Николай Шпанов - Заговорщики (книга 2)
— Значит… — задумчиво произнёс Содном-Дорчжи, — самолёт должен был прилететь после того, как станция послала бы вам эти сигналы?
— Ваша мудрость точно уяснила смысл моих недостойных речей, с-с-с-с…
— А когда должен был прийти этот сигнал? — спросил Содном-Дорчжи, пристально глядя на японца.
— Как мне подсказывает мой ограниченный ум, даже ни один китайский генерал не мог бы ответить на этот вопрос вашего достопочтенства.
Содном-Дорчжи переглянулся с присутствующими.
— Допустим, что так… — сказал он японцу. — С нас достаточно и того, что вы сказали, но вы сказали не все!
Харада закрыл лицо руками и медленно закачался всем корпусом взад и вперёд. Это продолжалось, пока Содном-Дорчжи собирал со стола лежавшие перед ним бумаги. Но как только он сделал шаг прочь от стола, Харада отнял руки от лица и тихо спросил:
— Разве те интересные вещи, которые я вам доложил, не заслужили мне помилование?
— Все это было нам известно и без вас. Вы были нам интересны как живой свидетель.
Японец съёжился на своём стуле. Он умоляюще сложил руки ладонями вместе и, склонив голову, негромко произнёс:
— Мой ничтожный ум не может решить такую трудную задачу.
Содном-Дорчжи пожал плечами и направился к выходу, но, прежде чем он достиг двери, Харада крикнул:
— Милостивейший господин! Сердечное желание помочь в вашем благородном деле…
Содном-Дорчжи гневно перебил его:
— Да или нет?
— Все, что прикажет ваша мудрость.
— Если игра будет нечестной…
Японец испуганно втянул воздух.
— О, ваша мудрость!..
И он выложил всё, что знал о заговоре лам. Слушая его, Содном-Дорчжи удовлетворённо кивал головой. Это было как раз то, что начали устанавливать его органы до поимки Харады и о чём сигнализировали пастухи, вылавливавшие в степи диверсантов-лам.
Харада мог бы ещё рассказать о том, что прежде чем растянуться на своём рваном халате в монастыре Араджаргалантахит, он вынул из пояса и спрятал в щелях стены ампулы с дарами, изготовленные по рецепту господина генерала Исии Сиро. Но, глядя, как кивает головой монгольский генерал, Харада решил смолчать: было похоже на то, что знавшие так много монголы всё-таки знали не все. И действительно, дослушав, Содном-Дорчжи сказал:
— Теперь можно итти с докладом к маршалу.
Министры последовали за покинувшим комнату Содномом-Дорчжи.
Он отсутствовал около часа. За этот час никто из оставшихся в комнате — ни Гомбо-Джап, ни адъютант, ни Харада — не проронил ни слова.
Содном-Дорчжи и полковник вернулись. Хараду увели.
— Самолёт! — сказал Содном-Дорчжи адъютанту.
— Вылет утром?
— Нет, через полчаса. — И Содном-Дорчжи обернулся к Гомбо-Джапу. — Ты полетишь с японцем.
Гомбо-Джап молча поклонился и вопросительно посмотрел на Соднома-Дорчжи.
— Что тебе? — спросил Содном-Дорчжи.
— Как быть… с поручением насчёт наблюдения за американцем Паркером.
Содном-Дорчжи на мгновение задумался.
— Бадма там?
— Да, он за меня теперь возит рикшу американца.
— Американец не заметит перемены?
Гомбо-Джап засмеялся:
— Он не отличил бы нас друг от друга, даже если бы нас поставили рядом.
— Будет так, как я сказал.
— Хорошо, я полечу.
— Доставишь, — и Содном-Дорчжи кивком указал на место, где раньше сидел Харада, — его в Читу То, чего он не сказал нам, но что он, несомненно, ещё знает, поможет советским следователям разобраться в деле Ямады, Кадзицуки и других сообщников ещё не пойманного преступника Хирохито. Иди!
Гомбо-Джап повернулся чётко, как солдат, и вышел.
Глядя ему вслед, Содном-Дорчжи негромко сказал адъютанту:
— Пусть заготовят приказ о повышении Гомбо в звание капитана. Я сам доложу маршалу.
12
Когда Паркер, получив экстренный вызов в токийскую ставку Макарчера, заехал проститься к генералу Баркли, тот не без сарказма сказал:
— Говорил я вам…
Паркер насторожился.
— Все-то у вас секреты, секреты… Курите, — и генерал дружески протянул ему сигареты. — Самолёт Харады оказался неисправным?
— Виновата скверная постановка авиационной службы у вас, сэр, — отпарировал Паркер.
Но Баркли сделал вид, будто не замечает выпада.
— Я не раз наблюдал: когда люди делают что-нибудь у меня за спиною, им не везёт.
— Приму во внимание для будущего, сэр.
— И пожалеете, что не приняли во внимание в прошлом… Во всяком случае, выражаю вам своё сочувствие.
— Можно подумать, что вы уже знаете, чего они от меня хотят там, в Токио.
— Не знаю, но могу догадаться… У Мака твёрдый характер.
— Но он трезвый человек.
— Именно поэтому он может вам спустить штаны… Хотите выпить перед дорогой?
Паркер отказался и уехал.
Сосущая под ложечкой тоска отвратительных предчувствий не исчезла и тогда, когда он вылез из самолёта на аэродроме Ацуги.
Хотя в вызове было сказано, что ему надлежит прибыть непосредственно к главнокомандующему, Паркер решил сначала показаться в Джиту. Свои парни, может быть, помогут ему вынырнуть из неприятностей. Хотя этот штабной народ обычно охотнее тянет ко дну тех, кто уже начал пускать пузыри.
Так и вышло. Самого генерала Билоуби, который знал Паркера по прежней работе, не оказалось на месте — отдыхал в Никко. Остальные офицеры мялись.
Однако все стало ясно с первых же фраз главнокомандующего. В заключение жесточайшей головомойки Макарчер сказал:
— Для Востока вы не годитесь.
— Я давно работаю тут, сэр.
— Все ваши прежние дела, вместе взятые, не стоят того, которое вы провалили теперь.
— Кто из нас гарантирован, сэр?..
Ноздри крючковатого носа Макарчера сильно раздулись.
— Вы отлично понимаете, что мы ставили на эту карту. — Генерал, прищурившись, уставился на Паркера. Тот старался казаться спокойным. — Какого же дьявола вы разводите тут бобы?
— Обещаю вам, сэр: устранение монгольских министров будет проведено так же чисто, как если бы их судьбою занимался сам господь-бог.
— Но ваш господь-бог уже не может дать Чан Кай-ши благовидного предлога ворваться во Внешнюю Монголию.
— Тот господь-бог, которым управляем мы, сэр, может все… рано или поздно.
— Предлог нужен мне рано, а не поздно… Вам придётся вернуться в Европу, Паркер, и конец.
— Это действительно конец, сэр.
Тяжёлые мешки верхних век прикрыли глаза Макарчера.
— Если не опростоволоситесь там так же, как тут, для вас ещё не все потеряно… — с недоброй усмешкой сказал он. — Но держаться придётся крепко.
Заметив, как по мере его слов вытягивается физиономия Паркера, Макарчер несколько мягче сказал:
— Здесь вы нужны меньше, чем в Европе.
Все ещё надеясь, что Макарчер переменит решение, Паркер закинул последнюю удочку:
— Не кажется ли вам, сэр, что этот Харада…
— Какой Харада?
— Я говорю о японце, попавшем в руки монголам.
— Так, так…
— Нужно ограничить его возможность болтать.
— Запоздалая заботливость, Паркер, — иронически заметил Макарчер. По его тону Паркер понял, что все его попытки оправдаться в глазах главнокомандующего не приведут ни к чему.
— Быть может, он ещё не успел…
— К сожалению, он уже успел.
— Неприятность больше, чем я думал, сэр.
— Они повезли вашего японца в Читу, а оттуда в Хабаровск. Русские там докопались до некоторых бактериологических дел наших японских друзей и, на мой взгляд, готовят нам здоровый скандал.
— Фу, чорт побери!
Макарчер отпустил его молчаливым кивком.
Паркер был уже у двери, когда за его спиной раздался голос Макарчера:
— Постойте-ка, полковник! А что бы вы сказали, если бы я попросту отправил вас в Штаты, а?
Паркер остановился как вкопанный. Штаты?! Это конец всему. Он знает, зачем людей отсылают домой: в лучшем случае оставалось бы написать для какой-нибудь газеты «Воспоминания секретного агента», из которых вычеркнули бы малейший намёк на правду. А потом?
Он стоял с виновато опущенной головой перед сердито глядящим на него Макарчером.
— Тут, в Токио, бежал из-под надзора полиции нужный нам джап, — сказал генерал. — Боюсь, что один он может не доехать до Штатов. Я хотел, чтобы вы показали ему дорогу… Ясно?.. Впрочем, если хотите, можете отправляться ко всем чертям!
Забыв от радости, что на нём военная форма и устав предписывает в таких случаях приложить руку к козырьку и повернуться через правое плечо, Паркер снял фуражку и поклонился Макарчеру. А тот бросил ему вслед:
— А черти находятся в Германии!.. Ясно?
— Да, сэр…
«Что ж, Германия, так Германия! — подумал Паркер. — В конце концов и в Европе можно делать дела. Конечно, не так, как в других колониях…»
Он начинал верить тому, что отделался легко, если принять во внимание характер главнокомандующего… Но, чорт возьми, хотел бы он знать, кто подложил ему эту свинью, кто наябедничал Маку?
