Девочка с глазами старухи - Гектор Шульц
– А вот и подстилка вернулась, – буркнула из своего угла Злата. Она, протянув к печи худые ноги, пыталась хоть немного согреться и то и дело шмыгала носом.
– Чем от тебя несет? – грубо спросила другая женщина, из новеньких. Я не помнила её имя, но запомнила лицо. Некрасивое, с грубыми складками возле рта и колючими серыми глазами. – Бога бы хоть побоялась, раз нас не боишься. От тебя же колбасой воняет, как от шлюхи духами.
– Меня заставили съесть кусок, – тихо ответила я, вызвав в бараке смех. Смеялась даже Марийка, свесившись со своего места и смотря на меня.
– Нам-то не ври, – с укоризной ответила она. – Думаешь, я колбасу и коньяк по запаху отличить не смогу? Простых узников колбасой не кормят, а если и поят, так грязной водой. Заставили… как же.
– Вальцман сказал, что её на «Канаду» завтра отправят. Приказ коменданта, – сказала вошедшая в барак Илона, оправляя рубашку. В Берлине Илона была уличной девкой и в лагере продолжила делать то, что умела лучше всего. Однако её никто не гнобил. Ни за связи с немцами, ни за связи с капо. Илона бросила на стол плитку шоколада и усмехнулась. – Щедрый он сегодня. Налетай.
– На Канаде только капо работают, – нахмурилась Ханна, исподлобья смотря на меня. – С чего такая честь грязной замарашке?
Я промолчала, понимая, что моим ответам они все равно не поверят. У них была своя правда. В которую так удобно верить. Вместо лишних слов я забралась на свое место и с тоской посмотрела на очередную кучу дерьма. Уже застывшую и покрывшуюся ледяной корочкой. В глубинах барака заплясал ядовитый смех. И жалил он похлеще мороза. Только Фая, украдкой взглянув на меня, покачала головой и, достав сухарик, молча сунула его себе в рот.
Утром Вальцман отвел меня во второй блок, рядом с домом коменданта. Помимо душевых и крематория, там находилась и Канада – несколько огромных складов, заваленных до потолка вещами заключенных. Как живых, так и давно уже умерших. Среди узников давно ходили слухи, что Канада – это страна изобилия, где есть все. Теперь так цинично стали звать склады, о чем мне сообщил Вальцман, пока мы шли по утоптанному снегу во второй блок.
Там нас встретил Отто Вехтер, давний друг коменданта, которого тот пристроил работать в концентрационный лагерь. Отто был очень толстым мужчиной, чья сияющая лысина всегда дымилась от пара. Объемное пузо, на котором с трудом сходился китель, всегда выходило первым из двери, и только потом появлялся его обладатель. Вехтер заведовал складами и поездами, которые покидали лагерь, везя в многочисленных вагонах вещи, ценности и… волосы, состриженные с узников после прибытия.
– А, та девчонка, – шумно дыша носом, воскликнул он, увидев нас. Затем брезгливо посмотрел на Вальцмана и махнул рукой. – Свободен! А ты, девочка. За мной.
– Да, господин Вехтер, – кивнула я и, надев шапочку, поспешила за ним. Несмотря на лишний вес, двигался заведующий Канадой очень проворно. Еще и покрикивать успевал на остальных работников. Его всегда сопровождал молчаливый немец с винтовкой в руках, но я очень быстро к нему привыкла. Как и многие.
– Не знаю, чем ты заслужила такое внимание Рудольфа, но сразу предупрежу. Ленивых я не люблю, – пробасил Отто, пока мы шли по лесу к складам. – Дежурный еврей определит тебе работу, и он же будет следить за тем, как ты её выполняешь. Понятно?
– Да, господин Вехтер, – снова кивнула я.
– Если он мне пожалуется, ты отправишься в карцер на три дня. И поверь, сладкими эти три дня точно не будут. Понятно?
– Да, господин Вехтер.
– Откуда ты знаешь немецкий, девочка?
– Бабушка научила. Она учительница, – в сотый раз повторила я. Вехтер хрипло рассмеялся и мотнул головой.
– Может поэтому Рудольф так на тебя запал, а? – усмехнулся он.
– «Нет. У его любви ко мне другие корни», – мысленно ответила я, но вслух не озвучила. Твое мнение в лагере никому не интересно. Чем быстрее это поймешь, тем легче будет.
Дежурным по Канаде-два оказался усталый старичок, невесть каким образом выживший в этом Раю. Увидев Отто Вехтера, он тут же снял шапочку, опустил глаза и вжал голову в плечи. Но заведующий складами не обратил на это внимания.
Подойдя ближе, он пихнул старика в грудь и, когда тот наконец посмотрел на него, довольно усмехнулся. Однако старичок промолчал. Лишь кончики его ушей покраснели, да в глазах мелькнуло осуждение.
– Шломо. Девчонка поступает в твое распоряжение. Приказ коменданта, – проворчал Вехтер, доставая из кармана портсигар. Закурив, он внимательно посмотрел на старика и довольно улыбнулся, когда тот низко поклонился.
– Куда мне отправить девочку, господин Вехтер? – спокойно спросил Шломо. Отто Вехтер раздраженно махнул рукой и что-то пробурчал.
– Сам решай, мне все равно.
– Хорошо, господин Вехтер. Могу ли я отправить девочку на вещевой склад?
– Отправляй, – согласился с предложением Вехтер. Я поняла, что он таким образом играет с заключенными. Никто и никогда здесь самостоятельно ничего не решал. Только заведующий «Канадой».
– Девочке потребуется спальное место?
– Нет. После конца смены она убирает дом коменданта, а потом отправляется в барак.
– Я понял, господин Вехтер. Больше вопросов нет, – снова поклонился старичок.
– Зато у меня есть, – сварливо ответил Вехтер. – Сколько вагонов готово к отправке?
– Тридцать семь, господин Вехтер.
– Подробнее, Шломо, подробнее. Не испытывай мое терпение, – поторопил его заведующий. Старичок кивнул и вытащил из кармана телогрейки потрепанный листок бумаги.
– Тридцать два вагона вещевых, господин Вехтер. Одежда и обувь рассортированы согласно качеству. Неподходящие остатки переданы на склад для других заключенных, – пробубнил он. – Три вагона с ценностями. Отдельно собрали вагон, в котором находятся предметы искусства.
– Искусство, – облизнул толстые губы Отто. – Ума не приложу, зачем евреи тащили с собой искусство. А, Шломо?
– Не могу знать, господин Вехтер, – уклончиво ответил старичок. Но он знал. Я видела это по его глазам. – Один вагон с золотом и волосы.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Вехтер. – Поезд отбудет завтра в три. В пять прибудут заключенные. Жду опись вещей не позднее десяти, Шломо.
– Да, господин Вехтер. Я могу идти?
– Иди. И девчонку забери с собой. Увижу, что болтается без дела, высеку.
– И будете правы, господин Вехтер, – поклонился старичок, затем поманил меня за собой сухой
