Григорий Покровский - Развал
Утром Бурцев стоял на плацу. Только что стоявший в строю полк, расходился по местам занятий. Краем глаза он видел, как из дверей штаба вышел дежурный по полку.
— Наверное, по вашу душу, — пошутил стоявший рядом Черняк.
— Евгений Иванович, спросите, что там ещё, — сказал Бурцев, не убирая руки
от головного убора, провожая поворотом головы, проходящую мимо строевым шагом роту. Когда ушла последняя рота, подошёл Черняк.
— Пиманский велел, чтобы вы позвонили.
Бурцев направился к себе в кабинет. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, он всё осмысливал: «Зачем я ему понадобился? Этот маленький жадный генерал не будет просто так звонить. Опять что-то понадобилось. Как он мне надоел, а подальше не пошлёшь, все — таки начальник штаба армии».
Не успел он открыть дверь кабинета, а уже звонил телефон.
— Пиманский. Здравствуй, Василий Петрович.
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— У меня просьба к тебе.
— Хорошо, что не приказ, — подумал Бурцев.
— Ко мне из Москвы приехал друг вместе с семьей, ты устрой его к себе в гостиницу и питанием обеспечь. Сейчас мой адъютант его к тебе привезет.
Пиманский положил трубку, в телефоне раздались гудки.
— Вот это правильно, — подумал Бурцев. К тебе приехал друг, а я корми. А чего же ты у себя не селишь. В штабе армии есть гостиница. А кормить, кто будет? Пиманский со своего кармана? Так проще, дал вниз команду и голова не болит. Пусть вассалы вертятся.
Бурцев встретил гостя. Генерал был с женой и дочерью. Он был ещё не стар, но уже с седыми висками. Подал руку, поздоровался с Бурцевым.
— Надеюсь, ниже в какой-нибудь батальон меня не отправите, — пошутил он над поступком Пиманского.
— Нет, — засмеялся Бурцев. — Место в гостинице зампотылу уже подготовил. — Бурцеву в ответ улыбнулась жена, молодящаяся дама, до сих пор стоявшая с каменным лицом. По её виду не трудно было догадаться, что всеми статьями домостроя заправляет она. Рядом стояла дочь, довольно привлекательная особа, как две капли воды похожая на мать. Её вид выражал высокомерие столичной барышни, прибывший в провинцию.
Днём, ближе к обеду, позвонил Пиманский.
— Василий Петрович, генерала разместил? Не забудь обедом накормить.
— Разместил и зампотылу уже кормит.
— Ты вот что, к вечеру шашлычков организуй. Часикам к двадцати я подъеду, надо с приятелем посидеть.
Полковая гостиница стояла в стороне от офицерских домов. Это был бывший немецкий особняк. Особо провинившиеся в войне немцы побросали свои обжитые гнезда и смотались на запад. И теперь, уже столько лет, эти дома принадлежали Советской армии. И хотя они обветшали, но сквозь не ухоженность все равно просматривался особый стиль и красота некогда богатого особняка. Это, примерно, как в новой России появился совершенно новый пласт нищих: профессора, учёные, артисты, нищие-аристократы, через старое обветшалое тряпьё которых все равно просматривается культура и интеллигентность. Выходит, что лоск и ухоженность и не главное. Тут что-то другое. Ведь многие же, нагревшие руки на бедах страны, надели малиновые пиджаки, чтобы выделить себя, как бы причислить себя к высшему кругу общества. Не получилось. Все равно из-под дорогого малинового материала выглядывала бескультурная бандитская рожа.
Прямо к особняку примыкала небольшая роща, а за ней озеро. Мангал установили прямо на открытой террасе. Там же поставили и столы, но накрапывающий дождь загнал всех в дом. Приехал генерал Пиманский и с ним начальник полевого банка полковник Жвигуло. Бурцев был с ним хорошо знаком. Жвигуло почти каждую субботу приезжал к Бурцеву в баню.
Застолье началось без шашлыков. Друзья-генералы завели разговор о своих знакомых, кто как устроился и где служит. Бурцеву было это неинтересно, к тому же дочь генерала пялила на него глаза, что было весьма неприятно.
— Я пойду, проверю, как там наши шашлыки, — сказал Бурцев.
Пиманский закивал головой. Возле мангала колдовал прапорщик. Толстый, с короткими руками он проворно крутился, то, раздувая угли, то, поливая шашлык. Во всех его движениях усматривался профессионализм. Шашлыки румянились, но не подгорали. В воздухе раздавался ароматный запах. На террасе появился Жвигуло. Он держал в руках два стакана, наполовину наполненных водкой.
— Шашлыки готовы? — спросил Жвигуло.
— По-моему, ещё нет, — сказал Бурцев.
— Ну, тогда ароматом от них закусим.
— Одну минуту, — сказал прапорщик. Он снял с шампура два небольших кусочка мяса, положил их на тарелку и подал Жвигуло.
— О, тогда давай, Вася, выпьем за успех нашего безнадёжного дела, — пошутил Жвигуло.
— Давай за стол сядем, — Бурцев показал рукой на стол, стоявший на другом конце террасы.
— А вкус какой, — сказал Жвигуло, закусывая шашлыком, — уже готов.
— Нет, — возразил Бурцев, — большие куски ещё будут сыроваты. Прапор спец, он не допустит ни сырого, ни пережаренного.
— Чего ты, Вася, от них сбежал? Там же невеста есть.
— А ну их, с их невестами. А сам-то, Иван Иванович, чего ушёл от них?
— Ой, не могу слушать. Про должности, да про деньги только и разговоры. Меня от одного слова деньги уже воротит.
— А зачем же тогда в банкиры шёл?
— Да нет, работу я свою люблю, но когда это переходит все грани и становится целью всей жизни, начинает тошнить. Знаешь, как в той песне «мани, мани, мани» и больше ничего. Понимаешь, Вася, я рассматриваю деньги, как средство для достижения какой-то цели в жизни, но не так, как некоторые ставят на кон жизнь, с целью накопить денег. Так и хочется сказать этому человеку: успокойся, на тот свет мы тебе чеком выпишем и рядом положим.
— А чего Пиманский так вертится вокруг этого генерала? Они, что действительно друзья?
— Гм…, — Жвигуло усмехнулся, — какие там друзья. Знакомые, генерал из Москвы, из министерства обороны. Ты сколько лет в Германии?
— Четвёртый.
— Вот видишь, а командующих уже три сменилось. Выходит, в год по командующему. И этот, говорят, уходит. Пиманский на его место метит, вот он перед москвичом и вертится — тот обещал ему помочь. У него на самом верху блат есть. А по большому счёту, бандиты они все, Вася. Воруют, друг другу взятки дают, должности покупают.
— А деньги откуда берут?
— Смешной ты, Вася. На то и должности покупают, чтобы большие деньги воровать. Вот тебе пример: войска уходят, а военные объекты немцам продаем. Одной немецкой фирме воры в лампасах, Дом офицеров продали за полторы марки.
— Сколько, сколько? — удивился Бурцев. — Как это за полторы? Как это можно?
— А вот так, официально в акте комиссия указала стоимость здания полторы марки. И немцы официально перечислили. Вчера, гляжу, счёт пришёл от немцев. Я вначале подумал банковская ошибка. Посмотрел акт. Нет, всё точно. Там же в комиссии все подчинённые: им приказали, они подписали. В этом здании одна дверная ручка больше стоит. Представляешь, целый Дом офицеров — это же не руины, он же функционировал. Если даже закрыть глаза и то не меньше ста тысяч, а они за полторы марки. Совести у них нет. Там, где была совесть, всё заросло. Немцы взятку дали. Все по карманам растаскивают.
— Тут уж, наверное, не карманами, а чемоданами, — засмеялся Бурцев.
— Да, Вася, смешно, если бы не было так грустно. Вот, к примеру, масло сливочное, одинаковое по качеству. Одна фирма продаёт по три марки, другая по три пятьдесят за килограмм. Ты бы, у какой фирмы взял?
— Ну, конечно, по три.
— Аль нет, берут по три пятьдесят. Потому, как пятьдесят пфеннигов фирма откатит в карман. А едоков-то тысячи и каждому по шестьдесят граммов в день, вот и прикинь. Сейчас полевое управление армии готовится к выводу. Так они, знаешь, что творят? С Союза счета прут на мой банк, якобы для нужд ЗГВ. А вслед за счетами звонки идут. Счёт такой-то в «Дойчебанк», другой в «Дрезденбанк». И так рассовывают по всем банкам Германии, на заранее открытые счета. А после вывода в Союз полевой банк ликвидируется и концы в воду. Армию ГДР расформировали. Всё оружие и технику армия ГДР сдала группе войск. Наши генералы учёт не вели. Не буду говорить, может по халатности, а может и по приказу. Только знаю одно — во всю идёт торговля оружием. Арабы летят сюда, как мухи на говно, скупают по дешёвке все подряд. Ой, чую, беда будет, Вася. Заговорят эти «Калашниковы» и скоро заговорят. Не зря же они их покупают. Да, если бы только «Калашниковы», а то пушки, танки, бронетехнику. Знаешь, когда человек на утку идёт, берёт мелкую дробь, а когда на кабана, картечь да пулю. Не для нужд же своей полиции покупаются танки да реактивные установки. В воздухе грозой пахнет. Сегодня звонили ребята из Москвы. Какая-то заваруха в Москве затевается. В Таманской дивизии в танки боекомплекты загружают. Что-то, Вася, нехорошее зреет.
— Шашлыки готовы, — крикнул им прапорщик.
