Ганс Кирст - Покушение
— Подобные мероприятия необходимо готовить тщательнее.
Мерц фон Квирнгейм сразу понял, что Фромм намерен всего лишь снять с себя всякую ответственность, и с облегчением произнес:
— О причинах возможных ошибок, как предусмотрено, из частей поступят донесения.
— Я надеюсь, что при этом не возникнет никакого нежелательного резонанса, — озабоченно сказал генерал-полковник и отеческим тоном добавил: — Очевидно, дети еще не натворили никаких глупостей.
— Акция была тщательно продумана, — заверил полковник.
— Надеюсь, — сказал Фромм, отворачиваясь. — Во всяком случае, я составлю памятную записку для внутреннего пользования, имейте это в виду, и в ней будет указано: «Решительно не одобряю и категорически запрещаю». Коротко и ясно. Я не потерплю сомнительных экспериментов в армии резерва. Это вам понятно?
— Понятно, — откликнулся Мерц фон Квирнгейм и поправил очки.
На Бендлерштрассе, недалеко от берега Шпрее, произошло в этот день происшествие, которое должно было вызвать значительное беспокойство. События развивались следующим образом. Ефрейтор Леман покинул здание на Бендлерштрассе и на собственном велосипеде величественно покатил по улице. Темно-серый служебный «мерседес» следовал за ним. Внезапно ефрейтор спрыгнул с велосипеда, выхватил пистолет и меткими выстрелами продырявил обе передние камеры автомашины. Пассажиры, как выяснилось из составленного протокола, укрылись в ближайшем убежище, а когда они отважились выглянуть, человек с велосипедом уже скрылся.
В автомашине сидел Фогльброннер. Он был вызван анонимным телефонным звонком и действовал, так сказать, по собственной инициативе, потому что его прямой начальник штурмбанфюрер Майер в это время отсутствовал. В том, что произошло, Фогльброннер не считал себя виновным.
С трудом он добрался до Принц-Альбрехт-штрассе и после долгого ожидания доложил о случившемся штурмбанфюреру.
— Что ж, это очень печально! — с жалостливыми нотами заговорил Майер. — Вас обвели вокруг пальца, а могли бы и убить. — И вдруг он зарычал как лев: — Растяпа! Несчастный неудачник! То, что вы совершили, граничит с саботажем!
Фогльброннер только скрипел зубами и безуспешно пытался объясниться:
— Никто не мог это предусмотреть, до сих пор в нашей практике не было ничего подобного…
— Нет необходимости ссылаться на примеры! — прорычал Майер и, бросив уничтожающий взгляд на подчиненного, добавил: — Работай вот с такими помощничками! Еще один промах, Фогльброннер, и я вас уволю.
Майер попытался сам разобраться в случившемся. Для начала он нанес официальный визит на Бендлерштрассе. После нескольких обходных маневров его, как он и ожидал, направили к капитану фон Бракведе. Что произойдет потом — он уже мог предугадать.
Бракведе прикинулся удивленным:
— Возможно ли это? — Он только что разговаривал с ефрейтором Леманом по телефону и знал, что тот уже в безопасности: в Большом Берлине имелось множество убежищ. — Конечно, мой долг передать его вам, но у меня же его нет.
Майер сразу понял, что его позиция безнадежна, и позаботился о том, чтобы поставить требование на будущее. Более того, он подчеркнул:
— Я рассчитываю на нашу хорошо скоординированную совместную работу.
— Ей я придаю особое значение, как и прежде, — заверил его капитан, — но этот Леман прямо-таки неуловим.
— Почему же? Вы должны наконец понять, что я требую выдачи ефрейтора официально.
— Конечно, конечно! Но этот Леман в известной степени частное лицо. Он ушел из своего подразделения и, как вы правильно отметили, стал дезертиром.
— Хорошо, хорошо! — недовольно воскликнул Майер. — Я не сразу все понял, но я, конечно же, постараюсь вам помочь в поимке этого парня. Когда-нибудь мы его все-таки схватим!
Фон Бракведе откинулся назад:
— Почтеннейший, вы все еще не представляете, как мало времени осталось у вас для подобного рода действий. Вероятно, завтра или послезавтра будет уже слишком поздно.
— Итак, мы живем в великое, но суровое время! — вещал обер-лейтенант Герберт. — С дезертирами, которых расплодилось множество, с негодяями, позорящими нашего фюрера, пора свести счеты!
Лейтенант фон Бракведе остро переживал все, что произошло с ефрейтором Леманом, не мог он забыть и несчастного полковника Брухзаля, а арест Юлиуса Лебера считал трагической ошибкой. Ему очень хотелось зайти к брату, чтобы объясниться с ним начистоту, но тот заявил, что слишком занят. Константин попытался найти графиню Ольденбург, однако она куда-то уехала. И в этот момент он столкнулся с Гербертом, который встретил лейтенанта с распростертыми объятиями:
— Пойдем со мной, Константин! — Он намеренно обращался к молодому Бракведе на «ты», ведь его брат был довольно влиятельной фигурой. — Ты должен это увидеть. И потом, лес рубят — щепки летят.
И он потащил Константина к Молли.
Молли сидела в купальном халате — она только что приняла ванну, В их микрорайоне случайно дали воду, и этим нельзя было не воспользоваться.
— Помассируйте мне спину, — кокетливо попросила Молли лейтенанта.
— У нее всегда начинается со спины! — зло пошутил Герберт. Нерешительность лейтенанта развеселила его, и он доверительно подмигнул ему: — Не стесняйся, во-первых, мы здесь совершенно одни, а во-вторых, я всегда за дружбу. — Потом обер-лейтенант показал с гордостью на целую батарею бутылок — результат его пребывания на новом посту — и принялся петь дифирамбы капитану фон Бракведе: — Твой брат, Константин, парень что надо! Одно то, как он говорит с полковником Мерцем фон Квирнгеймом или генералом Ольбрихтом, свидетельствует о том, что он птица высокого полета. Недавно в разговоре он столкнулся даже с генерал-полковником Фроммом и переплюнул его. Так и должно быть! Ни один генерал не запретит нам высказывать собственное мнение.
Константин легонько массировал спину Молли. Она мурлыкала, как сытая кошка. Однако движения лейтенанта становились все более механическими, и это отравляло Молли удовольствие. Постепенно и мысли лейтенанта, ранее находившиеся в диком смятении, притуплялись. Этому в немалой степени способствовал Герберт, который рекомендовал Константину все новые и новые марки коньяка, заверив, что те, какие ему понравятся, будут в скором времени доставлены.
— Пора стать реалистом, Константин! — продолжал наставлять лейтенанта Герберт. — Речь идет о нашей окончательной победе. Тот, кто не чувствует себя стопроцентным борцом, должен уйти прочь…
— Можно массировать и посильнее, — промурлыкала Молли, но Константин лишь пробурчал заплетающимся языком:
— У меня особый метод…
— Сейчас мы защищаем свою шкуру, старина! Враги хотят нас уничтожить — это сказал фюрер!
У Константина не было сил отвечать. Он видел, как Герберт, слегка покачиваясь, поднялся и прижал к массивному туловищу руки, словно взял на изготовку автомат.
— Расстреляю! — глухо рычал он. — Всех расстреляю, кто стоит на пути нашего фюрера!
— Я хочу искупаться еще раз, — промурлыкала Молли и, шатаясь, направилась в ванную. — Кто намылит мне спину?
Герберт откупорил бутылку и попытался спровадить Константина к Молли в ванную, предварительно предложив ему «продегустировать» двенадцатую марку коньяка. На этот раз речь шла о редкой марке «Жуве-Резерв». Константин влил в себя целый стакан коньяку и с затуманенным сознанием, на ватных ногах пошел к ванной. Здесь он для начала назвал Молли Элизабет и попытался было ее намылить, но на это у него уже не хватило сил. Он сел на край ванны, потом медленно соскользнул на пол.
На зов Молли приплелся Герберт. Он посмотрел на лежащего у ванны лейтенанта и коротко бросил:
— Ему нужна женщина!
— Но та, которую зовут Элизабет, — уточнила Молли.
— Он ее получит, не будь я его другом, — заявил авторитетно Герберт. — Я поговорю с ней по душам. Что она о себе думает? Кого ждет?
— Вы сделали все, что могли! — убежденно произнес генерал-полковник Людвиг Бек.
— Это не все, на что я способен, — возразил полковник фон Штауффенберг. — Я не сдаюсь!
После неудачного покушения 16 июля Штауффенберга пригласили к Беку. Приглашение было равносильно приказу.
В кабинете генерал-полковника они сидели друг против друга, а книги, расставленные вдоль стен, окружали их, словно крепостные валы.
— Отмена плана «Валькирия», — сказал Бек, — могла повсеместно привести к сомнительным результатам, поскольку предусмотренные планом мероприятия нельзя было своевременно приостановить на всей территории рейха.
— Я тоже недоволен планом, — сознался Штауффенберг. — Его необходимо срочно улучшить. Ольбрихт и Мерц фон Квирнгейм уже работают над этим. Высказал свои соображения и капитан Бракведе. Ему, например, не понравились тексты воззваний, и они в ближайшие дни будут соответствующим образом переработаны.
