Николай Далекий - Ядовитое жало
— Я тоже, товарищ капитан, — упавшим голосом признался Юра, понявший, что его предположение может не оправдаться.
— Не паникуй, — строго посмотрел на него Серовол. — Ищи. В крайнем случае обратимся к бойцам с просьбой достать двух–трех голубей. Понял?
— Конечно.
— И подумай о том, — с улыбкой добавил Серовол, — куда делся Семен Чувай? У тебя это получается… Не сквозь землю же провалился человек.
— Разрешите идти? — Юре не терпелось приступить к выполнению полученного задания.
— Подожди, не горячись. Запиши донесение Верного. И я хочу, чтобы ты присутствовал при разговоре с Москалевым. Он должен скоро вернуться. Если, конечно, там ничего не произошло…
В окно глядело летнее теплое утро, в хате было уже светло. Юра сел за стол и начал записывать то, что сообщил Верный. Это была механическая работа, так как думал он о голубиной почте, но когда пришлось писать о Семене Чувае, этот двадцатилетний хлопец представился Юре похожим на «близнецов», эдаким третьим Андреем Когутом.
— Товарищ капитан, — сказал он, отрываясь от тетради, — вы заметили, что этот Чувай одинакового возраста…
— С Когутами? — Серовол с намыленной бородой правил на ремне бритву. — Конечно! А ты допускаешь, что в момент нападения он мог находиться у своей любки, жены полицая?
— Мог.
— Ну, поставь себя на его место. Ты у жены полицая, а у полицая оружие… Вдруг рядом с хатой начинается стрельба. Что бы ты сделал в такой ситуации?
— Дал бы деру, наверное…
— Правильно. Чувай так и поступил — побежал. А в это время… Что могло произойти в этот момент в соседнем домике на улице святой Терезы?
Серовол выбрил одну щеку, а Юра все молчал, не мог сообразить, что именно хочет связать капитан с таким комическим происшествием, как побег перепуганного любовника.
— А в этот момент из окна домика, — так и не дождавшись ответа, подсказал капитан, — настоящий Андрей Когут выскочил из окна и побежал за сарай, к дороге. Могло так совпасть по времени?
— Могло. А дальше?
— Это я от тебя хотел бы услышать. Рассуждай, создавай возможные варианты.
— Вы считаете, что один из Когутов—Семен Чувай? — недоверчиво упросил Юра. — Но какой смысл ему превращаться в Когута?
— Значит, этот вариант отпадает? —. отводя в сторону руку с бритвой, усмехнулся Серовол. — Не спеши с выводами. Вернись к тому моменту, когда Когут и Чувай, перепуганные стрельбой, бросились бежать. Они могли побежать в разные стороны, но могли бежать в одном и том же направлении. А в темноте, да еще когда идет беспорядочная стрельба, вряд ли можно установить, один человек бежит или двое.
— Трудно. Тем более, что Чувай выскочил из другого двора, незаметно.
— Вот именно! — обрадовался капитан и начал выскабливать подбородок.
— По ним стреляют, — вел дальше Юра, — и… и Андрей ранен.
— Он убегает. А Чувай? Что могло случиться с Чуваем?
— Его убили? — встрепенулся Юра.
— Можно допустить. Вполне.
— Тело нашли и решили, что убит Андрей Когут?
— Ну конечно! А теперь подумай, зачем нужно было Гансу разыграть эту жестокую трагическую сцену с уничтожением всей семьи Когута?
— Это понятно. Гансу нужна была правдоподобная легенда для шпиона, которого он решил под именем Когута послать к нам. Не вяжется только то, что они не смогли в конце концов установить, что убит совсем другой человек.
— Очень даже вяжется, — возразил капитан. — Дело происходит ночью, бандеровцы торопятся, нервничают. Их задача — уничтожить всю семью Когута и в первую очередь его самого, но распустить слух, что ему удалось убежать. Вполне возможно, что никто из них не знал Андрея. Но допустим даже, кто‑то знал. Тут могла сработать психологическая ловушка: видели, как выпрыгнул из окна, как выскочил на улицу, и после стрельбы вдогонку нашли тело убитого, такого же молодого хлопца, как и Андрей. Значит, это и есть тот, кого им надо было убить. Кто его там рассматривал… Сунули в мешок, отвезли за город и закопали поскорей. А Гансу доложили, что все сделано, как надо. Остальное происходило у нас с тобой на глазах. Айда к колодцу умываться.
Серовол весело взглянул на своего помощника и, бросив на шею полотенце, вышел из хаты.
Пока капитан умывался, Юра Коломиец думал о том, как быстро Серовол разгадал тайну возникновения «сиамских близнецов». Он, Юра, возгордился было, когда Серовол поддержал его предположение о возможности использования агентом голубей. Но мысль о голубиной почте была простой погадкой, озарением, а для того, чтобы распутать клубок двух Когутов, нужно было хорошенько поломать голову. Конечно, сообщение Верного об исчезновении Чувая помогло капитану расставить все по своим местам, но далеко не каждый мог бы это сделать. Юра испытывал гордость, что он помогает такому человеку, и капитан Серовол доволен его работой. В этот момент хлопец желал одного ― подтверждения своей догадки о голубиной почте.
Группа Москалева вернулась, когда бабка Зося ставила на стол завтрак ― огромную сковородку с грибами и отварной картошкой, присыпанной мелко нарезанным зеленым луком и укропом, миску черники, прикрытую тоненькой ячменной лепешкой. Дары леса… Сколько раз они выручали партизан! Как ни спешили почтари, ни один из них не являлся без десятка–двух отборных боровиков, подхваченных из‑под ног, на ходу ― не пропадать же даром таким красавцам. Бабка Зося, как и другие хозяйки, охотно готовила это нехитрое блюдо партизанам, добавляя свою картошку и вот такие ячменные, просяные лепешки. Основной продовольственный припас уходил в эти дни в «санаторий» ― на подкормку отощавших бывших военнопленных.
Серовол усадил всю компанию за стол, и сковорода была опустошена за какие‑нибудь пять–шесть минут. Юра не отставал от других, но все поглядывал на Москалева и понял, что тот доволен походом, следовательно, свое задание сумел выполнить.
После завтрака они остались в хате втроем: Серовол, Москалев и Юра.
— Был у Ганса, — без предисловий начал Москалев. — Сперва меня полицейский пост остановил на улице. Сказал, куда и к кому иду, попросил провести. Обнюхали меня. Сопровождать не захотели, рассказали только, как идти. Подошел к воротам, — это было часа в три ночи, постучался, говорю: «Я к Гансу». Впустил солдат во двор и — «айн момент!» Минуты две ждал. Вышел какой‑то в цивильном, спрашивает по украински: «Кто нужен?» — «Ганс». — «Пошли». В доме у дверей еще часовой — немец, солдат. Там заставили подождать в темноте, потом несколько раз осветили электрическими фонариками, и слышу голос Ганса, сердитый и насмешливый: «А–а, пожаловал… Пропажа». В темноте обыскали меня, забрали оружие и повели.
— Наверх? — спросил Серовол.
— Нет, в подвал. Завели в голую, вонючую камеру.
Там зажгли газовый фонарь, Ганс закрыл железную дверь и начал меня допрашивать. Между прочим, комната эта к допросам приспособлена ― свет бьет мне в лицо, а лица Ганса не видно. Сперва взялся круто. «Ты, говорит, партизанам продался. Почему столько времени о себе знать не давал? Откуда узнал, что я в Княжполе нахожусь?» И еще в таком духе, как вы, товарищ капитан, предсказывали. Ответил я ему на все, сказал, что меня в адъютанты к Бородачу берут. Ганс вроде тише стал, но вдруг заявляет: «Хорошо, проверим, кто ты такой. Для начала помоги нам схватить тех партизан, что с тобой пришли. Где они тебя ожидают?» Он думал, что я испугаюсь, начну крутить, а я, как вы мне советовали, спокойно, без колебаний даю согласие. Мол, это дело проще пареной репы. И рассказываю, где меня хлопцы ожидают и как я с ними должен встретиться. А также прошу, чтобы он на эту операцию людей послал покрепче и половчее. Вроде обо всем мы с ним договорились, но тут он спрашивает: «А как ты в отряд один явишься?» ― «Какой отряд? ―удивляюсь я. ― Нет, что вы, мне в этот отряд ходу уже не будет, меня сразу на подозрение возьмут. Посылайте куда‑нибудь в другое место». Тогда он задумался и говорит: «Подожди!» Забрал фонарь, закрыл меня в этой камере. Наверно, минут десять–пятнадцать его не было. Приходит и заявляет: «Твоих товарищей трогать не будем. Пойдешь в свой отряд и будешь выполнять все, что скажет тебе другой наш агент. И запомни, теперь у тебя новая кличка ― «Иголка».
— Почему потребовалось менять кличку, не сказал? — спросил Серовол.
— Нет, а я не спрашивал, старался поменьше вопросов задавать. Даже о том, как я найду второго агента, чьи приказы должен выполнять, не стал интересоваться. Ганс мне сам об этом сказал. Говорит: «Ты не ищи, тебя будут искать и найдут».
— Интересно. Как же?
— Ганс приказал мне, как я появлюсь в отряде, ходить, надев кепку козырьком назад…
Юра разочарованно фыркнул в отряде частенько можно было встретить какого‑нибудь бойца, надевшего головной убор задом наперед. Некоторые даже считали это признаком особого партизанского шика.
