Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает
Колонна машин следовала на запад, в сторону хутора, над красными крышами которого сияло солнце. Полковник прислонился спиной к изгороди. Позади виднелись домики, которые раскинулись по всей долине вплоть до берега ручья, поросшего камышом. Частые дожди превратили ручей в небольшую речку, которая затопила низину. Образовался довольно большой пруд, по которому плавало несколько диких уток. В палисадниках возле домиков буйно цвели крокусы и подснежники.
Полковник Шанц пока что никак не мог догнать колонну артиллерийского полка. Когда он в середине дня собирался выехать из штаба, туда как раз прибыл комендантский патруль с задержанным рядовым Фихтнером. Полковник заступился за солдата, но ему пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить коменданта штаба в том, что Фихтнер не собирался никуда убегать. После долгого разговора комендант пошел на уступку и разрешил полковнику забрать солдата под расписку. Потом пришлось сопровождать Фихтнера в роту, на что ушло довольно много времени. Вот почему, собственно, Шанц и дожидался здесь, на перекрестке, колонну артиллерийского полка, чтобы наконец присоединиться к ней.
Из города, расположенного в нескольких сотнях метров за хутором, уже начали стекаться любопытные — дети и взрослые. Между городом и хутором в северном направлении шла дорога, которая затем вливалась в главную улицу, где тоже был выставлен регулировочный пост. Для того чтобы выехать на полевую дорогу, колонне военных машин нужно было сначала проехать метров триста по главной улице, вдоль которой выстроились местные жители. Первый регулировщик перекрыл дорогу, ведущую в город, чтобы беспрепятственно пропустить колонну. Шанц сообщил об этом коренастому ефрейтору, стоявшему возле обочины. Ефрейтор быстро прошел к перекрестку и тоже перекрыл движение гражданскому транспорту. И в тот же миг за спиной регулировщика начали скапливаться грузовики, легковые машины, мотоциклы.
За долгие годы службы в армии полковник Шанц совершил множество маршей и не раз стоял на различных перекрестках, ожидая нужного подразделения или части. Во время марша воинские части почти всегда вступали в контакт с местным населением. Обстоятельных разговоров, правда, не получалось — мешал оглушительный шум моторов. Чаще всего воины и местные жители объяснялись жестами, о значении которых можно было только догадываться, так как скорость движения машин довольно большая, а дым из выхлопных труб и густые клубы пыли постоянно висели в воздухе. Поэтому жесты можно было толковать как угодно в зависимости от собственной фантазии. Однако каждый был уверен в том, что тот, для кого предназначался этот жест, поймет его правильно.
В это время большинство солдат и местных жителей охватывало чувство удивительного единения. Усталые, но смеющиеся лица солдат, покрытые слоем пыли, казались местным жителям такими родными, что они приветствовали их как своих близких, а все, что делали солдаты, считали крайне важным и необходимым.
Никогда, как во время марша, когда приходилось проехать многие километры по родной земле, солдаты не чувствовали себя столь крепко связанными со своей страной, с народом. Приветственно машущие детишки напоминали солдатам их собственных детей, девушки и женщины — возлюбленных и жен. Никогда раньше сердца солдат не бились так сильно при воспоминании о тепле родного дома, как сейчас, когда они проезжали по многочисленным селам и городам.
Шанц хорошо знал, что большинство солдат в этот период особенно остро ощущают свою оторванность от семьи. Ведь жители, которые так тепло встречали и провожали их, через несколько минут, сойдя с дороги, разойдутся по домам или отправятся кто в ресторан, кто в кино. Они будут играть с детьми, веселиться и любить, а солдаты продолжат свой путь, пока наконец не прибудут в заданный район, где им сразу же придется отрывать окопы и убежища. Однако внутренняя связь солдат с местным населением помогала многим из них осознавать военную службу как трудный, но почетный долг, и сердца пх наполнялись огромной гордостью.
Очень часто обыкновенные вещи и обыденные явления приобретали в глазах солдат большое, порой символическое значение. Например, палисадник с цветущими тюльпанами перед домом; стадо коров, пасущихся на лугу; высокая печная труба с уютными клубами дыма; улыбка женщины, которая приветственно помахала рукой; спокойная речка и фигурка рыболова, сидящего с удочкой на берегу озера; простая деревенская пивнушка, к наружной стене которой прислонено несколько велосипедов; окна детского сада или школы — все это вызывало определенные ассоциации, рождало в душе массу воспоминаний и чувств, которые нелегко объяснить словами, да и нужно ли было объяснять?
Правда, некоторые не замечали отправных точек собственных ассоциаций, которые обычно и служили своеобразным импульсом для воспоминаний. Другие просто не желали замечать их: наличие каких-либо ассоциативных связей пугало их не меньше, чем черт верующего. Такие люди хотели бы, чтобы все в мире поддавалось строгому контролю, счету, хотели бы все человеческое, в том числе и чувства, втиснуть в строгие рамки, подчинить определенным нормам и формулам, поставив тем самым и без того сложную теорию познания с ног на голову или упростив ее до уровня собственного понимания. Но рано или поздно наступал момент, когда их система не срабатывала. В такой ситуации одни сразу же отшатывались от нее, в то время как другие пытались с помощью различных инквизиторских средств внедрять ее в жизнь и дальше или же начинали сознательно уклоняться от всех спорных вопросов.
Полковнику Шанцу был известен подобный тип людей, с ними он встречался в различных штабах. Их поведение не зависело ни от их звания, ни от возраста, ни от той должности, которую они занимали. Даже среди офицеров-политработников встречались иногда люди, которые на многое закрывали глаза и судили по своему усмотрению как самих себя, так и тех, кто от них зависел.
«Представителей этого направления полезно было бы укладывать на ночлег в солдатских спальнях, — подумал Шанц, — или посылать в те столовые и кафе, в которых проводят свое свободное время солдаты, а во время маршей, таких, как сегодня, нужно было бы распределять по бронетранспортерам и машинам…»
Автомобильный гудок прервал мысли Шанца. Обгоняя длинную очередь машин, к перекрестку подкатила легковушка. Это был «вартбург» с ярко-красной крышей и двойной красной полосой по бокам, заходящей на радиатор и багажник. Водитель «вартбурга», искусно лавируя, каким-то чудом втиснул свою машину между военным регулировщиком и «трабантом», стоявшим в очереди первым. Все сиденья в «вартбурге» были покрыты белым мехом, а за задним красовалась игрушечная собачка из черного плюша, которая показывала язык всем машинам, пристроившимся сзади.
Выскочив из «вартбурга», ее водитель чуть ли не бегом бросился к регулировщику и начал что-то быстро объяснять ему, энергично шевеля верхней губой с черными усиками.
Выслушав его довольно длинную тираду, регулировщик спросил:
— А вы, случайно, не врач?
— Нет, — резко ответил мужчина и опять затараторил: — Но у меня очень важное дело…
— В таком случае вы должны ждать, как и все другие. Через несколько минут здесь пройдет боевая техника.
— Боевая техника! Ну ты даешь, парень… Просто рассмешил — несколько бронетранспортеров ты называешь боевой техникой!..
— Прошу вас немедленно освободить перекресток! — отрезал ефрейтор и повернулся к мужчине спиной.
На какое-то мгновение нетерпеливый мужчина замер и вдруг заметил, что находится в центре внимания людей, столпившихся на перекрестке. Воодушевленный этим, он повернулся к регулировщику и похлопал его по плечу. Однако ефрейтор сделал вид, что ничего не заметил, и отошел на два шага в сторону. Мужчина сначала растерялся, но быстро взял себя в руки, огляделся и, заметив Шанца, направился к нему со словами:
— Ах, вот и вы, товарищ… — Мужчина подошел к Шанцу так, чтобы рассмотреть звездочки на его погонах: — Товарищ полковник, прикажите ефрейтору пропустить меня, у меня действительно очень срочное дело…
Шанц с улыбкой покачал головой и сказал:
— Я ничем не могу вам помочь. Власть на этом перекрестке целиком и полностью в руках этого ефрейтора.
— Власть в руках ефрейтора!.. Боевая техника!.. И вы считаете все это серьезным? — Мужчина явно горячился, отчего его верхняя губа с усиками энергично шевелилась. — Пока мы здесь с вами объясняемся, вся эта длинная очередь машин, которую вы же сами и создали, давным-давно бы проехала… Тем более что вашей боевой техники я что-то не вижу.
Шанц увидел, как за спиной возмущенного мужчины из «трабанта» вылез молодой человек в темно-зеленой форме лесничего и направился к «вартбургу». Вслед за ним к машине нетерпеливого подошли водители грузовика и рейсового автобуса. Водитель «трабанта», открыв дверцу «вартбурга», снял ее с ручного тормоза, а двое других откатили машину к стене дома, освободив тем самым перекресток.
