Михель Гавен - Крестоносцы
— Они говорят, он без сознания. Перевозить его нельзя. Они требуют вашей срочной помощи, госпожа.
Горячий шепот Михраб в предоперационной, едва различимый, казался громким в охватившей весь госпиталь напряженной тишине. Джин приехала, как всегда, после обеда. Ее привез Ахмет. Она успела сделать две полостные операции, когда внизу в холле послышались стрельба, крики, шум шагов и звуки падающей мебели.
— О чем идет речь? — Михраб испуганно вскинула голову.
Доктор Фарад положил пинцет и опустил повязку, а лицо его побледнело.
— Спокойно. — Джин старалась говорить максимально ровно, иначе в ее голосе могла послышаться слабость. Молодая женщина уже догадывалась, какие гости пожаловали в больницу. — Работаем, не отвлекаясь. Доктор Фарад, подайте зажим, пожалуйста. Михраб, следи за поступлением крови и давлением.
По коридору пронесся стук шагов, упали опрокинутые стулья, и лампочки в операционной замигали.
— Доктор Фарад, пока я держу здесь, постарайтесь пережать артерию, — спокойно попросила Джин, но увидела дрожавшие руки доктора. — Спокойно, спокойно, — прошептала она ему. — Чем спокойнее мы будем себя вести, тем меньше поводов дадим им для применения силы.
Дверь в операционную распахнулась.
— В чем дело? — Джин повернулась. — Одну минуточку.
Неожиданно Михраб выронила пакет с кровью, который меняла на держателе. Джин успела подхватить его.
— Осторожнее, сестра, — сказала она строго.
На пороге стояли трое с автоматами АК-47. Лица и головы замотаны клетчатыми платками. Они тяжело дышали. За их спинами виднелось еще несколько человек, также в платках и черных масках.
— В чем дело, господа? — Джин опустила марлевую повязку. — Я не понимаю. Здесь идет операция. Кто позволил войти?
— Аматула Байян? — послышался довольно приятный мужской голос. — Хирург?
Боевики расступились. В операционную вошел человек в длинных темных одеждах и с черной чалмой на голове. Явно какой-то религиозный деятель, возможно, имам. Лица своего он не скрывал. Довольно молодой мужчина, лицо загорелое, с широкими скулами, обрамленное коротко остриженной черной бородой, выдававшее в нем тюрка. Взгляд небольших темных глаз из-под густых бровей казался проницательным и умным. Он смотрел на Джин без ненависти и без неприязни, а скорее даже с любопытством.
— Вы Аматула Байян? — Он приблизился к ней еще на шаг. — Доктор из Парижа?
— Да, я, — кивнула Джин. — Вы, собственно, кто и почему позволяете себе входить в операционную, когда здесь идет операция?
— Я — Мустафа Такуби, и меня послал аятолла ас-Садр. Его племянник тяжело ранен. Аятолла просит оказать мужчине помощь.
— Я не могу прерывать операцию. Я должна закончить.
— Мы подождем. — Мустафа на самом деле говорил миролюбиво. — Потом вы поедете с нами.
— Я никуда не поеду. — Джин решительно мотнула головой. — Привозите вашего раненого сюда. Как я могу оперировать в домашних условиях? Вы смеетесь? — Она пораженно замолчала.
— У нас все подготовлено, — уверенно ответил Такуби.
— Поступление кислорода? — Джин вскинула брови в изумлении. — Общий наркоз? Гарантированная стерильность?
— Наш больной обойдется местной анестезией. Он потерпит. — Имам поморщился. — Сейчас мы зря теряем время. Заканчивайте здесь, — он кивнул на больного — пожилого мужчину, лежащего на операционном столе, — и поехали.
— Госпожа, — произнес доктор Фарад, — он выходит из наркоза. Сейчас надо торопиться.
— Да-да. — Джин склонилась над пациентом и потом снова подняла голову, тихо спросив: — Где мой водитель? Он жив?
— Он… под наблюдением. — Тонкие губы Такуби под узкими черными усами скривила едва заметная усмешка. — Как только вы поедете с нами, его отпустят.
— Хорошо. Михраб, подайте резекционные щипцы, — попросила она.
— Я не могу их найти, госпожа.
— Успокойтесь, Михраб. Они на подставке, у вас под рукой, — мягко напомнила Джин. — Не надо так нервничать, сестра.
— Мы подождем в коридоре. — Такуби, похоже, правильно оценил ситуацию.
— Я буду очень признательна, господин, — ответила Джин. — Какая группа крови у вашего больного?
— Первая. Резус положительный, — ответил Такуби.
— Доктор Фарад, — попросила Джин, — подготовьте донорский материал. Я уверена, без переливания крови не обойдется. Также анестезию и весь необходимый инструментарий, пожалуйста.
— Слушаюсь, госпожа.
* * *— Смотрите. Вот он.
Повязку с глаз сорвали, и Джин обнаружила себя в слабо освещенной комнате, застеленной коврами. Перед ней на узкой койке, также застеленной ковром, лежал юноша лет семнадцати, явно в состоянии крайней тяжести.
— Я ничего не вижу. — Джин присела рядом. — Принесите еще свет.
— Принесите. — Такуби кивнул кому-то в темноте.
Появились еще две лампы.
— Вот так-то лучше, — сказала Джин и осторожно сняла повязку, добавив: — Кто оказывал первую помощь?
— Я. — Вперед выступил молодой человек лет двадцати восьми. — Я учился в Лондоне, но не закончил…
— Я так и поняла. — Джин кивнула. — Вы плохо очистили рану. Там что-то находится внутри. — Она осторожно нажала пальцами на нижнюю часть живота, при этом лицо юноши искривилось, и он застонал от боли. — Возможно, осколок или еще какой-то твердый предмет. Как он был ранен? — спросила она Такуби.
— При взрыве снаряда.
— Осколочно-фугасного?
— Да.
— Я понимаю. Ну-ка, коллега, — попросила Джин недоучившегося студента, — помогите мне. Его надо приподнять. Да здесь полно крови… Значит, вы не остановили кровотечение. Судя по блеклым оболочкам и частоте дыхания, развилась анемия. Кровотечение необходимо остановить, а для этого необходимо удалить все находящееся внутри. Михраб, — попросила она помощницу, — доставайте донорский материал. Придвиньте сюда вот этот шкаф, — показала Джин Такуби. — Он вообще двигается?
— Да, но зачем вам шкаф?
— Мы закрепим на нем капельницу. Она должна висеть вертикально, иначе кому-то постоянно придется держать капельницу.
Молодая женщина разорвала полиэтиленовый пакет, обернула им бутылку с физраствором, а пакет закрепила на дверце шкафа. Такуби внимательно наблюдал за Джин.
— У вас поистине богатый опыт, госпожа, — заметил он.
— Благодарю, но опыт врача — всегда страдания людей. Неизвестно, хорошо это или плохо. — Джин воткнула носик капельницы в пробку бутылки. — Михраб, поставь катетер, — попросила она. — Только осторожно с веной, ведь у него и так большая потеря крови.
— Я понимаю, госпожа.
— Посветите сюда.
Взяв специальное зеркало, Джин наклонилась над раненым.
— Ниже, ниже. Вот так. Насколько я вижу, — произнесла она через мгновение, — кровотечение идет из прямой кишки. Здесь присутствует рана, проникающая в брюшную полость. Михраб, анестезия готова?
— Да, мадам.
— Вводите! Будем делать надрез для доступа к брюшной полости, иначе ничего не видно.
— Вот инструменты, госпожа.
— Хорошо. Юноша, держите свет ровно. — Молодая женщина одернула отвлекшегося боевика. — От того, как вы держите свет, зависит, точно ли я сделаю надрез.
— Рот закрой и не зевай, — строго прикрикнул на подчиненного Такуби. — Тебя для чего там поставили?
— В брюшной полости полно крови со сгустками, — продолжила Джин спустя несколько минут. — Литра два, не меньше. Множественные ранения толстой и тонкой кишок, причем задет желудок. Также вижу рану диафрагмы, закрытую сгустком крови. Михраб, подай мне инструмент. Попробуем ее расширить и выяснить, не задето ли сердце. Да, перикард задет, левый желудочек тоже.
— У него есть шансы? — В голосе Такуби слышалось явное беспокойство.
— Время упущено, господин. — Джин повернулась к нему. — Слишком много благоприятного для лечения времени ушло впустую. Впрочем, мы будем бороться. Сейчас сделаем струйное переливание крови. Самое главное — прямая кишка. Взгляните сами. Там внутри что-то есть, как раз для удаления. При дурном раскладе наступит общее заражение, и никакие переливания не помогут. Похоже, — она пощупала предмет, — на металлический прут, точнее, кусок прута. Откуда он? Не знаю.
— Я прошу вас сделать все возможное. — Такуби положил руку Джин на плечо. — Аятолла очень привязан к этому мальчику. С минуты на минуту он приедет сам.
— Сделать все возможное — мой долг, господин, — спокойно ответила Джин. — Даже больше, чем возможно. Такое тоже случается.
— Мы заплатим в долларах. — Такуби внимательно, даже пристально посмотрел на молодую женщину.
Она наклонила голову, выражая признательность.
«Мы объявляем вам джихад. Вы — крестоносцы и, если хотите пощады, договаривайтесь с Аллахом, — мелькнула мысль. — Если же нас ранят и к Аллаху мы не торопимся, то заплатим вам в ваших долларах для продления жизни. Вечное вранье всех религиозных учений. Фанатизм для нищих и больных, а преуспевание на их слезах и горе — богатым и священнослужителям. Придется взять, а потом попросить Дэвида сданную сумму засчитать в премиальные. Если вырвусь отсюда, конечно».
