Николай Асташкин - По волчьему следу. Хроники чеченских войн

В последнее время российские власти приняли меры по облегчению работы в федеральных войсках российских и иностранных журналистов, что существенно затруднило их использование в наших интересах. В связи с этим прошу Вас дать распоряжение о выделении дополнительно одного миллиона долларов ДГБ ЧРИ.

Начальник Департамента государственной безопасности ЧРИ С. Гелисханов 7 января 1995 года».

16 декабря 1994 года. Именно тогда мне подумалось: «А почему, собственно, я должен торчать в Моздоке? Это — мой округ. Завтра же выбираюсь в войска». Попасть на передний край мне помог генерал Московченко — начальник тыла округа.

— Давай сделаем так, — сказал Валерий Михайлович. — Завтра в пять утра от КПП уходит колонна с продовольствием и боеприпасами на Терский перевал. Скажешь начальнику колонны, что я дал «добро».

Еще с вечера за мной увязались два фотожурналиста — Саша Чеботарев из «Вечернего Ростова» и Сережа Величкин из «ИТАР-ТАСС»: возьми да возьми с собой. Отказать коллегам не смог.

Колонна состояла из нескольких десятков машин: «наливников» с горючим, автомобилей с установками «Ураган», боеприпасами и продовольствием. Перед маршем начальник колонны, высокий, со скуластым лицом полковник, спросил:

— Оружие есть?

— Нет.

— Почему? — пробурчал он.

— Мое оружие — авторучка и диктофон, — ответил я. — У вас своя работа, у меня своя.

Полковник посмотрел на меня, как на недоумка, хотел что-то сказать, но сдержался.

— Ладно, — махнул он рукой, — занимайте места в свободной машине.

...Двигаемся медленно. Кругом— грязища непролазная. В Знаменском короткий привал. Видим: неподалеку от дороги магазинчик.

— Может, подхарчимся? — предложил Чеботарев.

В ларьке покупать особо было нечего: жвачка, минералка, дешевые рыбные консервы. Пока решаем, что взять, подходит какой-то парень из местных, на вид лет тридцати. Маленький и небритый. К тому же «под мухой».

— Здорово, мужики! Туда едете? — показал он в сторону гор.

— Туда, — киваю.

— Поддайте им как следует, — погрозил он кулаком, — чтоб знали наших.

Надтеречный район, по которому мы двигались к перевалу, находился в оппозиции к Дудаеву. Поэтому местные жители вздохнули с облегчением, когда федеральные войска вступили на чеченскую землю. Так что слова подвыпившего парня были нам понятны, но вступать с ним в разговор не хотелось. Все же ехали в район боевых действий...

Погода стояла тихая и ясная. Открыв дверцу автомобиля, спрыгнул в рыхлый снег. Вдохнул полной грудью: легкие наполнились пьянящим воздухом. Хорошо! И кому нужна эта война? Здесь бы отдыхать, наслаждаться красотой.

Отдаленный гул канонады вмиг вернул к реальной жизни. На бронетранспортере добрались до сводного отряда, основу которого составляла 131-я отдельная мотострелковая бригада.

От увиденного обомлел. Поблизости несколько бойцов в стареньких бушлатах бродили по сугробам, ища что-то в кустарнике.

— Что вы тут делаете?—недоуменно спрашиваю одного из них.

Тот, будто спросонья, таращит на меня глаза:

— Валежник собираем.

— Зачем?

— Для костра.

Присматриваюсь к солдату — совсем еще мальчишка. Его видавший виды бушлатик в нескольких местах прожжен. На худой шее вместо шарфа — грязное полотенце.

— Тебя как зовут? — спрашиваю.

— Колей.

— Тезка значит. А фамилия?

— Попов.

— Откуда родом?

— Из Ростова.

— О, да ты еще и земляк.

— Товарищ подполковник, — умоляюще смотрит он на меня, — а сигареточки у вас не найдется?

— Не курю, землячок...

В ту минуту я искренне пожалел, что не курю. Хотелось хоть чем-то помочь парню. Позже, всякий раз уезжая на передовую, старался прихватывать с собой сигареты. Знал: ребята обязательно попросят закурить.

...По дороге на КП бригады пытаюсь привести в порядок первые впечатления от увиденного. «Ни фига себе, — думаю, — вот это войска. Да в таких условиях профессионалы застонут. А тут совсем еще мальчишки... »

Чеботарева и Величкина нашел у небольшого костра, где солдаты растапливали в котелках снег. «Фотики» делали свое дело — снимали на пленку будущих героев публикаций. Увы, кое-кто из этих ребят будет убит при штурме Грозного. Кто-то погибнет позже.

Подходит невысокий паренек. Застенчиво спрашивает:

— Вы из Ростова?

— Из Ростова, — весело отвечает Чеботарев. — А ты откуда?

— Я тоже.

— А как тебя зовут? — продолжает Чеботарев.

— Роман Маслюк.

Чеботарев сфотографировал его для «Вечерки» — пусть порадуются родители, увидев снимок сына на страницах городской газеты.

...А 6 января 1995 года рядовой Роман Маслюк был тяжело ранен в бою. Восемнадцать дней он умирал на глазах у матери Татьяны Владимировны. Вместе с Сашей Чеботаревым проводили его в последний путь. Он лежал в гробу — словно живой. Лицо, бескровное и строгое, будто говорило: вот мы и снова встретились. Да, на войне жизнь и смерть всегда рядом.

...У штаба бригады видим, как к нам во весь опор мчится какой-то странный субъект в джинсах, черной шапочке. Лицо закопченное, торчащая щетина отливает синевой. Сердце замерло: уж не боевик ли? Оружия у него, правда, не было. Зато на груди болтался фотоаппарат, похожий на адскую машинку.

Подбежав, он стал тискать Величкина в объятиях. Тот опешил:

— В чем дело?

— Серега, ты что, не узнал?

— О, господи, — наконец пришел в себя Величкин. — Володя, ты что ли?

— Фотокор «ИТАР-ТАСС» Володя Сварцевич, — представил он нам это чудо.

Сварцевич рассказал, что «прибился» к 131-й майкопской бригаде еще в Моздоке, с ней и вошел в Чечню. Обстрелы были жуткие — за ночь приходилось по пять-шесть раз менять позиции...

В то время как Сварцевич весьма живо описывал происходившие события, я осмотрелся. Внизу, километрах в двух от нас, под перевалом лежит поселок с темно-зелеными заборами, шиферными крышами и дымами из труб. Поселок достаточно крупный: кроме частных домов, есть и пятиэтажки, административные строения, мечеть.

— Что это за поселок? — спрашиваю у Сварцевича.

— Первомайское, — ответил он, — пригород Грозного. Сейчас там находится так называемый «абхазский» батальон Шамиля Басаева. У них две установки «Град», которые кочуют с места на место: то займут позицию во дворе школы, то откроют огонь с территории больницы...

Неужели это тот самый Басаев?

Вспомнилась Гудаута, куда я попал по служебным делам в июле 1993 года. Готовя для газеты военное обозрение, я встретился тогда с десантниками, входившими в состав миротворческих сил. Они и рассказали мне, что абхазы воюют дерзко, с хитростью и выдумкой: создали пусть небольшой, но весьма маневренный флот, на быстроходных катерах поставили реактивные установки «Град». Почти каждую ночь эти катера сновали вдоль побережья в районе Сухуми и вели огонь по позициям грузинских войск.

Покинув десантников, я отправился в штаб абхазских ополченцев. Те, узнав, что о них будут писать в газете, с радостью стали рассказывать о своих боевых успехах, о том, как отвоевывают у грузин город за городом.

— В нашей освободительной войне, — говорили они, — нам здорово помогают братья-чеченцы, обязательно напишите о них, особенно о Шамиле Басаеве, их командире...

Штаб их формирования располагался в одноэтажном доме с высоким крыльцом, на которое нужно было подниматься, как в гору, по крутым ступеням. Вокруг дома росли ветвистые каштаны, поэтому в просторной комнате, где находился командир, стоял полумрак и было прохладно.

Первое, что бросилось в глаза, когда вошел, — развернутое на стене зеленое знамя Чеченской Республики Ичкерия, в центре которого грациозно восседал одинокий волк на фоне желтой луны. Под знаменем, за широким массивным столом, сидел бородатый чеченец в выцветшей камуфляжной шляпе. Он глянул на меня и тотчас отвел взгляд в сторону. Я подошел к нему, представился.

— Басаев, — коротко сказал он. — Присаживайся.

Общались мы недолго. Басаев был молчалив. На вопросы отвечал односложно. Слова из него, как говорится, приходилось клещами вытягивать. И все же кое-какую информацию раздобыть удалось. Накануне его подчиненные провели операцию, четкую и молниеносную, по захвату Сухумской ГЭС. Именно там «абхазская» рота спецназа взяла в плен около 30 грузинских военнослужащих во главе с генерал-майором Зурабом Мамулашвили.

За время беседы Басаев лишь однажды посмотрел мне в глаза. Взгляд его был холодным, пронизывающим, как взгляд волка, готовящегося к прыжку на свою жертву. Я кожей почувствовал, что передо мной сидит жестокий, фанатичный человек, который ради поставленной цели пойдет на все.

Пока я вспоминал ту давнюю встречу с Шамилем Басаевым, словоохотливый Сварцевич рассказывал коллегам о своей «забойной» работе на передовой.