пионеры. Часть мальчишек тут же пошла за «горючим». Когда наносили много хвороста, Зося стала рассказывать ребятам о подвигах красных бойцов в гражданскую войну.
Но вдруг в кустах что-то затрещало, а вслед за этим из темноты на поляну вынырнул бородатый дядька в подранном кожушке.
— Добрый вечер, — поздоровался он.
— Добрый вечер, — ответила за всех Зося.
— Леших не боитесь? — весело прохрипел дядька.
— Э-э, дяденька, леших совсем и нет. Это сказки про них сочиняют, — бойко ответила Оля.
Зося приветливо пригласила дядьку подсесть к огню. Он, кряхтя, сел, положил рядом с собой уздечку и, разглядывая пионеров, спросил:
— Так о чем же вы тут говорили?
— Обо всем, — улыбнулась Зося, — и о прошлой жизни, и о будущем. Вот и вы нам, молодым, расскажите что-нибудь о старом времени…
— Да ну его, — прервал дядька вожатую, — не хочется и вспоминать о старом. Тяжко это. Работаю я теперь в колхозе и нечего мне журиться, а как вспомню былое, так погано на душе станет…
Дядька задумался. Пионеры сидели тихо-тихо…
— Вот я войну вспомнил. Воевали мы в четырнадцатом году с немцами, а за что? За что я немца бил? Разве он мне что плохое сделал? И нам не хочется стрелять, и им не хочется, а кинуть — и они и мы боимся. Чего?.. Кого?..
Незнакомый дядька задумчиво потер заросший черной щетиной подбородок.
— Послали было меня однажды в дозор. Лес. Темень, как сейчас вот. Вдруг встречаю немца в кустах… нежданно-негаданно, нос к носу. Наверно, тоже в разведку был послан. Я хотел уже с плеча винтовку снимать, а он улыбается, руку мне протягивает. Я, конечно, винтовку об землю, пожал ему руку, а потом прилег с ним на траве плечом к плечу и думаю: «И это — мой враг? Неправда!» А он так хорошо рассказывает мне что-то по-своему, руками показывает, что дома оставил, мол, жену и двоих маленьких деток. И если убьют его, то, наверно, загинут и его дети…
Как пришла революция, оставил я окопы, но винтовки не бросил, а прямо и пошел в Красную гвардию… Снова воевать, но уже с настоящими врагами. А теперь вот вижу, за что воевал…
Незнакомец замолчал. И тихо-тихо было на поляне, только сучья жарко потрескивали да искры взлетали в небо. Потом дядька ушел, растаял в темноте. Ребята еще пели песни, играли, веселились у костра. Там же и решили завтра утром отправиться в колхоз «Колос Октября» на прополку.
Потом погасили костер и чуть было не пошли домой, забыв о Чивике, который крепко спал под сосенкой. Миша под смех всех ребят поручил Костику нести его на своей широкой спине.
— Вот когда твоя спина пригодилась, — хохотал
он.
Но Костик на шутку не обиделся, взвалил Чивика на спину и пошел вместе со всеми.
Домой шли молча. Кто-то попробовал затянуть «Бульбу», но, увидев, что никто не поддерживает, умолк. Костику надоело нести сонного Чивика, и он стал тормошить его, пока тот не проснулся. Чивик спросонья залепетал:
— Костик, Костик, зажги спичку: я сандалии потерял…
Но Костик стащил его с плеч и серьезно произнес:
— Приехали уже, пане Чивик, проша слазить. Эта сценка рассмешила даже самых сонных. Через некоторое время показалась черная стена
парка. В ту же минуту Колька Чиж юркнул в сторону и никем не замеченный побежал туда. Бежал и радостно улыбался: «Вот попугаю их, будут удирать… Со страху еще подумают, что бандиты в башне сидят».
Чиж смело пробирался между деревьев, осторожно перелезал через корчи и так представлял себе свой план: «Сперва залихватски свистну, потом крикну: «Режь! Бей его! Лови! Держи!» А потом… Потом догоню их, да еще и расскажу, как меня едва не зарезали бандиты…»
Кирпичная башня обросла вокруг колючими кустами, Коля едва не стукнулся лбом об ее стену. «Теперь зайду с той стороны, с которой они будут подходить», — подумал он и осторожно двинулся вдоль стены, спотыкаясь об осколки кирпичей, вывалившихся из стен. Шел и улыбался, хотя сердце билось чуть сильнее, чем всегда. Темные кусты казались Коле страшными чудищами, и он тревожно озирался вокруг.
