На грани жизни - Николай Иванович Липницкий
Как я уже говорил, остальные особисты смылись с попутным бортом, оставив майору УАЗик, на котором так борзо прикатили сюда на разборки с Виталей. И вот, когда казалось, что этот треклятый майор поселился здесь навеки, Витальку неожиданно вызвал комбат и с усмешкой обрадовал:
–Возьмёшь любого своего сержанта для подстраховки и отвезёшь своего гостя в штаб армии. Назад с ближайшей колонной.
Нужно быть круглым идиотом, чтобы попытаться проскочить куда-либо по этим дорогам на одиночной машине. Поэтому Виталя, узнав через меня, когда идёт ближайшая попутная колонна, преспокойно завалился спать в своём модуле. Тем более он был удивлён, когда рано утром его вытащил из постели разъярённый особист.
–Вы что, товарищ лейтенант, плохо понимаете приказы начальства? Распустились здесь! Целый майор должен ходить за ним и будить по утрам!
–А в чём, собственно дело? – невинно поинтересовался ещё не проснувшийся Виталик.
–Как в чём? Разве не вам приказано сопроводить меня в штаб?
–Мне. Выходим с ближайшей колонной, а она будет завтра в 5.30. У нас ещё куча времени и не стоило так торопиться. Ваш УАЗик ребята из автобата привели в божеский вид (явный намёк на меня) и до штаба он добежит как миленький.
–Какая колонна? Какое завтра? Вы что, издеваетесь? Выезжаем сегодня.
–Да вы что, товарищ майор, не знаете, что бывает с одиночными машинами? До штаба по трассе зелёнка на зелёнке.
–А вы уже в штаны наложили? Не тряситесь за свою жизнь. Ничего с ней не случится. Я всё проверил. На этой дороге днём засад не делают. Там на блокпостах забыли, когда последний раз стреляли. А вы, офицер спецназа, уже испугались. Как вы только в горы ходите. Небось дальше лагеря на сто метров боитесь отойти. Будьте мужчиной, а не тряпкой. Выезжаем сейчас. Берите сержанта и поехали.
Вот здесь бы и вспомнить, как безрассудно вёл себя майор в течении всего времени пребывания в лагере. Виталька обычно бывает очень рассудительным, но слова майора задели его за живое. Уже не думая ни о чём, весь красный от негодования, он вытащил из палатки заспанного Грищенко и, через полчаса они уже выезжали через КПП под недоумёнными взглядами наряда. Злость злостью, но о боезапасе Виталик позаботился от всей души. Майор сидел за рулём, уверенно ведя машину одной рукой.
Граната рванула перед машиной совершенно неожиданно. Майор бросил машину влево, проскочил воронку и до полика утопил педаль газа. Наперерез машине с гор спускались бородатые мужики, поливая из автоматов. Виталька срезал несколько человек длинной очередью в окно, ещё одного сбил майор капотом УАЗика. «Кажется проскочили» – успел подумать Виталя, когда очередь пробила колёса, машина пошла юзом. Особист попытался выровнять УАЗик, и тут следующая очередь буквально разнесла голову майора. Машина ткнулась мордой в лежащий на обочине валун и заглохла.
–Витёк, живой?
–Живой!
–Пошли, быстро!
Они выскочили из машины и стали, отстреливаясь, уходить вверх. Виталя знал эти места как свои пять пальцев. Перевалить через хребет, а там рукой подать до блокпоста. Главное оторваться. Да не судьба, видно. Грищенко ойкнул и осел на землю.
–Что там, Витёк?
–Нога. Зацепили меня. Мне не уйти. Идите сами. Я прикрою.
–Да пошёл ты… Прикрывалыцик тоже выискался!
Короткого взгляда вокруг хватило, чтобы понять: позиция для обороны ни к чёрту. Чуть выше бы, вон туда, к тем камням. Сверху нависает козырёк – сама природа тыл прикрывает, а спереди тоже можно неплохо устроиться. Правда, для отхода путей никаких. Карман карманом. Но уходить Виталька не собирался. Один не уйдёт, а с Витькой бесполезно. Жизнь подороже продать – вот всё что остаётся.
–А ну-ка, Витёк…
Виталя взвалил на плечо долеко не маленького сержанта и, на чём свет кляня покойного майора, рванул к выбранной позиции. Пули свистели совсем рядом, но пока бог миловал. «Везёт только дуракам и пьяницам» – вспомнилось не к месту любимое высказывание комбата. Не очень вежливо сбросил с себя Грищенко и улёгся сам.
–Ну вот, Витёк, и наша позиция. Будем надеяться – не последняя.
–Товарищ лейтенант. Ещё не поздно. Я прикрою. Вы ещё сможете уйти. Придёте с помощью. А я здесь продержусь. Ну давайте… – уговаривал Грищенко.
Виталя глянул на него. Слёзы катились по пыльным щекам сержанта. Для себя он уже решил, кому в живых оставаться, а кому погибнуть. Но его здоровое сильное тело никак не могло смириться с тем, что придётся умирать. Как обидно, что маленький кусочек металла всё повернул по-своему.
–Ага, разбежался – процедил сквозь зубы Виталя, готовя свою позицию и вглядываясь в бегущие к ним фигурки: – мы, Витёк, с тобой сейчас им дадим перцу. Главное, экономь патроны. Нам ещё долго тут куковать, пока кто-нибудь стрельбу не засечёт. Что-то они слишком нагло себя ведут. Прочищу ка я им мозги гранатой.
Виталя размахнулся и кинул гранату туда, где кучковались, готовясь к атаке духи. Раздался взрыв, разметавший несколько тел по склону. Ещё одну партию отбил несколькими очередями Витёк. Такой решительный отпор заставил задуматься духов. На время они вышли из-под огня и сосредоточились в непростреливаемой зоне. Виталя понимал, что это ненадолго, но любая минута передышки была здесь дорога.
–А ну, Витёк, пригнись. Обслужи пока сам себя. Мне раной твоей заниматься не время. Они что-то там затевают. Смени позицию и голову не высовывай, пока, а я слетаю вон за тот валун.
Виталя рассчитал правильно. Сейчас духи двинут на штурм, а, значит, будут обрабатывать огнём те позиции, которые засекли. Так оно и получилось. На их старые позиции обрушился бешенный шквал огня, а потом двинулись духи с криками «Аллах акбар». Какого же было их изумление, когда с фланга, вслед за полетевшей гранатой ударил автомат Витали. Атака захлебнулась.
–Что, вкусно? Могу ещё вкуснее – прохрипел Виталик, меняя позицию.
На этот раз духи долго не решались двигаться в перёд. Настолько долго, что в голову стала закрадываться слабая надежда: может уйдут. Нет, уходить они не собирались. По прежним позициям, с которых они с Витьком стреляли, ударили залпом из подствольных гранатомётов, потом обрушили поток огня и под его прикрытием упрямо поползли вверх. Граната, выпущенная из подствольника, разорвалась рядом и мелкие осколки камня впились в лицо. Плевать.
